Владимир Кутырев - Последнее целование. Человек как традиция
Если бы люди были быками, иронизировали древнегреческие философы над верующими в мифы соплеменниками, то боги их мира были бы похожи на быков. С тех пор познание достигло немыслимых древними высот и изощренности. Но все не впрок. Также тупо, прямолинейно, не боясь иронии, современные продвинутые теоретики конструируют реальность, похожую на свои занятия, экстраполируя ее на весь мир. Притом от века, «от яйца», совершенно забыв о свободе (бифуркции), возможностях выбора, герменевтике, об аксиологии – никаких сравнений, ценностей и оценок. Если техника сказала «будет», значит надо = хорошо. И всегда только так хорошо и было. Если ее дальнейшее нерегулируемое развитие ведет к трансформации или даже уничтожению человека и его языка, тоже неплохо: да здравствуют «трансхьюманы». Кому этого мало – читайте теоретиков, обосновывающих необходимость ликвидации жизни на Земле, любой, вообще: поприветствуем «поствитализм». Теоретизируют как не (как) субъекты, а просто «пишут», к чему и зачем не задумываясь. Вот он, узкий научный примитивизм! Хуже всякого. «Наиболее вероятный конец человечества – воинствующая глупость. Человечество погибнет от собственной глупости», – отчаявшись достучаться до людей, с горечью говорил А. А. Зиновьев[162]. Но это не глупость неведения, нехватки знаний. Наоборот, мы тонем в грязевом потоке нового и информации. Антипод глупости – не знание, не все более новая информация, а мудрость. И если чего человечеству в его мире сверхпотребления чего-то не хватает, то это мудрости. Использования или не использования знаний, их правильной оценки и соотнесения с благом.
А кто против этого «прекрасного нового мира» сверхпотребления, комфорта (и) глупости, те полионтисты, циклисты, архаики, консерваторы, традиционалисты. Гуманисты. Живые люди и их язык.
Гете говорил: «Там, где кончается слово, начинается музыка». Увы, теперь после слов и логоса начинается матезис, программирование, молчание, (не)коммуникация… Сообщают-ся последние технонаучные нов(рад)ости об успешных экспериментах: «электронное образование; управление со-знанием; прямое чтение мыслей; от мозга (чипа) к чипу (мозгу); кибернетическое бессмертие и т. п.». И мы не будем знать, когда нас не будет. Не услышим. Некому сказать. Нет слов.
Заключение. SOS… SOS… SOS… консервативный поворот! [163]
Слова профессора Преображенского из повести М. Булгакова «Собачье сердце» про оправдание неурядиц в хозяйстве всеобщей разрухой: «разруха у вас в головах», стали крылатыми. Это не случайно. Они имеют универсальное значение. Что и как люди думают, если не определяет, то, несомненно, влияет на происходящее в действительности. Мысли имеют свойство осуществляться. Нельзя думать без последствий в виде награды или наказания в делах и поступках. «Умертвлять и расчеловечивать» человека, лишать его жизненного мира и языка в теории, заменять его роботообразными артефактами в проектах, ис(про)поведовать сциентизм и техницизм в философии, значит способствовать «концу света» на практике, быть слепым орудием, способом осуществления самоапокалипсиса человечества. Давать идейный материал для этого. «А за кулисами прогресса интегрированное человечество интегрально и прогрессивно шествует к дезинтеграции живой материи» – как поет (пел) знаменитый французский шансонье Жак Превер[164].
О(б)суждая, дезавуируя, проклиная подобный подход и перспективы, в противовес «разрухе в головах по-научному», когда мыслят не от имени человека, не как люди, не головой, а как формализованные в формалине «мозги в банке», я почти каждый раздел книги, в котором рассматривались эти губительные для человека идеи, завершал некоторым «позитивом», показом того, что бы стоило предпринимать для предотвращения печального исхода. И тем не менее, заключая работу в целом, есть смысл конкретные тематические аргументы дополнить такого же рода спаси(а)тельными соображениями общего характера.
Когда подают сигнал бедствия, значит, надеются на помощь извне. На кого надеяться человечеству? Только на себя. Или, кто верит, на Бога. В любом случае спасение приходит к тем, кто борется до конца. Даже в случае обращения к высшей силе: на Бога надейся, а сам не плошай.
