Павел Берков - История советского библиофильства
Помимо приведенных материалов, о фронтовом библиофильстве свидетельствует стихотворение ныне покойного критика А. К. Тарасенкова «Книги», имеющее дату и место написания: «3 января 1944 г. Ленинградский фронт». Затерянное в малотиражном, библиофильском издании «Книжная лавка писателей. 1932–1957» (М., 1957), оно неизвестно широкому кругу советских читателей.
Книги
Книги мои любимые, — в шелковых, сарафанных,
В ситцевых переплетах, в коже и коленкоре,
Плотные темно-синие томики Мопассана,
В яркую зелень одетые Верлена тоска и горе…
Глыбами ржавых песчаников стоят тома Маяковского,
Черным уступом угольным лежат тома Достоевского.
Как вспоминал вас, милые, я у вокзала Московского,
В дыме обстрела гремучего по середине Невского.
Ты из дома уехала… Книги, как дети, брошены,
Тополь у нашей двери черный стоит и голый,
Танки идут немецкие к Москве под первой порошею,
И, будто удав коленчатый, ползет Ленинградом голод.
Помнится ночь осадная злой сирены воплями,
Глыбы гранита Невского взрывами перевернуты.
…Там, у окна, не сыро ли в нашей квартире нетопленой
Гордой блоковской лирике, изморозью подернутой.
Сколько нами испытано, сколько без отдыха пройдено
С этой поры недавной, ставшей уже историей!
Мы отстояли нашу зеленоглавую родину,
Мы побороли гибель, переболели горе!
Скоро лучи апрельские вновь заиграют на небе!
Книги перебери тогда и терпеливо вытри их.
Как мы читать их будем по вечерам когда-нибудь
Нашему Митьке милому, нашему сыну Дмитрию!
Странные похождения рыцаря Дон-Кихота,
Добрые русские сказки и приключения Сойера…
…Тянутся лентой волшебной утраты, бои и заботы,
Вечная и великая творится наша история… (159)
Библиотека А. К. Тарасенкова, к счастью, не погибла. О ней подробнее будет рассказано ниже; сейчас же мы отметим, что и на фронте А. К. Тарасенков продолжал пополнять ее. И не только пополнять, но и сам «издал два сборника стихов в дни войны и втиснул их на книжную полку в своем хранилище где-то между Тирариным и Твардовским» (13, с. 212). Речь идет о тоненьких книжечках «Балтийская слава» и «Балтийцам», изданных в Ленинграде в 1942 г. и сейчас совершенно ненаходимых в продаже.
Не только Тарасенков умудрился издать в блокадные дни в Ленинграде свои стихи, но, оказывается, и другие поэты печатали подобные сборники. Так, например, в 1944 г. Руденский подпольный комитет РК КП(б)Б. издал сборник Всеволода Саблина «Мстители. Стихи и песни». В выходных данных этой книжечки, имеющей 24 страницы малого формата, указано, что она напечатана в 40 экземплярах. На самом деле эта книжечка, изданная на газетной бумаге, была отпечатана всего лишь в 20 экземплярах, так как наборщики, не допечатав ее, пошли в бой (13, с. 204; 160, с. 325).
Подобные случаи были в те дни не единичны. Не менее удивительно и то, что в оккупированной Одессе в 1942 г. были подпольно напечатаны «Стихи» С. Есенина (13, с. 204; 160, с. 139).
М. И. Белкина передает в статье о Тарасенкове эпизод, который иначе как потрясающим назвать мы не можем: как Тарасенков, командированный в 1942 г. из Ленинграда в Москву, в районе Волхова, под бомбежкой фашистских самолетов полкилометра сквозь буран тащил два чемодана — один с консервами, своими и чужими, посланными в подарок, другой — с книгами; у второго чемодана оторвалась ручка, и Тарасенкову пришлось переносить по десять шагов один чемодан, затем возвращаться за другим и таким образом он спас и консервы, и книги (13, с. 222–223).
Как ни скудны собранные нами сведения о фронтовом библиофильстве, они все же свидетельствуют о том, что и в тогдашних суровых условиях, когда было «до смерти четыре шага», книголюбие продолжало существовать и книга, может быть, сильнее чем в какое-либо другое время, приносила людям радость, укрепляла в них веру в бессмертную силу великих идей человечества.
В годы войны московские энтузиасты книги не прекращали своей работы. В удивительно богатом собрании В. Г. Лидина по истории книги, книжной торговли и библиофильства имеются семь толстых фолиантов-альбомов газетных вырезок, пригласительных билетов на всевозможные заседания, программ всяческих вечеров, объявлений о книжных аукционах, базарах, выставках и т. д., фотокарточек и других воспроизведений отдельных и групповых портретов книжников, библиофилов и пр. Альбомы эти носят название «Заметки книжника»; оно вытиснено на корешке каждого фолианта. В первом из этих альбомов, любезно предоставленных нам владельцем для ознакомления, мы увидели пригласительный билет на книжный базар в Клубе писателей 19 и 20 июня 1943 г.
