Иван Полуянов - Деревенские святцы
Заря румянилась, плач, стенанья оглашали холм.
Хлестались оземь, кресты-голубцы обнимали с рыданьями:
— Родненькие наши батюшки!.. Встаньте, пробудитесь, поглядите на нас, на своих детушек, как мы горе мыкаем на сем белом свете. Без вас-то, наши родненькие, опустел высок терем, заглох широк двор… Не цветно цветут в широком поле цветы лазоревы, не красно растут дубы во дубравушках…
Надрывали сердце женские вопли, мольбы и заклинания.
— Уж ты солнце, солнце ясное! Ты взойди, взойди с полуночи, ты освети светом радостным все могилушки, чтобы нашим покойничкам не во тьме сидеть, не с бедой горевать, не с тоской тосковать! Уж ты месяц, месяц ясный! Ты взойди, взойди с вечера, ты освети светом радостным все могилушки, чтоб нашим покойничкам не крушить во тьме своего сердца ретивого, не скорбеть во тьме по свету белому, не проливать во тьме горючих слез по милым детушкам! Уж ты ветер, ветер буйный! Ты возвей, возвей с полуночи, ты принеси весть радостну нашим покойничкам, что по них ли все детушки изныли во кручинушке, что по них ли все невестушки с гореваньица надсадилися…
4 мая — Януар и Прокл.
Хронологическая канва ткалась деревенскими святцами благодаря заимствованиям прежде всего имен из святцев духовных, с выбором тех, которые чаще встречались среди крестьян, чтобы стать привычными, легко произносимыми. Святых Ианнуария, Прокула, Соссию, Фавста, Дисидерия включали духовные святцы. В деревенском численнике Ианнуарий и Прокул преобразились в Януара, близкого по звучанию к слову «январь», и Прокла.
На Прокла проклинали нечистую силу, обернувшись лицом к западу: не куй ледяные оковы теплу, не окутывай свет ясен тьмою! Таковой мощи заклятье — хватало его на целое лето. Помогало оно и крещеным в страстных трудах, и скоту на подножном корму.
К Януару пометка: «Белая зима прошла, а зеленая еще впереди».
Наверное, редкий знаток дату брался истолковать. Между тем под нею основанием древность славянская. Наши пращуры годовой круг рассекали на лето и зиму, с преимуществом лета, поскольку на него приходились полевые работы. Весну и осень за самостоятельные времена года просто не признали. Так что весна, по их воззрениям, — «зеленая зима».
Пахарей изустная молва ободряла:
«На березе лист в полушку — жди хлеба в кадушку».
5 мая-Лука.
В устных календарях — вешний луков день.
Займитесь, бабоньки, посадкой или хотя бы переберите лук перед выносом на гряды.
Сеянец и лук на перо, во щи молодая крапива — первая зелень к столу.
Все-таки загадочно присловие: «Лук — татарин, как снег сошел, и он тут». Ответ скрыт в далеком прошлом. Бывало, обрушивались на Русь разорительные набеги. Освободились от татаро-монгольского ига — конные орды крымчаков, ногаев продолжали терзать окраины державы. Случалось, до стен Москвы пустота, безлюдье: кто посечен кривыми саблями, кто уведен в полон, на месте сел головни, пепел.
6 мая — Георгий Победоносец.
В устных календарях — Юрий и Егор. Этот день — росенник, скотопас и волчий пастырь, комарник, ленивая сошка.
Победа, полная победа света! «На Егорья заря с зарей сходится» — из края полярной ночи, от поморов весть, что наступают месяцы незакатного солнышка.
Торжество пролетья: «Егор на порог весну приволок». «С Егорья и ленивая сошка в поле». «Егорий храбрый — зиме ворог лютый». Он «зелену траву из-под спуда выгоняет». Он и пахарям щит: «Юрий по полю ходит, хлеб-жито родит».
Попечитель благополучия, достатка: «Юрий да Влас — крестьянскому богатству глаз…»
Праздник, песенной красочностью, величальными обрядами сопоставимый с главнейшими, без преувеличения единственный для земледельческого годового круга:
— Юрий, вставай рано, отмыкай землю, выпускай росу — на теплое лето, на буйное жито, на ядренистое, на колосистое, людям на здоровье!.
По святому житию, великомученик Георгий Победоносец, доблестный военачальник, состоял в личной охране императора Диоклетиана: христианин на службе властителя-язычника. Известный истории жестоким подавлением народных движений, Диоклетиан с трона обрушил гонения на веру в Распятого на Кресте Иисуса Христа. Кровь хлынула потоками, людей топили, тысячами сжигали в храмах.
