Иван Полуянов - Деревенские святцы
Ой, Семик-то Миколы-бобыля дочерь! Вырядилась парнем, в рвани и отрепьях, а Семичиха — чей-то мальчонка в юбке. Бывать, и мне к ним пристать, коль ноги в пляс просятся?
Везде Семик, как празднество встречи лета, обставлялся разнообразно. Где ряженые колобродили, шли смотрины невест в хороводах или «хоронили Кострому»; где, по реке пуская венки, гадали о замужестве или опять «кумились с кукушкой» и подружка с подружкой.
Разница в том, что вместо ветки черемухи убиралась лентами цветущая орхидея кукушкины слезки.
Кума с кумой
Покумимся!
Чтобы нам весь год
Не браниться.
Побранимся —
Грешны будем,
Кукушечке
Тошно станет!
Полно-ка, неуж утерпите, из-за ребят на вечеринах-посиделках не поссоритесь — из глаз слезы и пресница под лавку? Велика ли невестам порука — во сыром бору ряба кукушечка!
Напоследок, в «русальное заговенье», снова подросток, ряженный девицей, девушка, переодетая мужчиной. Личины-маски. Пляски, хороводы. «Конь» — чучело, в которое влезали двое парней, а ездец-мальчонка потешал народ.
Действа перволетья в отличие от зимних Святок, масленицы на Севере изначально претерпели утраты. В Вологодчине, скажем, Семик праздновался девушками, скромно на лужках околиц, на траве и звался поляной.
Разнообразные были обряды, летние игрища русичей. Так, на 4 июня (по старому стилю) приходился праздник Яриле, в честь юной листвы деревьев; 24 июня праздновали солнцеворот и Купалу, шли моленья «девам жизни», поклонение огню и воде; с 12 июля проходила неделя сбора жертв Перуну; 24 июля — зачин жатвы; 7 августа — праздник урожая и т. д.
Верования предков основывались на общечеловеческих ценностях, итожили культуру общения с природой, заключали в себе высокую поэзию. С течением времени празднества слились с новыми, в обычаях и повериях крестьян сохранив все лучшее, отвечающее народному характеру, вековым понятиям о добре, красоте, духовности.
Долгом почиталось в деревнях к Троице украшать избы молодой березовой листвой. Как на Пасху храмы преображались, так теперь наделялись зеленым убранством, цветами.
Первый богомолец Руси, царь-государь, к обедне являлся с «веником», то есть с букетом, вечерню служили — «на листу лежал» (на ковре слуги вносили ворох древесной листвы и пук полевых цветов).
Патриарх ступал в собор со своим листом. По окончании обедни листва смешивалась, ею и травами застилали царское место. Государь молился на коленях, а придворные умилялись — «лежит на листу».
«Заря», «зорька» — цветы. Существовал обычай обметать ими могилы родителей, дабы дорогим усопшим «прочистить глаза».
Молебны, крестные ходы бывали в полях. Благочестиво молитвы пели, под хоругвями творили крестные знаменья.
Минует праздник, в Неноксе либо Мезени парусные шхуны, лодьи берут курс от родных берегов к становищам Новой Земли, до Груманта-Шпицберге-на, на Вайгач или поближе, куда зовет судьба.
По меньшей мере на год промышленники прощались с семьями.
«На Груманте каша сладка, да мачта прядка», — встарь сказывалось. «У грумана (зимовщика) житье, как Маланьино шитье: шей да пори!»
Манили высокие широты богатствами, неизведанностью. Лежбища моржей, тюленей. Киты и нарвалы, белые медведи, гаги с их драгоценным пухом… Арктика! Вся Арктика — золотое дно!
Но лишь за пять навигаций в середине ХУШ века у берегов Шпицбергена было отмечено сорок кораблекрушений. Ледовые плавания продолжались, к концу ХУШ века в водах Шпицбергена действовало 270 поморских судов. Многие артельщики благополучно зимовали десятки раз.
«Море — горе, а без него — вдвое». На острова Заполярья, в бухты Ледовитого океана отправлялись крестьяне Ваги, Пинеги: «Не с поля ждем — с моря…
Велик праздник Святой Троицы, Пятидесятницы. Учение о Святой Троице искони находило глубоких истолкователей. Преподобный Сергий Радонежский основал почитаемый на Руси Свято-Троицкий монастырь под Москвой в 1339–1342 годах.
Великий иконописец Андрей Рублев посвятил преподобному Сергию Радонежскому икону «Живоначальная Троица» в память и похвалу учителю от ученика.
Бог един в трех лицах: Бог-Отец, Вседержитель, Бог-Сын, Спаситель Иисус Христос и Дух Святый. Невозможно разумом постичь равенство чисел — один и три. Как выразить зримо идею бесконечности Святого Духа, его безначальности и жертвенной любви во спасение мира?
