Сергей Сакадынский - Демагоги, пастухи и герои
Если для воинов принципиально важным было оправдание себя в своих же собственных глазах, то для колдунов эта проблема никогда не была столь актуальна. Путь Змеи извилист и скрыт от глаз непосвящённых – её движение можно лишь угадывать по колыханию травы. Благородство и доблесть – удел героев; для демагогов же изначально свойственна изощрённость ума и пренебрежение высокими мотивами.
Искусство говорить – прежде всего, искусство лгать. Обман и притворство – вот главное оружие любого демагога. И при этом цель оправдывает любые средства.
В основу европейской, и даже шире – евро-американской цивилизации была положена безоговорочная апология христианской морали, основы основ западного мира со времён заката Римской империи. Однако именно в этой безоглядной ориентации на постулаты Нового Завета проглядывается зерно грядущей катастрофы. В поведенческую модель христианина никак не вписывается идея «сильной личности» – христианство ни коим образом не способствует воспитанию сильных людей, и вообще, христианский образ жизни обессилил мир и предал его в жертву негодяям, так как христианская религия направляет силы человека на терпение и смирение, а не на подвиги.
Христианство – религия угнетённых и подавленных, а не могущественных и гордых. Поразительно вообще, как в христианском обществе вообще могла возникнуть идея Крестовых Походов как таковая.
Идеалом христианского рыцаря был, как это ни покажется странным, вовсе не герой вроде Роланда, а артуровский Ланселот. Роланд (как и все прочие герои «шансон де жест») озабочен мирскими делами – он думает о славе и чести, клятвах верности, своём короле, победе над врагом и достойной смерти; Ланселот же более «там» чем «здесь», он живёт в другой реальности, заботясь больше о спасении и покаянии, и в конце жизни становится чуть ли не святым – перед нами уже не блистательный рыцарь, а проповедник в рваной одежде и с крестом в руке. Примечательно, кстати, что в ранних легендах артуровского цикла Ланселота нет – он появляется позже как воплощение рыцарского идеала зрелого Средневековья.
Несоответствие христианской морали реалиям средневекового мира привело к необходимости ревизионизма в отношении библейских тезисов. Христианская мораль, в сущности, поощряет лицемерие, ибо противоречивость моральных принципов заложена в христианстве изначально. Бог Ветхого Завета – бог гнева и войны, новый бог – Христос – бог милосердия и всепрощения. Ветхозаветный принцип «око за око, зуб за зуб» и последующее «если тебя ударили по левой щеке, подставь правую» . И новозаветное: «вложи меч в ножны его, ибо все, взявшие меч, от меча и погибнут», однако «не мир, но меч принёс я вам» и «продай одежду свою и купи меч». Толкование этих фраз неоднозначно, поэтому само по себе допускает наличие двойной морали.
Заповедь «не убий» в эпоху «развитого» Средневековья иногда, например, трактовалась не как запрет на убийство, а как запрещение кровопролития, поэтому клирики использовали различное ударно-раздробительное оружие вместо секиры и меча. Папа же специальной буллой разрешил в виду исключительной необходимости проливать кровь рыцарям-монахам.
Воин-крестоносец, защитник веры, освободитель Гроба Господня… невежественный варвар, грабитель и насильник… Это ли не проявление лицемерия и двойной морали?
Военная авантюра христиан на востоке была самой мощной и перспективной идеей своего времени. Однако меркантильные соображения поглотили саму идею. Крестоносные князья поделили Святую Землю ещё до того, как она была завоёвана. Многие из них так и не дошли до Иерусалима, предпочтя войне за веру обустройство своих новых владений, что и привело, в конечном счете, к потере этих земель, столь же быстрой, как и их завоевание.
Именно двойственность и неоднозначность христианской морали позволили вознестись над обществом людям, которые смогли отбросить все догмы христианской этики, в то время, как все остальные молились и соблюдали предписания толкователей Слова Божьего.
Торжество Зла неизбежно и неотвратимо. В артуровском цикле, о чём говорилось выше, это прослеживается однозначно. Все благие начинания умирают вместе с Артуром, Ланселот не достигает ничего, кроме разочарования; в то же время самый зловещий из всех персонажей Мордред, хотя и погибает, но вместе с тем приносит гибель и королевству Артура.
Христианство призывает не к борьбе со злом, а к терпению и смирению, что, естественно, не могло не привести к перекосам мировоззрения. По сути, христианская мораль в её первозданном виде была растоптана копытами коней рыцарей-крестоносцев, а на её надгробной плите Макиавелли написал своего «Государя».
