Николай Стороженко - Предшественники Шекспира
Наконецъ, въ четвертыхъ: изданіе 1604 г. гораздо меньше испещрено шутовскими сценами, чѣмъ Quarto 1616 г. 312). Зная отвращеніе Марло къ выходкамъ клоуновъ, выраженное имъ съ такой рѣшительностью въ прологѣ къ Тамерлану, легко понять, почему сравнительно-меньшая доза шутовства можетъ служить важнымъ свидѣтельствомъ въ пользу большей древности текста. Сопоставивъ вмѣстѣ всѣ указанные нами признаки, мы позволяемъ себѣ утверждать, что текстъ Editio princeps, если и не представляетъ собою подлинной рукописи Марло, то во всякомъ случаѣ стоитъ ближе къ ней, чѣмъ Quarto 1616 г. и что вслѣдствіе этого, онъ непремѣнно долженъ быть положенъ въ основу будущаго критическаго изданія Фауста.
Наибольшей зрѣлости драматическій талантъ Марло достигаетъ въ его трагедіи Мальтійскій Жидъ, написанной около 1590 313) и, подобно Фаусту, имѣвшей громадный успѣхъ на сценѣ. Сюжетъ трагедіи, по всей вѣроятности заимствованный изъ народной баллады или какой-нибудь старинной пьесы, вполнѣ достоинъ мрачной кисти Марло; это — мщеніе еврея за всѣ гоненія и несправедливости, претерпѣнныя отъ христіанъ, какъ имъ самимъ, такъ и его соотечественниками. Пьеса открывается монологомъ мальтійскаго негоціанта, еврея Барабаса (Вараввы), который сидитъ въ своей конторѣ, окруженный мѣшками съ золотомъ, и мысленно перебираетъ всѣ свои богатства. Барабасъ — Ротшильдъ Мальты; торговые обороты его громадны; онъ не имѣетъ соперниковъ на биржѣ; онъ захватилъ въ свои руки торговлю съ Востокомъ, и со дня день ждетъ прибытія двухъ кораблей, нагруженныхъ персидскими шелками, золотомъ и жемчугомъ. Два купца приносятъ извѣстіе, что ожидаемые корабли благополучно вошли въ гавань. При этой вѣсти Барабасъ не можетъ скрыть своей радости; изъ его груди невольно вырывается крикъ гордости и самоудовлетворенія. "Такимъ образомъ, говоритъ онъ, идутъ къ намъ земныя блага и сушей и моремъ, и богатства наши отовсюду прибываютъ. Вотъ въ чемъ состоитъ обѣтованіе, данное Израилю; вотъ въ чемъ состоитъ счастье стараго Авраама! Въ чемъ же иначе можетъ выражаться благоволеніе неба къ жителю земли, какъ не въ томъ, что оно осыпаетъ его изобиліемъ, вскрываетъ для него нѣдра земли, заставляетъ море быть его слугой и повелѣваетъ вѣтрамъ гнать къ нему сокровища попутнымъ дыханіемъ? За что же меня ненавидятъ, если не за мое богатство? Или, лучше сказать, развѣ въ настоящее время кого нибудь уважаютъ за что-нибудь другое, кромѣ богатства? Что до меня, я скорѣе предпочитаю быть богатымъ и ненавидимымъ всѣми жидомъ, чѣмъ бѣднымъ христіаниномъ, возбуждающимъ участіе своей нищетой, потому что я не вижу, чтобъ ихъ религія приносила бы какіе-нибудь другіе плоды, кромѣ ненависти, вѣроломства и чрезмѣрной гордости, которая, по моему, противорѣчитъ сущности ихъ ученія. Они говорятъ, что мы народъ ничтожный, разсѣянный по всему свѣту; я объ этомъ ничего не знаю, но я знаю, что мы съумѣли сосредоточить въ своихъ рукахъ больше богатствъ, чѣмъ тѣ, которые хвастаются своей религіей". Размышленія Барабаса прерваны приходомъ его соплеменниковъ, привыкшихъ съ нимъ совѣтоваться въ затруднительныхъ обстоятельствахъ. Дѣло въ томъ, что многочисленный турецкій флотъ прибылъ въ Мальту за просроченной данью. (Мальтійскіе рыцари считались тогда данниками турецкаго султана). Не имѣя чѣмъ выплатить слѣдуемую туркамъ громадную сумму, рыцари рѣшили собрать ее съ евреевъ. Чтобъ объявить имъ состоявшееся рѣшеніе, ихъ и призвали въ сенатъ. Евреи поражены этимъ рѣшеніемъ, какъ громомъ. Одинъ Барабасъ не теряетъ присутствія духа и старается убѣдить коменданта Мальты въ несправедливости его требованій. Сцена эта такъ типична, такъ ярко рисуетъ средневѣковой фанатизмъ и нетерпимость, что, надѣемся, читатели не посѣтуютъ на насъ, если мы приведемъ ее вполнѣ.
Комендантъ. Жиды, приблизьтесь ко мнѣ. Извѣстно вамъ, что въ нашъ городъ прибылъ Селимъ Калиматъ, сынъ его величества, султана, съ цѣлью взять съ насъ дань за десять истекшихъ лѣтъ. Вотъ дѣло, которое касается всѣхъ насъ.
Барабасъ. Я думаю, ваше лордство, чтобъ быть спокойнѣе, нужно постараться поскорѣй ее выплатить.
Комендантъ. Это легче пожелать, чѣмъ исполнить. Притомъ же раззорительныя войны до того истощали нашу казну, что мы рѣшились прибѣгнуть къ вашей помощи.
