Григорий Базлов - Русские гусли: история и мифология
Учитывая перечень этих географических названий, можно утверждать, что Соловей Будимирович — «больший атаман» (кстати, тоже северная — новгородская — должность предводителя дружины) — прибыл с Русского Севера. Очевидно, что его город Леденец находился где-то там. С.В. Рогачев предполагает — в Великом Устюге, а П.Н. Милюков считает, что это замок Линдаписса около Ревеля, остров Кодольский — Котлин.
Еще можно предположить, что легендарный город Леденец — это старорусский Веденец, древнее название Венеции. Логично допустить, что в этой былине так же, как в былине о Дюке Степановиче, речь идёт не о Венеции, а о знаменитом, крупнейшем в средневековье, торговом славянском городе Винете (Волине, Юмне), превратившемся со временем из Веденца в Леденец. В упомянутом море Волынском многие исследователи видят море Балтийское, названное так в честь знаменитого острова Волин[112].
Можно также предположить, что былинный город Леденец — это торговый город в южной Швеции, на берегу реки Лёдде. Город назывался Лёддечёпинг, что на Руси могло быть сокращено до Леденца. Тем более что это поселение находилось недалеко от острова Руяна (можно сказать «напротив») и располагалось на пути предполагаемого путешествия Соловья Будимировича. О связи Соловья Будимировича с балтийскими славянами свидетельствует и тот факт, что наряду с традиционными северорусскими дарами князю — «сорок сороков соболей», «мелкого зверя и сметы нет», ещё дорогие ткани. Известно, что дорогие ткани выполняли в экономике балтийской Руси ту же функцию, что и меха на Руси северной: они были прообразом денег, эквивалентом стоимости. Не случайно в языческих храмах балтийских славян накапливалось такое огромное количество дорогих тканей:
«…Драгоценные металлы не допускались у ран в обращение. Деньгами служили у них не меха, как у русских в старину, а полотна…»[113], «…по словам Саксона Грамматика, кроме множества денег (в храмах. Г.Б.) хранился великий запас драгоценных тканей, распадавшихся от ветхости»[114].
Былину о Соловье Будимировиче сближает с былиной о Дюке Степановиче не только их северное — варяжское происхождение, похожие названия их городов, упоминание о Балтике, но и неслыханное, баснословное богатство главных героев. Это наводит на мысль, что оба богатыря прибыли из какого-то крупнейшего, богатейшего торгового города на Балтике, а таким городом там был именно Волин — Винета.
И если Дюк Степанович в былине просто хвастался своим богатством, то атаман Соловей Будимирович с дружиной приезжает сватать племянницу киевского князя. Вероятно, что не только богатство, но и знатное происхождение позволяли ему так поступать. А.Я. Лыщенко нашел в былине параллели со сватовством норвежского королевича Гарольда III к дочери Ярослава Мудрого. Полагаем, что в былине идет речь о славянском герое. С этим согласен, например, и В.Б. Вилинбахов: «…мы отказываемся видеть в Соловье, носящем чисто славянское имя, скандинавского путешественника. Гораздо более вероятным представляется то, что он был западнославянским мореплавателем; во всяком случае, это был славянин, прибывший на Русь с Балтийского моря»[115].
Вряд ли русские северные былины стали бы с симпатией воспевать сватовство традиционно враждебного норвега к киевскому князю. Разумнее было бы ожидать подобное восхищение от скандинавских сказителей.
Если допустить, что в перечне топонимов, в зачине былины подразумеваются не Новгородские земли, а, возможно, южное побережье Балтийского моря — Балтийская Русь, то и там мы сможем отыскать некоторые аналогичные названия. Например, «поморская сторона» может оказаться не только землёй беломорских поморов, но еще и Балтийским поморьем[116]. Город Леденец (Лёддечепинг) окажется также недалеко.
Следующий топоним из былинного зачина описан так: «А гольняя щелья в Бели́-озери́…».
Новгородцам, конечно, хорошо известно, что на Белом озере, которое у города Белозерска, нет «гольных щелей», то есть прибрежных, гранитных, покатых скал. Именно такие скалы на Севере называют «щелья». Видимо, в былине подразумевается какое-то другое Белое озеро. Возможно, что это — озеро Имандра на Кольском полуострове, в старину оно тоже называлось Белым, там множество подобных скал. Не исключено, что речь идет и об озере Белом, расположенном на балтийском острове Руяне (современный Рюген): «А тая эта зябель в подсиверной страны…»[117].