За публичное изобличение злодейств святой Георгий был брошен в застенок. Угрозы, страшные истязания. Посулы почестей, высоких должностей — отрекись, император готов разделить с тобою престол!
Ничто не могло сломить мужество святого мученика. Его страдания выливались в триумф. С быстротой молнии разносились вести: это Георгий поразил змея-дракона у города Берит, близ гор Ливанских… Сила его веры воскрешает из мертвых… С ним ангел светел… Но мало самому быть стойким — укрепи дух слабых, позови за собою на путь истинный заблуждающихся! И многие язычники под влиянием святого Георгия уверовали в Иисуса Христа, с ними жена Диоклетиана, юная царица Александра, погибшая, как и он, от посечения мечом в 303 году.
Прекрасные песни, поэтичные сказания сложены у народов христианского мира о воине-змееборце, защитнике угнетенных темными силами, небесном покровителе земледелия, скотоводства.
Первый русский храм великомученику Георгию возник в Киеве на Золотых воротах (1051–1054 годы). Иконы — витязь на коне — распространились от княжеских палат до лачуг бедняков.
Со времен великого князя Димитрия Донского всадник с копьем — «ездец», по выражению летописей, — вошел в состав государственного герба Руси. Георгий, поражающий копьем змея, был изображен на груди двуглавого российского орла.
Святой Георгий на коне, будучи гербом Москвы, чеканился на монетах, изображался на печатях.
Екатерина II учредила орден Георгия Победоносца для военного сословия, с изменением статуса награды георгиевскими медалями, крестами отмечался и героизм солдат, унтер-офицеров на поле боя.
Отставной служака в те времена имел большие льготы, привилегии: уходил крепостным — становился вольным с женой и потомством, месяц участия в военных кампаниях приравнивался к году по выслуге лет. Вдовы-купчихи охотно выходили замуж за отставников, кавалеров царских наград: будь и миллионное состояние, по мужу не плати налогов. Ну, а в деревне георгиевскому кавалеру исправник козырял, господин волостной писарь с ним за руку здоровался.
Только сразу усвоим: образ, запечатленный деревенскими календарями, и светлый витязь икон, храмовых росписей мало в чем внешне совпадают. От века к веку само имя по-мужицки переиначивалось — с Георгия на Юрья, с Юрья на Егора.
Жития святых олицетворяют святого Георгия идеальным воином, рыцарем без страха и упрека. На иконах он поражает копьем змея-дракона, вступаясь за беззащитную жертву насилия, спасает жизнь, эту истинную красоту мира. И в устных сказаньях, передававшихся из поколения в поколение, Егорий — ратоборец, вступивший в бой против темных сил. Приданы ему черты сказочного героя, подобного Иванушке, что на сером волке скакал вызволить от Кощея Бессмертного Марью-красу.
Почтили деревенские святцы благовестников весны — грача, жаворонка, пигалицу-настовицу, воздали должное лисе и зайцу, отвели медведю вотчину, — за серым, что ли, черед? «Любо не любо, а на волке своя шуба», — говорилось простецки, с наивной прямотой, да мысль заключена глубокая.
В одном лице скотопас и волчий пастырь: через Егорья проповедовалось право на жизнь всего сущего. Понятно, этим не избавлялись хищники от преследования. Другую, нравственную, цель ставили деревенские святцы — едино высокой человечностью можем мы подняться над природой.
«Все зверье у Юрия под рукой», поэтому выпадает милостивцу на волка садиться, верхом пути-дороги мерить, дабы скорым вмешательством оборонить добро и в наказанье злу разослать волчьи стаи.
Ходили встарь легенды про то, как волк бел, в сиянье святом, пречудном, примчал раз в поместье и барину-пакостнику, гораздому девок портить, горло вырвал.
Качали мужики головами, перемаргивались:
— Волк? Белый?
— Светлый! Не пикнул барин-то…
— Ну дак: «что у волка в зубах, то Егорий дал»!
С Севера пришло присловье: «без скота нет житья». Однако «скотина водится, где хлеб родится».
Хлеб — скот — пахарь… Золотое ковалось кольцо: человек — земля — жизнь!
Снег не сошел, что бывало у нас накануне Егорья, а детвора бегала вокруг изб с конскими и коровьими боталами, шаркунцами, колокольчиками для овец. Подражая Карюхам, комолым и рогатым Красулям, ребятня взбрыкивала — по деревне звон. Снег, холод пугнуть кроме них некому!
Тепло, тогда праздник по полному раскладу, с утра по позднюю ночь.
Молодежь, подростки, приодеты, холщовые сумки через плечо, затемно грудились ватагами.
Егорьевский обход дворов как бы повторял песенно Коляду. Разумеется, если обряд был в ходу, не сошел на нет.
