Роберт Уилсон - Иштар Восходящая
Надо заметить, что ранняя египетская религия была в основе своей сексуально ориентирована и сильно связана с обрядами Великой Матери, известной под именами Нуит, Исиды и другими. Змеиное божество Сет, олицетворяющее фаллос, в то время был единственным мужским богом, приобретшим почти равный статус с богиней, только потому, что он был необходим ей для поддержания божественной функции матери всего сущего. (Фаллический змеиный бог, заимствованный египтянами из Конго, все еще занимает важное положение в африканском и гаитянском вуду. Культы, берущие начало оттуда, сейчас практикуются в Новом Орлеане и других частях американского Юга. Культы Исиды-Нуит суммировали свое учение в знаменитом афоризме, упомянутом Алистером Кроули, «The Khabs is in the Khu» («Хабс пребывает в Ху»). Хабс понимается как вечная, божественная часть человечества; Ху — это женские гениталии, от этого слова и происходит наше cunt, то есть влагалище. Здесь нет никакой «похотливости» или антирелигиозности, это всего лишь сексуальный базис их религии, приведший к шокирующим христианское сознание изображениям богов: мастурбирующий Атум, Исида, ласкающая ртом фаллос Осириса и тому подобные сюжеты. Одна из скульптур демонстрирует нам Исиду, кормящую грудью Гора, что было еще более-менее для христиан приемлемо. Неудивительно поэтому, что позднее подобные статуи были помещены в христианские храмы с переименованием Исиды в Марию, а младенца Гора — в Иисуса. Но затем смысл их был утерян и, как считает Кеннет Грант в Магическом возрождении, физическая основа египетской религии видоизменилась в метафизику христианства и эллинистической философии. Поскольку же секс в любом случае является неотъемлемой частью религии вообще (что мы прекрасно видим на примере Притчей Соломоновых), то его можно интерпретировать и как символ духовного слияния.
Любимым гомеровским прилагательным по отношению к красивой женщине было bathykolpos, то есть большегрудая. Сообразуясь с мнением многих античных историков, считавших Гомера слепцом, он должен был научиться определять это достоинство исключительно на ощупь и, кажется, приобрел тут значительный опыт. Любопытно отметить, что гомеровские ценности были совершенно матриархальны, что дает повод некоторым утверждать, что тексты его существенно старше приписываемого им возраста и следы их тянутся до квази- либо полноценно матриархального этапа мировой истории; Сэмюэл Батлер, Роберт Грейвс и Элизабет Гулд вообще считали Гомера женщиной. Определенно одно: для Гомера Ахилл и остальные военные герои его поэм были просто безумцами, а свои симпатии он излил в Одиссее, неохотно принимавшем участие в войне и постоянно упражнявшим свою прославленную хитрость в попытках улизнуть домой к любимой супруге, подальше от бессмысленной троянской резни. Было отмечено, что Гомер питал особенную любовь к древним богиням, а Зевса наделил в какой-то степени комической ролью этакого старого чудака поздних балаганных писак. Как бы там ни было, одна современная писательница-феминистка, Нэнси МакУильямс, додумалась обвинить Гомера в мужском шовинизме по причине того, что Одиссей всю Троянскую войну забавлялся в одиночку, даже не пригласив свою драгоценную Пенелопу принять участие в этой бойне.
Был ли Гомер феминистом, мужским шовинистом или вообще женщиной, он (она?) обладал всеми качествами тех современных поэтов-мужчин, известных своими антиправительственными, антивоенными и антивластными настроениями, ценящих и любящих женщин, детей, природу и естественную сексуальность. Очевидно, что в классификации Фрейда он будет оральной личностью. В любом случае, ценности его и тех творцов, что жили позже (Еврипид, Софокл, анонимные авторы Греческой Антологии и так далее) и разделяли явный интерес к половой любви, были проблемны для осмысления патриархальной системой, причислявшей женщин к людям второго сорта.
С появлением христианства последние рубежи матриархата рухнули, и женщина потеряла последние права, став изгоем, парией и ненавистным орудием Дьявола, которому никогда и ни в чем нельзя доверять. Грудь перестала быть символом озаряющей мир божественной любви, став коварными силками демонов, вовлекающих мужчину в плотские грехи. Согласно почтенному Оригену, женщину именовали не иначе как «мешком навоза», а их рабское положение было определено Августином как расплата за поступок Евы, принесшей зло в мир. Склонность же к соитию с демонами, по мнению Шпренгера, возникает из-за того, что такую безумную похоть не сможет удовлетворить ни один земной мужчина. Если же, подытоживали отцы церкви, и не все женщины являются ведьмами, за ними все равно нужно зорко присматривать.
