Дэвид Бойл - Путеводитель по англичанам
45
«Гордость и предубеждение»
«Всем известно, что молодой человек, располагающий приличным состоянием, непременно должен найти себе жену». Так начинается роман Джейн Остин «Гордость и предубеждение», который многие считают величайшим английским романом. Наш интерес к нему подпитывают постоянно появляющиеся киноадаптации, телесериалы и литературные продолжения. Огромный успех имел мини-сериал канала ВВС, снятый в 1995 году Эндрю Дэвисом, с Дженнифер Эль (Элизабет Беннет) и Колином Фертом (мистер Дарси) в главных ролях.
Сама Джейн Остин отличалась сдержанным характером, и, пожалуй, сегодняшняя шумиха вокруг ее имени изрядно удивила бы ее. Она родилась в большой семье обедневшего приходского священника в Стивентоне в Хэмпшире и прожила жизнь в окружении молодых родственниц, не имевших за душой ни гроша. Нелегкое положение английских женщин из сельского дворянства, финансовое благополучие которых полностью зависело от удачного замужества, а также хитросплетения экономического и социального взаимодействия между различными сословными группами были основными темами ее творчества.
Остин умерла в 1817 году. На ее могиле в нефе Винчестерского собора обозначено имя, но нет ни слова о романах, которые посмертно принесли ей мировую славу. Она опубликовала только шесть произведений — «Чувство и чувствительность» (1811), «Гордость и предубеждение» (1813), «Мэнсфилд-парк» (1814), «Эмма» (1815), «Нортенгерское аббатство» (1818, опубликовано посмертно) и «Доводы рассудка» (1818, также опубликовано посмертно). Все они были напечатаны анонимно — на титульном листе значилось только: «Написано дамой». Роман «Гордость и предубеждение» Остин писала много лет, изначально он назывался «Первые впечатления».
Творчество Джейн Остин нашло поклонников даже в королевской семье, и она получала благоприятные отзывы от критиков, двое из которых особенно много сделали для ее репутации — великий шотландский литератор сэр Вальтер Скотт и архиепископ Дублинский Ричард Уотли, шокировавший благовоспитанное общество тем, что читал проповедь перед королевой Викторией, поставив ногу на кафедру.
Как известно каждому англичанину, «Гордость и предубеждение» рассказывает о приключениях молодой леди по имени Элизабет Беннет, а также о ее четырех сестрах, взбалмошной матери и невозмутимом, медлительном и слегка циничном отце. Мы узнаем о том, как Элизабет в результате нескольких неудачных встреч составляет неверное мнение о мистере Дарси, сочтя его надменным и бессердечным — особенно после катастрофической попытки высокомерным тоном сделать ей предложение. К концу книги, однако, она убеждается в том, что он совсем не таков, к великому ужасу его знатной родственницы леди Кэтрин де Бер.
Джейн Остин написала невероятно увлекательный роман, который заставляет нас подпрыгивать в нетерпении на краешке стула, и вовсе не из-за того, что в нем полно экзотических приключений. Нет, он рассказывает о самом обычном деле — поисках любви, враги которой, как всегда, снобизм, деньги и притворство.
Джейн Остин умерла в сорок с небольшим лет, так и не выйдя замуж.
«Довольно, дитя мое, довольно. Ты достаточно нас развлекала. Дай теперь и другим барышням себя показать».
Мистер Беннет — своей дочери Мэри, пытаясь увести ее от фортепиано46
Панч и Джуди
«Вот это дело!» В наши дни спектакли с Панчем и Джуди стали редкостью и далеко не в каждом магазине можно увидеть связку сосисок, но мы все равно узнаем эти слова и знаем, что произносить их полагается надтреснутым гнусавым голосом и так, чтобы сразу было понятно: человек, который это говорит, «доволен как Панч» (то есть безмерно доволен).
Сценки о Панче и Джуди с их легкомысленными убийствами и постоянными сценами насилия почему-то очень нравятся английским детям, особенно истории о полисмене, крокодиле и сосисках. Стоит увидеть где-нибудь полосатую красно-белую палатку, и сразу же вспоминается вкус мороженого, джема и морского воздуха.
Но как многие элементы английской культуры, мистер Панч пришел к нам из другой страны: поначалу он был итальянцем. Он прямой наследник итальянского Ренессанса и персонажа комедии дель арте по имени Пульчинелла. Своим появлением на свет Панч обязан странствующим итальянским актерам, дававшим представления в Лондоне в XVI веке. Сэмюэл Пипс впервые увидел поставленный итальянцем Пьетро Джимонде спектакль о Панче и Джуди в Ковент-Гардене 9 мая 1662 года. По его словам, это было «представление итальянских марионеток».
