Наталия Николина - Массовая литература сегодня
Глагол пнуть употребляется параллельно с формой несовершенного вида и однокоренным существительным: пнул тяжелым ботинком', принялись с остервенением пинать поверженного врага.; ср.: получил крепкий пинок под зад.
Неоднократно употребляется просторечный глагол врезать, обозначающий силу злобного удара – как без объекта, так и с объектом: А я как врежу, (пацаны) как врежут, Цепной Пес внезапно врезал Вовцу ногой по икре; ему в живот врезали прикладом; ружьем мне по лицу как врежет; врезал в солнечное сплетение. Место удара всегда оказывается уязвимым, а сам удар неожиданно болезненным.
Глаголы несовершенного вида с семой ‘ударить’ используются для обозначения множественных ударов, их многократности: этих крутых пацанов не семь-восемь человек метелило, а всего двое; подвыпившие парни молотили руками и ногами пьяных мужиков; Хитник с подбитым глазом… рубил замки наручников.
В одном линейном контексте могут употребляться несколько глаголов, изображающих удары по живому: Один тут же пнул Клима в бок тяжелым ботинком, потом наступил на руку, вдавил в землю. Ср.: Ченшин… выбил из ослабевших рук Клима ружье и завладел им. Потом пнул упавшего Сержа в живот. Через минуту метелили всех четверых. Серж успел одному бойцу разбить бутылкой голову.
В ряде случаев для описания удара (ударов) автор использует устойчивые сочетания: дать в морду; в глаз кулаком засветил; удар под дых; удары сыпались градом.
Несмотря на то что персонажи В. Мясникова стараются бить по больному месту, чтобы на время парализовать противника или убить его, эмоциональные переживания самого физического столкновения и его последствий в тексте отсутствуют. Страдание, раскаяние, сожаление исключаются из сферы персонажа, не способного к эмоциональным переживаниям или рационально исключающего эти переживания за ненадобностью: Отморозку один закон – кулак.
Автор избегает употребления метафор, стремясь нарисовать реальную картину по схеме: кого – в какое место – чем – как – ударяют; какие (физические) последствия – удар – имеет. Эта схематичность – еще одна грань формульности текста массовой литературы. Характерна редукция субъекта ударяющего: не важно – Шуба ударил или Шубу ударили. Важно показать, как больно ударили: по печени, в живот, по куполу. Задача автора – вызвать острое ощущение, пощекотать нервы читателя.
Д.Н. Шмелев говорит о том, что писателем «общеязыковые средства используются для создания индивидуально-неповторимой образной структуры конкретного произведения» [Шмелев 1964: 16]. Мы вынуждены признать, что индивидуально-неповторимая образность в многочисленных эпизодах нанесения удара отсутствует. Можно предположить, что автор боевика мыслит не образами, а стереотипами, которые он калькирует из кино-, телеисточников и тиражирует с помощью однотипных вербальных схем.
Жанрообразуюшими средствами являются слова и выражения. поддерживающие мотив крови. В анализируемом боевике рассказывается о необъявленной кровавой борьбе за изумруды. Жажда крови изображается автором как некий мужской инстинкт, который соединяется с желанием помучить, покуражиться, поглумиться, поиздеваться над жертвой. Ср.: вкус крови; бандиты сегодня уже попробовали крови; каким-то кретинам хочется напиться его крови.
Вкус крови – это и физическое ощущение, возникающее во рту, и ощущение собственного поражения и опасности: почувствовать вкус крови во рту.
Автор противопоставляет животную радость предвкушения чужой крови и ужас ощущения собственной крови во рту: кровавая слюна; чуть не захлебнулся кровью, наполнившей рот. Кровь вызывает отвращение: Кровавые мясные лохмотья лежали на черном бревне, из них торчало плоское белое ребрышко, точнее обломок его. Вовца от этого натюрморта еще больше затошнило. Обращает на себя внимание цинизм автора. Переносное употребление слова натюрморт (фр. nature morte – мертвая природа) подчеркивает ненужность мертвого тела, вызывающего лишь дурноту, но не сердечную эмоцию. Ср.: На губах Клима вскипели лопнул кровавый пузырь.
Персонажи В. Мясникова способны самозабвенно наслаждаться видом крови: Увлеченные кровавым зрелищем, они (парни) не заметили, как к ним сзади подобрался Серж и схватил винтовку. Граненый наконечник с глухим ударом вонзился в верхнюю плаху запруды.
Инстинктивная жажда вкуса крови человеком и животным отождествляется:… (овчарке) не терпелось почувствовать вкус горячей и соленой крови.
Кровь непосредственно связана с насилием, убийством и поэтому открывает возможность шантажа. Отсюда появление устойчивого сочетания повязать кровью, маркирующего нравы преступного мира:… (Шубе) требовалось укрепить свой авторитет, взбодрить команду и повязать ее огнем и кровью; Шуба хотел повязать своих людей кровью.
Быть обвиненным в причастности к низкому, недостойному, коварному убийству никто не желает, поэтому стремится подставить, вовлечь в кровавую бойню другого (других): кровь, убийство, обман, предательство, трусость, коварство оказываются в одном ряду: Сам он (Ченшин) не будет пачкать руки чужой кровью; он (Ченшин) специально подставил этих дураков, чтобы противник замарался кровью.
Обилие кровавых сцен в их полном отвлечении от мира чувств – свидетельство того, что автор ориентируется на читателя с низким интеллектом и неразвитыми эмоциями.
Нервное возбуждение драки, многочисленные побоища переходят в войну. Слова группы «война» также выступают как средства жанрообразуюшие: война, атака, атаковать, битва, нападение, напасть/нападать, громить, налет, схватка, наступление, взрыв, взрывать, пожар, поджечь и др.
Отдельную подгруппу составляют наименования холодного и огнестрельного оружия: кастет, наточенный нож, саперная лопатка; газовый пистолет, пистолет, винтовка, ружье, охотничье ружье, дробовое ружье, нарезной карабин, «Калашников», «Ремингтон»; наименования самодельного оружия: самострел, арбалет, обрез и др. Особо автором выделяются взрывные устройства: граната, бомба, пироксилиновая шашка для взрывных работ, бикфордов шнур и др.
Наименования предназначенных для нападения подручных средств и огнестрельного оружия соединяются в перечислительном однородном ряду: Одиннадцать человек вооружились клюшками для хоккея с мячом, ножами, любимыми блестящими ломиками, обрезами и малокалиберными самодельными пистолетами. У каждого в руке что-то весомое.
К нападению готовятся, как на настоящей войне; на конкурента по нелегальному бизнесу нападают, как на врага, которого следует уничтожить: Сегодня Ченшин собирался вести отряд громить псевдолесорубскую делянку ЦИКа; Шуба с радостью кинет банду на главного своего врага; шубинские пацаны двинулись в атаку; Шуба вел свою потрепанную банду на штурм строящейся шахты <…> пьяные орлы настроились на схватку.
«Военачальники» (предводитель мелкой преступной группировки, бывший следователь прокуратуры, хитник) и «их люди» в мирное время живут, как на фронте: Я эту выходку рассматриваю как начало войны; атаковать базу конкурентов; бросились в атаку, битва закончилась.