Главным духовным препятствием в борьбе за сохранение адекватной человеку реальности является фатализм. Им особенно пропитана, как ни парадоксально, либерально-прогрессистская идеология: «Прогресс не остановишь», «Иного не дано», «Техника наша судьба» и опирается на линейные представления об истории Вселенной. У плюралистов! В то время как эволюция биоты показывает, что появление на Земле более поздних, по одним параметрам высших, по другим низших форм жизни не обязательно отменяет ранние. Возникшие миллионы лет назад виды живут рядом с нами, намного более молодыми. Нашли нишу своего обитания и процветают. Другие не нашли. И погибли. Современное синергетическое мировоззрение, носителями которого обычно объявляют себя прогрессисты, нелинейно и предполагает наличие точек бифуркации, когда развитие меняет вектор, может пойти в новом направлении. Значит будущее, в определенных границах – открыто. Субъективно это осознается как свобода.
Главной опасностью, исходящей от прогрессизма, стала установка: «все, что технически возможно, следует осуществлять». Это как бы само собой разумеется. Хотя даже ученые понимают, что все возможное не осуществляется. Гипотез, проектов, изобретений огромное количество, почти столько же, сколько самих ученых. Но их отбор происходит стихийно, по финансовым, коньюнктурным и другим случайным соображениям. В то время как нужно отбирать, соотнося с целями и благом человечества. Прежде всего, с фундаментальным для него благом – Быть. Сохраниться как высшая одухотворенная форма жизни. Если, конечно, хотеть сохраняться, а не превращаться в Иное.
В контексте философского фатализма идеологи технократии выдвигают против человека в сущности единственный, но чрезвычайно серьезный довод, о котором они иногда сами (надо отдавать должное) сожалеют: ПРОГРЕСС! Он неотвратим, его не остановишь. Так говорят о смерти, от которой все равно не уйдешь. Прогрессизм стал поистине «смертным», смертельным аргументом, как последний довод королей для их противников. Самоотрицание человека не благо, а зло, но поскольку оно неизбежно, то его надо признать благом – такова логика абсолютного детерминизма, отказывающего человеку не только в свободе, но и в субъектности. Конечно, как бы многие философы ни воспевали свободу, (по крайней мере, раньше, сейчас уже перестали), часто тоже как абсолютную, ни выстраивали на ней целые системы, она у человека невелика. И все-таки есть, хотя бы потому, что как показывает история гибели или процветания народов, цивилизаций, развитие неоднозначно, оно ветвится, подвержено случайностям и люди иногда даже вынуждены делать выбор. Неодинакова и не предопределена мера энергии осуществления выбранного варианта. Как индивид: каждый знает о своей будущей неотвратимой смерти, но ее можно сознательно приближать, вплоть до самоубийства, либо вести такой образ жизни, который ее отдаляет. Это делает каждый человек и может делать человечество. Технофаталистическая ориентация приближает его смерть, гуманисты должны отдалять, стремясь сохранить человека как личность или, по крайней мере, как актора. Это граница его Традиции, «дальше актора», после превращения в агента и сильного зомби, его, по-видимому, уже нельзя считать человеком. (О новом Средневековье, возвращении к героическому варварству, яростной, негарантированной жизни дикаря пусть мечтают палеофантасты).
В техногенном обществе принцип свободы приходится брать на вооружение экологам, гуманистам и антиглобалистам. Они верят, что в коэволюциии с искусственным человек способен, удерживая свою биологическую нишу, сохранить идентичность. Для этого надо выбирать и реализовывать такие стратегии поведения, которые бы ее не разрушали. Значит, к стихийному развитию искусственного надо относиться аналогично как к процессам природы. Пытаться познавать и овладевать им. Технонаука стала производительной силой и социальным институтом. Значит, она должна регулироваться подобно всем остальным сферам социальных отношений. Моралью, идеологией, законами. Это задача, которую осознают консерваторы, стремясь привлечь к ней внимание остальной части человеческого общества.
Ситуация выбора затрудняется растущей агрессивностью противников человека. Принимая вызов сложности, отвергая жизнь, они прокламируют этот выбор как единственно рациональный. Но бесчеловечная рациональность для человека иррациональна. Иррационализм – вот действительная характеристика положения человеческого фактора в сверхсложных нелинейных системах. Учитывая, что в ходе дальнейшего перерождения часть из них окончательно захочет «уйти в машину» и будет тащить за собой остальных, необходимо культивировать ценности плюралистического, разнонаправленного, разноскоростного развития. Ценности разнообразия, которое является условием выживания в быстроменяющейся среде. Несмотря на появление киборгов, личности и акторы должны заботиться об обеспечении возможностей для параллельного с ними существования. Подобно тому, как в эволюции живого после возникновения новых, поздних по времени, породившие их формы жили и живут рядом сотни тысяч лет, также может происходить и в техноэволюции, если в ней будут сохраняться разные ниши и ячейки бытия.