Если согласиться с тем, что современные феминистки разделяют с церковными патриархами большинство их антисексуальных предрассудков, то тогда забавно, что они до сих пор не добрались до знаменитого изречения Августина, что сексуальное вожделение это проклятие, наложенное на человечество из-за первородного греха наших прародителей. Как весьма занятно объясняют священники, Адам и Ева до грехопадения вообще не испытывали эротического влечения, соответственно, и нам Бог предписал следовать их примеру. На вопрос «Как же они могли „плодиться и размножаться“ без чувственных ощущений?», Августин дает ответ, достойный самой Ти-Грейс Аткинсон: Органы воспроизводства, говорит он, управляются «силой воли». Его обоснование такого утверждения дает нам пример самого, наверное, обширного полета фантазии за всю историю христианской теологии и, бесспорно, заслуживает цитирования:
Есть люди, которые могут шевелить ушами, по отдельности или обоими сразу. Есть и такие, что, не двигая головой, способны сдвигать волосы на лоб и двигать прической назад и вперед по желанию. Другие легким нажатием на живот могут отрыгнуть невероятное количество разнообразных проглоченных предметов и доставать неведомо откуда всё, что захотят, словно из волшебного мешка. Некоторые так точно подражают голосам птиц, животных и других людей, что, закрыв глаза, мы не почувствуем никакой разницы. Иные даже способны дать такую команду своему кишечнику, что смогут освобождаться от газов сколь угодно долго, и даже производить этим своего рода пение.[13]
Все эти способности, по мнению Августина, рудименты возможности Адама полностью контролировать все свое тело; с такой же позиции «ум, контролирующий материю» он с Евой подошли и к сексу. Это, впрочем, не имеет никакого отношения к тому принудительному ограничению сексуальной активности, что мы имеем сейчас. Такая дивная картина сексуальных отношений в Эдемском саду понимается буквально и любой отпечаток орального «океанического единства» в сексе считается явным признаком греха. Женщина, которая провоцирует мужское желание, даже просто идя по улице, очень опасна и надлежит строгому надзору церкви, дабы искоренить до конца все еще доступные ей чары. По католическим правилам, женщине запрещено подавать на развод из-за регулярного избиения ее мужем, из-за заражения ее венерическим заболеванием, за привод домой других женщин и секс с ними в ее присутствии, за убийство им кого-нибудь, безумие супруга, истязание собак при детях и другие подобные «невинные шалости». Однако, если он откажется плодить новых примерных католиков и не сообщит ей до свадьбы, что не намерен заводить детей, в таком только случае женщина имеет право расторгнуть брак. (В последнее время церковь смягчила основания для развода, но лишь после удачной попытки итальянского правительства провести закон о гражданском разводе через яростное сопротивление церковников).
Чтобы окончательно унизить женщину, церковь постановила, что при любых трудных родах, когда идет выбор между жизнью матери и жизнью ребенка, акушер обязан в первую очередь бороться за жизнь плода. Это правило распространяется и на те ненормальные роды, когда плод прикреплен к стенке маточной трубы (так называемая внематочная беременность) и вероятность его выживания крайне низка; даже в таких случаях врач должен пытаться спасти его, хотя известно, что часто платой за это служит смерть роженицы. (Только в 1930-е годы это предписание было отменено).
Во всем этом торжествует фрейдовская анальность, доведенная до логической точки. Оральные персоны стараются быть более «благоразумными» в истинном смысле этого слова, более гибкими и отзывчивыми к чужим нуждам, анальные же личности поклоняются богу рассудка, следуют его заветам с безжалостным упорством, игнорируя факты, подтверждаемые лишь чувством или ощущением, и потому доверия не заслуживающие. Августин «доказал», что некрещеные младенцы не попадут на небеса; лимба и чистилища еще тогда не придумали, а потому уготовано малышам было лишь одно место — ад. Для современного сознания звучит дико, но Августин пришел к такому выводу логическим путем и не тот человек он был, чтобы отказаться от строго выверенных рассуждений из-за того «лишь», что они противоречат нормальным человеческим чувствам. (К чувствам всегда относились с некоторым подозрением: ведь Адам и Ева их не имели, помните?). Не столько ужасными, сколько смешными были доводы Фомы Аквинского, что самки стервятников оплодотворяются не самцами, а ветром. Прежде чем высказывать такое, любому эмпирику надо бы увидеть сие собственным глазами, однако отцы-богословы опирались исключительно на чистую логику и всякого рода факты, как и чувства, в расчет не брали.