Победа или выгода? Особенность мировосприятия элиты – стремление к достижению иррациональных по своей сути идеалов. Если профанное сознание рассматривает стремление к благу как примитивное желание материального насыщения, то для творческого меньшинства благо суть понятие иррациональное, не могущее быть сведённым к простому обогащению. Материя и её сакральное воплощение – деньги, это всего лишь средство, а не цель, открытая возможность, позволяющая достичь недостижимого. Отсюда возникает дилемма – допустимо ли использование не– достойных способов для достижения высокой цели? Стоит ли благо одного человека страданий сотен других людей?
В связи с этим мы должны рассмотреть следующий вопрос: что лучше – приобрести или потерять? и что же более важно – доброе имя или выгода?
Выгода и победа суть вещи часто совершенно разные. Путь Меча предполагает достижение победы, Путь Змеи подразумевает получение выгоды. Суть победы – одержать верх над противником в бою, не обязательно бою в буквальном смысле, выйти победителем из схватки. Однако победа может быть не всегда выгодна. Выгода предполагает выход из какой-либо ситуации с наименьшими потерями, получение блага любым способом, пусть даже ценой унижения.
Однако расчётливость и корысливость не достойны настоящего воина. Как сказано в «Хагакурэ бусидо», чрезмерно изощрённый и расчетливый ум не достоин уважения. Рассчитывать – это значит взвешивать и помнить, что можно потерять и что нужно выиграть. Расчетливый ум никогда не сможет подняться над мыслью о корысти и убытках. А что есть смерть, как не убыток? Что есть жизнь, как не корысть? Кто рассчитывает, тот корыстен. Поскольку такой человек в любых обстоятельствах работает только с корыстной целью,– он должен опасаться смерти. Значит, такой человек – трус. Воин же не может быть трусом. Поэтому бусидо запрещает увлекаться рассуждениями.
По словам Ямомото Цунэтомо, рассуждающий воин не может принести пользы в бою. Он говорит: "Не думай о твоем князе. Не думай о твоих родителях. Путь воина означает лишь одно – сражаться бешено, насмерть. Только идя этим путем, ты выполнишь свой долг перед твоим владыкой и перед твоими родителями"
Именно в силу подобных взглядов обуянные жаждой подвигов герои часто в штыки воспринимали политические ходы своих вождей, заключавших соглашения с противником за шаг до победы, уходящих от прямого столкновения с врагом, играющих в непонятные для большинства интеллектуальные игры. Порой это недовольство выливалось в насмешки или даже бунт, толкая полководцев на необдуманные поступки, заставляя идти на поводу у своих солдат. Пример тому – поражение французов при Креси, прямое следствие настроений французского рыцарства, недовольного поведением своего короля, упорно уклонявшегося от генерального сражения.
Невольно напрашивается вопрос: “Почему я должен умирать, когда это невыгодно? Почему я должен платить жизнью за ни– что?” Это обычные рассуждения себялюбивых людей. Когда надлежит сделать выбор, не позволяй мыслям о выгоде колебать твой ум. Принимая во внимание, что все мы предпочитаем лучше жить, чем умереть, это предпочтение определяет и наш выбор. Думай об ожидающем тебя бесчестии, когда ты, стремясь к выгоде, вдруг ошибешься. Подумай о жалкой участи человека, который не добился цели и продолжает жить. Так сказано в «Хагакурэ».
Однако выиграть поединок и выиграть сражение или войну – далеко не одно и то же. Во время Столетней войны англичане повсеместно одерживали победы, однако же в конце концов войну проиграли; в кампании 1812 года Наполеон выигрывал сражения одно за другим, однако же стратегия Кутузова, построенная не на геройстве и самопожертвовании, а исключительно на тонком расчёте, взяла верх.
Мы не будем абсолютизировать частные исторические события – есть факты, доказывающие возможность обратного; однако речь идёт не о том, какой путь лучше, а об их принципиальном различии. Расчётливость – удел демагогов, путь изощрённых умов, ищущих не победы, но выгоды. Для достижения выгоды допустимо хитрить, торговаться, выжидать и пускаться во всякие прочие ухищрения. Если для воина поражение – несмываемый позор, то для демагога это может быть тонким ходом, позволяющим достичь, в конечном счёте, преимущества в чём-либо ином.