Барабасъ. Увы, мой лордъ! Мы не солдаты, да къ тому же, что значитъ наша помощь противъ такого могущественнаго государя?
Первый рыцарь. Потише, жидъ; мы очень хорошо знаемъ, что ты не воинъ, а купецъ и денежный человѣкъ. Намъ нужны твои деньги, Барабасъ, и ничего больше.
Барабасъ. Какъ? Мои деньги?
Комендантъ. Да, деньги твои и остальныхъ жидовъ. Короче — мы рѣшили взыскать требуемую сумму съ васъ.
Первый еврей. Увы, мой лордъ! Большая часть изъ насъ — бѣдные люди.
Комендантъ. Тогда пусть богатые заплатятъ больше.
Барасъ. Позвольте васъ спросить, справедливо-ли заставлять иностранцевъ платить вашу дань?
Второй рыцарь. Развѣ иностранцы не здѣсь пріобрѣли свои богатства? А если здѣсь, то они должны вмѣстѣ съ нами участвовать въ уплатѣ дани.
Барабасъ. Какъ? платить поровну съ вами?
Комендантъ. Вотъ чего захотѣлъ, жидъ; нѣтъ, вы должны платить, какъ невѣрные, потому что мы, щадя вашу, проклятую небомъ, жизнь, навлекли на себя это несчастіе. Вслѣдствіе чего мы рѣшили… Секретарь, прочтите статьи нашего декрета.
Секретарь (читаетъ). Во-первыхъ: дань, слѣдуемая туркамъ, должна быть взыскана съ жидовъ; каждый изъ нихъ долженъ внести сумму, равную половинѣ его имущества.
Барабасъ. Что я слышу? Половину всего имущества? (Въ сторону). Надѣюсь, что тутъ идетъ дѣло не о моемъ имуществѣ.
Комендантъ. Читайте дальше.
Секретарь. Во-вторыхъ — всякій, отказывающійся платить, долженъ принять христіанскую вѣру.
Барабасъ. Какъ? Сдѣлаться христіаниномъ? (Въ сторону). Что тутъ дѣлать?
Секретарь. Всякій же, отказывающійся креститься, лишается всего состоянія.
Евреи. Мы даемъ половину.
Барабасъ. О презрѣнныя созданія! Вы — не евреи. Неужели вы униженно согласитесь допустить ихъ распоряжаться вашимъ имуществомъ?
Комендантъ. Ну что, Барабасъ, ты хочешь креститься?
Барабась. Не имѣю пока этого желанія.
Комендантъ. Въ такомъ случаѣ отдавай половину своего состоянія?
Барабасъ. Знаете-ли вы, чего вы отъ меня требуете? Вѣдь половина моего состоянія равняется богатству цѣлаго города. Мое состояніе, г. комендантъ, не легко досталось мнѣ, чтобъ я могъ такъ скоро разстаться съ нимъ.
Комендантъ. Половина твоего состоянія — это пеня, наложенная на тебя въ силу нашего декрета; если ты не заплатишь ее, мы возьмемъ все.
Барабасъ. Corpo di Dio! Вы получите половину; я согласенъ заплатить, наравнѣ съ моими братьями.
Комендантъ. Нѣтъ, жидъ, теперь ужъ поздно. Ты возражалъ противъ нашего декрета, и теперь не имѣешь права ссылаться на него.
Барабасъ. Что же вы хотите совсѣмъ ограбить меня? Развѣ воровство есть основаніе вашей религіи?
Комендантъ. Нѣтъ, жидъ; мы беремъ только твое имущество, чтобъ спасти отъ раззоренія массу народа. Пусть лучше одинъ пострадаетъ для общаго блага, нежели всѣ погибнутъ ради одного. Впрочемъ, Барабасъ, мы не изгоняемъ тебя изъ нашего города; оставайся здѣсь, и если можешь, наживи еще больше.
Барабасъ. Христіане, изъ чего же я могу нажить? Изъ ничего не будетъ ничего.
Первый рыцарь. Вѣдь прежде же изъ ничего ты нажилъ маленькую сумму, изъ маленькой — большую и т. д. Если же проклятіе лежащее на вашемъ племени обрушилось на твою голову и сдѣлало тебя презираемымъ всѣми бѣднякомъ, то обвиняй въ этомъ не насъ, а свой прирожденный грѣхъ.
Барабасъ. Зачѣмъ подкрѣпляете вы авторитетомъ Св. Писанія ваши несправедливости? Отнимите у меня мое состояніе, но по крайней мѣрѣ избавьте меня отъ вашихъ наставленій. Я очень хорошо знаю, что есть нечестивые евреи, равно какъ есть и порочные христіане, но если даже племя, къ которому я принадлежу, разсѣяно по міру за свой грѣхъ, то развѣ я отвѣчаю за грѣхи моего народа? Человѣкъ, ведущій дѣла свои честно, имѣетъ право жить, а кто изъ васъ можетъ укорить меня въ противномъ?
Комендантъ. Вонъ отсюда, презрѣнная тварь! Стыдись оправдывать себя такимъ образомъ. Развѣ намъ неизвѣстна твоя профессія? Если же ты увѣренъ въ своей правотѣ, то имѣй терпѣніе и ты скоро опять разбогатѣешь. Чрезмѣрное богатство пораждаетъ любостяжаніе, а любостяжаніе, о, это ужасный грѣхъ!
Барабасъ. Я думаю, воровство еще ужаснѣе. Слушайте же, рыцари: не отнимайте у меня, моего имущества, потому что это будетъ чистое воровство; а если вы меня обворуете, я тоже принуженъ буду воровать и еще больше копить.