Преподобный Андрей Рублев изобразил трех прекрасных ангелов. Средний из ангелов олицетворяет образ Бога-Отца, Вседержителя. Бог-Отец благословляет Сына во спасение человечества. Левый ангел олицетворяет Бога-Сына, Иисуса Христа. Спасителю предстоит, приняв облик человеческий, подвигом страданий на Кресте искупить грехи людские. Правый ангел олицетворяет Святого Духа животворящего.
«Воззрением на Святую Троицу да побеждается страх ненавистной розни мира сего!» В «Живоначальной Троице» преподобного Андрея Рублева — призыв к единению народа ради мира, покоя и благоденствия Отечества.
Любовь и единство святы, — заповеди предков отринем, чего будем стоить?
Итак, продолжим обзор устных календарей.
* * *1 июня — Иван Долгий.
В этот день совершается память благоверного князя Ивана Угличского, в иночестве Игнатия Вологодского и преподобного Корнилия, чудотворца Комельского.
Не потому ли он «долгий», что дождей мужику-пахарю шибко чаялось?
И тонок, и долог, а сядет — в траве не видать!
Припускает дождик, со вчерашними лужами «на кулачки бьется».
Вот и ладно: «Идет дождь — несет рожь».
Между тем, по приметам, два дня кряду льет — быть сухому месяцу.
2 июня — Фалалей.
В устных календарях — тепловей, огуречник, огородное прясло.
«Нынче не с одного неба, из-под земли тепло идет».
Посмеивались в деревне: «Где огурцы, там пьяницы». «Огурец в рот, да огурцом в лоб». Однако с приметами советовались с зимы, с ранней весны: сеять, не сеять? «Большие сосульки с крыш — к огуречному году». «Лягушки громко и дружно квакают — огурцов наквакают».
Кто промешкал с починкой изгородей, от месяцесловов подсказка: «Фалалей — прясла вей».
Поля и луга вопрошают:
Криво-лукаво,
Куда побежало?
Городьба отвечает:
Зелено-кудряво,
Тебя стерегчи!
«Кол можжевеловый, жердь осиновая, прясла еловые — до веку изгороди сносу нет».
Поправлять городьбу, осеки поскотин тем не менее требовалось ежегодно: тянулись они верстами. Работа артельная нашла отражение и в численниках, и в быту. Кадниковцы, например, производили ее натощак: «Чтобы зверь скота не трогал».
3 июня — О лены и Константины с поговоркой: «Олене — льны, огурцы — Константину». «Длинные льны — Оленины косы».
Сеяли, сеяли,
Девки лен, лен.
Сеявши говорили:
«Уродись, мой льнищё,
И долог и тонок!
Золотое коренье,
Серебряное семя!»
«Сам наг, рубашка в пазушке», лен составлял источник твердых доходов. Песенка же — лыко мимо строки. По старопрежним заветам, сев льна — дело мужское. В семя подкладывались женщинами печеные яйца. На полосе их подкидывали вверх: расти лен выше лесин!
Позвольте выдать секрет: по городищенской округе, так как с землей дело обстояло туго, леса окрест за казной, немало льна сеяли воровски, украдкой. На «новинках», таежной целине, по росчистям, подальше от глаз урядника и лесных объездчиков. Пни, коренье, зато почва обильно удобрена золой сожженного древостоя: добрый вымахивал долгунец, хорошую давали за него цену! «Лен с ярью не ладит», и делянки с годами забрасывались. На прежних льнищах любила куститься земляника — чудо-ягода деревенского детства, к утехе медведей поляны густели малиной и плодоносили подолгу.
Помню, помню те земляничники, те малинники, бегал в них по ягоды с берестяным туеском…
«У кого лен, тот силен». Россия владела более чем половиной мирового его производства. Превосходное волокно получали крестьяне Вологодчины, Тверской, Псковский, Олонецкой, некоторых других северных, среднерусских губерний, семена высокого качества — псковичи.
К XX веку внимание к «северному шелку» ослабло. Лен проигрывал в конкуренции с хлопком. Все-таки в 1913 году Россия экспортировала 16 миллионов 664 тысячи пудов необработанного льна и 2 миллиона пудов кудели.
В нашей Богоявленской волости лен подразделялся на «сухонский», отправляемый в цеха Красавинской фабрики под Великий Устюг, и «брусенецкий», целевым назначением поступавший в Кострому, Ярославль. Чье волокно лучше, трудно судить, но в Костроме вырабатывался батист, что, конечно, о многом говорит.
Лен посеяли, с овсом надо кончать. Правда, злак неприхотливый, «сквозь лапоть прорастет». Дожди, слякоть севу не помеха, и сушь терпима: «За бороной пыль — будет блин»!