Библиофильская жизнь Москвы военного времени не исчерпывалась одними книжными базарами, хотя уже организация в июне 1943 г. базара с напечатанным пригласительным билетом на него представляет факт поразительный, свидетельствующий о моральной силе и стойкости советских людей. В годы войны старые московские библиофилы продолжали собираться и обмениваться своими книжными знаниями и редкостями. В уже упоминавшейся статье В. Г. Лидина, посвященной памяти Д. С. Айзенштадта, перечислены библиофильские мероприятия, организатором и душою которых был покойный; некоторые из этих начинаний приходятся как раз на 40-е годы и в частности — годы войны. В. Г. Лидин писал: «Кружок любителей книги, книжные аукционы, секция книговедения при Клубе писателей, частные встречи книжников — Айзенштадт обладал удивительным умением слеплять эти книжные гнезда…» (83, с. 86). О Кружке любителей книги и книжных базарах речь шла выше. Секция книговедения, о которой упоминает В. Г. Лидин, насколько можно судить по скудно сохранившимся сведениям, возникла в Московском Клубе писателей в 1943 г. и просуществовала до 1946 г. Кое-какие данные о ней читатель встретит на следующих страницах нашей книги.
В приведенной выше цитате о библиофильской деятельности Д. С. Айзенштадта В. Г. Лидин упоминал еще «частные встречи книжников». Здесь имелись в виду более или менее регулярно устраивавшиеся на квартире Д. С. Айзенштадта встречи небольшого числа старых московских библиофилов, так называвшиеся Айзенштадтовские четверги.
В статье «О близком друге. (Отрывки из воспоминаний)», приготовленной для неосуществленного сборника «Венок памяти Д. С. Айзенштадта» (1947), В. И. Вольпин писал: «Как я любил и ценил традиционные собрания в столовой семьи Айзенштадтов! Они происходили еженедельно в вечерние часы по четвергам… Встречи друзей по четвергам за круглым столом под низко опущенной большой лампой, плотно окутанной абажуром, начались еще в военные годы (если не ошибаюсь, с 1942 года) и закончились лишь со смертью того, кто был первым в нашей дружеской среде».
Затем В. И. Вольпин писал: «Собрания были не очень многолюдны… не имели заранее составленных программ. Люди общались между собой, можно сказать, неорганизованно и стихийно. Но не было ни одного моего посещения Айзенштадтов в эти четверговые вечера, о котором бы я пожалел».
Переходя к более конкретной характеристике Айзенштадтовских четвергов, В. И. Вольпин писал: «Было всегда интересно и весело. Демонстрировались и обсуждались новые книги, главным образом, те, которые выделялись своей внешностью, приносились кем-либо старые издания, просматривались гравюры, к которым, к слову сказать, Д. С. был весьма неравнодушен, передавались последние литературные и художественные новости…»
В. И. Вольпин упоминает далее, что на Айзенштадских четвергах «обсуждались программы предстоящих заседаний Книжной секции Союза советских писателей, которая собиралась то в писательском клубе на Поварской, то в Ленинской библиотеке, а в последнее время в помещении Оргкомитета Союза советских художников на Кузнецком мосту под любезным протекторатом Виктора Михайловича Лобанова…»
Но более яркое представление об этих библиофильских четвергах дает стихотворение того же В. И. Вольпина, занесенное в альбом Д. С. Айзенштадта в 1944 г. Не обладающее художественными достоинствами и напоминающее этим прочие произведения библиофильской музы РОДК и ЛОБ, стихотворение В. И. Вольпина ценно тем, что в нем отразились бытовые подробности библиофильской жизни Москвы военного времени. Пусть же эти черты ушедшей жизни и образы, за немногими исключениями, ушедших людей, дорогие сердцу историка советского библиофильства, послужат извинительным основанием для приведения этого стихотворения:
Трудно жить в эпоху затемненья…
На вечерних улицах ни зги,
Но, пылая жаждою общенья,
Мы спешим на Ваши четверги.
Шаткие ступени под ногами,
Длинный и унылый коридор,
Вдруг столовая, залитая огнями,
Черный кофе, круглый стол и… спор.
Презирая бурю, дождь и ветер
И являя всем собой пример,
Через все препятствия на свете
К Вам приходит мэтр Эттингер.
У него с собой в портфеле книги,
Черный хлеб, как лакомый кусок,
Письма из Нью-Йорка и из Риги, —
Много писем за недельный срок.
Льется мирно тихая беседа,
Ходит толстый по рукам увраж,
Все расхваливают тонкие гравюры
И добротный толстый картонаж.
Машковцев, Ашукин и Петровский,
Клепиков, Кара-Мурза, Кузьмин,
Чаушанский, Шик и Романовский,
Ратнер, Старицын, Якуб и Коростин.
Сколько их за долгий срок в три года
Промелькнуло, побывало тут!
Все они с любовью вспоминают
Свет и кофе, ласку и уют!..
С. Г. Кара-Мурза также посвятил несколько строк Айзенштадтовским четвергам в статье «Памяти старого коллеги», написанной для того же сборника «Венок памяти Д. С. Айзенштадта». По его словам, Айзенштадтовские четверги происходили в течение шести лет — с 1941 по 1947 г.