В XVII и бурном XVIII веке Панч и Джуди действительно были марионетками. Только в викторианской Англии Панч стал перчаточной куклой, что позволило ему еще яростнее размахивать дубинкой. Со временем он постепенно сменил аудиторию со взрослой на детскую: чем более наивными и шумными становились проделки Панча, тем младше были зрители, способные оценить подобный юмор.
В то же время Панч расстался с некоторыми довольно мрачными компаньонами. Из спектаклей исчезли Висельник и Дьявол. Потом куда-то делся пес Тоби, которого в оригинальных представлениях играла живая собака.
Сюжеты сценок о Панче, как правило, сводятся к его встрече с законом и иногда со сверхъестественными силами. Он возмутителен, как Дон Жуан, и неистов, как Дик Турпин, но в конце всегда побеждает. Неудивительно, что он «доволен как Панч». Со своим причудливым нарядом из XVII века и гротескным итальянским акцентом он отлично вписывается в галерею колоритных английских разбойников.
Джуди. Где младенец?
Панч (печальным тоном). Случилось несчастье. Ребенок был такой противный, что я уронил его в окошко.
Джуди испускает душераздирающий вой, оплакивая потерю ребенка. Потом приходит в ярость, хватает дубинку и начинает колотить Панча по голове.
Панч. Ну не сердись, дорогая. Я это не нарочно.
Джуди. Ты у меня поплатишься за то, что выбросил ребенка в окошко.
Она продолжает наносить ему удары по голове, но Панч выхватывает у нее палку, набрасывается на жену и жестоко бьет ее.
Джуди. Пойду к констеблю, пусть посадит тебя за решетку.
Из сборника сценариев Генри Мэйхью (1851)47
Морские курорты
Представьте себе такую сцену. Мы на берегу знаменитого морского курорта, стоим под навесом автобусной остановки и смотрим на море. Волны монотонно набегают на гальку, даль скрывается в тумане, в лицо нам летят мелкие брызги.
Пытаясь согреться, мы крепче обхватываем ладонями бумажный пакет с жареной рыбой и картошкой, щедро посыпанной солью и сбрызнутой уксусом. Вообще-то в августе не должно быть такой погоды, говорим мы себе, возмущенные, но все же готовые смириться с неизбежным.
На камнях перед нами какие-то стойкие личности в застегнутых наглухо куртках с капюшонами спасаются от непогоды под тентами жизнерадостной расцветки. Тенты оглушительно хлопают на ветру, едва не срываясь со вбитых глубоко в песок шестов.
Неужели там кто-то купается, изумленно спрашиваем мы, отправляя в рот ломтик жареной картошки и чувствуя соль на языке. Нет, показалось. Но вообще тут довольно весело, правда? Правда же?
Не знаю, правда это или нет, но мы можем утешить себя тем, что получили традиционный английский опыт. В точно такой же ситуации уже побывали наши родители и прародители и, вполне вероятно, — с поправкой на глобальное потепление — побывают наши дети и внуки.
Увлечение англичан отдыхом на морском побережье сформировалось довольно поздно — после того как доктор Ричард Рассел опубликовал трактат под названием «Диссертация касательно пользы морской воды при болезнях желез». Это был 1750 год, и открытие целебных свойств морской воды спровоцировало настоящее столпотворение в курортных городах на пике сезона. Рассел перенаправил часть людских потоков на морское побережье и сам подал пример, перебравшись в небольшую сассекскую деревушку под названием Брайтелмстоун.
Это был провидческий ход. Прошло всего десять лет, и Брайтон — так его стали называть — превратился в процветающий курорт. В 1820 году в нем построили Королевский павильон, а население достигло 24 тысяч человек. Популярности английских морских курортов, как ни странно, способствовали Наполеоновские войны: состоятельные люди уже не рисковали выезжать на континент и предпочитали проводить каникулы на родине.
Затем морские берега стали гораздо ближе благодаря паровым судам. В 1830 году паром, следовавший из Лондона в Маргит и обратно, перевез 95 тысяч человек. Затем появились поезда. Затем автобусы, популярность которых взлетела между двумя войнами благодаря специальным ценам на экскурсионные билеты и введению оплачиваемых отпусков. Еще позднее люди приезжали на скутерах, и ни одни банковские каникулы в Брайтоне не обходились без дебоша и драки между модами и рокерами.