Снова в былине говорится о северной «зябели», от слова «зябнуть», то есть о холоде, может быть, и о ветре:
А <…> сарафаны по Моши по реки́…[118]
Река Моша протекает в Архангельской области, в Плесецком и Няндомском районах. Является правым притоком Онеги. В четырёх километрах от места впадения находится село Федово. Опять северный топоним:
Да раструбисты становицы в Ка́ргополи…[119]
Река Моша
Каргополь — город, расположенный на правом берегу реки Онеги в Архангельской области. Каргопольский район граничит с Вологодской областью и республикой Карелия.
Обратите внимание, что почти везде речь идёт о водных путях. Этим, кажется, сочинитель былины хотел подчеркнуть, что былина о людях флотских, много путешествующих на кораблях.
Город Каргополь, на берегу р. Онеги
Большинство упомянутых топонимов (а их можно без натяжки назвать и гидронимами) находятся на территории древней Новгородской земли, теперь это Карелия, Вологодская и Архангельская области.
Далее в былине говорится о смоленских лесах и «Вратах чигиринских», видимо, как о дальнейшем маршруте кораблей Соловья Будимировича в Киев:
Да тут темные лесы что смоленские,
А широки врата да чигаринские.
Ещё одним характерным маркером, подтверждающим северорусское происхождение Соловья Будимировича, является его страсть к игре на гуслях:
Струну к струночке натягивает,
Тонцы по голосу налаживает,
Тонцы он ведет от Новагорода,
А другие ведёт от Еросолима,
А все малые припевки за Синя моря,
За синя моря Волынскаго,
Из-за того Кодольского острова,
Из-за того Лукоморья зелёного[120].
Интересен перечень старинных музыкальных терминов и приёмов:
«Тонцы по голосу налаживает» — то есть настраивает гусли не по камертону, а под собственный голос. Так действительно поступало большинство народных исполнителей вплоть до конца XX века. При таком строе инструмента легче петь.
«Тонцы он ведет от Новагорода» — видимо, использует гусельный строй, известный тогда как «новгородский». Скорее всего, это именно тот строй, который этномузыкологи чаще всего находили в экспедициях по северо-западу России в конце XX века, хорошо известный строй «по звукоряду». Можно предположить, что под «новгородский строй» Соловей исполнял именно северные исторические песни и былины, сложившиеся на Новгородской земле.
«А другие ведёт от Еросолима» — по нашему мнению, тут говорится, что гусляр — Соловей — умеет перестраивать гусли на «иерусалимский лад», видимо, для исполнения христианских духовных стихов и псалмов, так как это было принято делать на инструменте псалтырь (от греч. Ψαλτήριον). Вероятно, этот строй напрямую ассоциировался с исполнением религиозных произведений. Не случайно шлемовидные гусли, наиболее близкие по конструкции к библейскому инструменту псалтирь, получившие широкое распространение среди духовенства, в народной традиции назывались «гуслями поповскими»:
А все малые припевки за Синя моря,
За синя моря Волынскаго,
Из-за того Кодольского острова,
Из-за того Лукоморья зелёного…
1696 г. Буква «Пси». Псалтирь
Показательно, что «малые песни», вероятнее всего, — это припевки и песни «под пляску», лирические и весёлые частушки, географически привязанные к Лукоморью зелёному, к морю Волынскому, то есть Балтийскому: они из-за моря Волынского, из земель, находящихся за морем, то есть из Балтийской Руси. Подобные песни на Руси часто назывался песнями «елинскими», то есть языческими. И не мудрено, ведь до XIII века обширная часть земель Балтийской Руси оставалась в языческой вере, в то время как остальная Русь была уже крещёной. Видимо, весёлые пляски и припевки устойчиво ассоциировались с дохристианской религией и соответственно с Балтийской Русью и поэтому выделялись в особый жанр, отстоящий от исторических песен, былин и духовных стихов. Однако в былине к этому песенному жанру, происходящему из-за моря Волынского, с Лукоморья зелёного, отношение одобрительное и это видно в описании музыки, которая слышна из теремов, построенных в Киеве Соловьём Будимировичем. Там играют «во гуселька яровчаты» и опять повторяется перечисление трёх жанров гусельной игры: новгородской, иерусалимской и лукоморской:
