Мэрилин Ялом - История груди
Обзор книги Мэрилин Ялом - История груди
M. Ялом
История груди
Посвящается Ирву и Эвер
И груди их вздымаются легко,
Как райские холмы.
Когда поэты говорят о смерти,
они называют ее «местом без грудей».
Не стянутая корсетом грудь ее
Обещает воздушное бессмертие.
Мужчина спит в соседней комнате.
Мы его сны.
У нас головы и груди женщин
И тела хищных птиц.
Предисловие
ПЕРЕМЕНА ЗНАЧЕНИЙ
Я предлагаю вам подумать о женской груди так, как вы никогда раньше не думали. Для большинства из нас, и особенно для мужчин, женская грудь — это сексуальное украшение, драгоценное воплощение женственности. Но такой несколько однобокий взгляд на грудь ни в коем случае не является универсальным. В различных культурах Африки и Южной Океании, где женщины с незапамятных времен ходят с неприкрытой грудью, она не имеет такого эротического значения, как на Западе. В других культурах другие фетиши. В Китае это маленькая ступня, в Японии — затылок и шея, в Африке и на Карибских островах — ягодицы. То есть сексуально заряженной является та часть тела, которая, по выражению французского писателя Андре Бретона, «завуалированно эротична», или, говоря проще, полностью или частично прикрыта. Наше западное отношение к груди, которое мы воспринимаем как должное, покажется особенно предвзятым, если мы заглянем в глубину веков. Именно исследование исторической перспективы и является целью этой книги. Она охватывает период в двадцать пять тысяч лет. Особенное внимание я уделила поворотным моментам, когда менялись стереотипы восприятия и изображения женской груди и особое отношение к ней укоренялось в воображении людей Запада. Эти моменты составили своего рода смонтированный кинофильм, в котором события развиваются, иногда пересекаются, но мой рассказ об истории груди не будет хронологически последовательным.
В основе этой последовательности лежит основной вопрос: кому принадлежит грудь? Принадлежит ли она младенцу, сосущему ее, чья жизнь зависит от молока матери или качественного заменителя? Или грудь принадлежит мужчине или женщине, которые ее ласкают? Принадлежит ли она художнику или скульптору, изображающему ее? Или грудь — собственность модного кутюрье, который делает ставку на большую или маленькую грудь, удовлетворяя постоянную потребность рынка в новом стиле? Принадлежит ли грудь индустрии производства одежды и белья, которая поставляет для продажи «бюстгальтер-тренажер» для девочек-подростков, «поддерживающий бюстгальтер» для пожилых женщин или «чудо-бюстгальтер» для женщин разного возраста, желающих приобрести соблазнительное декольте? Или на нее имеют право церковники и моралисты, настаивающие на том, чтобы грудь была целомудренно прикрыта? А может быть, грудь — собственность закона, предписывающего арестовывать женщину без бюстгальтера? Принадлежит ли грудь врачу, который проводит обследование и решает, как часто проводить маммографическое исследование и следует ли сделать биопсию? Или она принадлежит пластическому хирургу, который перекраивает ее по чисто косметическим причинам? Принадлежит ли грудь производителю порнографии, который покупает права на то, чтобы демонстрировать обнаженную грудь некоторых женщин зачастую в обстановке, оскорбляющей и унижающей всех женщин? Или все-таки грудь принадлежит женщине, частью тела которой она является? Эти вопросы отражают те усилия, которые на протяжении веков прикладывали мужчины вообще и законодатели в частности, чтобы распоряжаться женской грудью.
Грудь, как определяющая часть женского тела, на протяжении веков оказывалась то «хорошей», то «плохой». Как мы помним из Книги Бытия, Ева была одновременно и почитаемой праматерью рода человеческого, и архетипом женщины-соблазнительницы. Иудеи и христиане могут с гордостью заявлять, что Ева вскормила их предков, но они же ассоциируют яблоко с Древа познания добра и зла, которое привело к грехопадению первых людей, с похожими на яблоки грудями Евы. Эта связь прослеживается в многочисленных произведениях искусства.
Когда грудь признавалась «хорошей», акцент делался на то, что она кормит младенцев или, аллегорически, целую религиозную или политическую общину. Так было пять тысяч лет тому назад, когда во многих западных и ближневосточных культурах люди поклонялись идолам женского пола. Так было и пятьсот лет назад, когда художники изображали Мадонну, кормящую младенца. Так было и двести лет назад, когда женщина с обнаженной грудью олицетворяла Свободу, Равенство и молодую Французскую республику.
Когда доминировало понятие «плохой» груди, она становилась орудием соблазна и даже агрессии. Этой точки зрения придерживался не только «автор» Книги Бытия, но и иудейский пророк Иезекииль, который называл библейские города Иерусалим и Самарию бесстыдными развратницами с грешными грудями. То же самое можно сказать и о Шекспире, создавшем чудовищный персонаж — леди Макбет. И это самая запоминающаяся женщина с «плохой» грудью среди его персонажей. Понятие «плохой» груди часто уходит корнями в секс и насилие. Это мы видим в современном кинематографе, на телевидении, в рекламе и порнографии. Нечего даже говорить о том, что большинство изображений груди — как и любого другого предмета, кстати — традиционно является выражением мужской точки зрения.
Выяснить, какие чувства испытывали к своей груди женщины прошлого, оказалось непросто. Я пыталась найти свидетельства того, что женщины сами решали, как использовать свою грудь или как одевать ее. И могли ли они выбирать, кормить грудью младенцев или нет? Когда они смогли что-то сказать по поводу лечения груди? Использовали ли они свою грудь в коммерческих или политических целях? Отличались ли женские художественные и литературные изображения груди от мужских? Особенно внимательно я отнеслась к тем периодам, когда женщины пытались заявить о своем праве собственности на их грудь. Это явление ярче всего проявилось в конце XX века.
Путешествие от богинь эпохи палеолита до начала движения за освобождение женщины оказалось долгим и полным сюрпризов. По пути мы видели доисторические изваяния, чьи груди считались наделенными магической силой. В минойской культуре существовал культ Великой Богини природы — она изображалась в виде женщины с обнаженной тугой грудью и змеей или змеями в руках. В Эфесе были культовые статуи богини Артемиды со множеством сосцов. Но это была последняя волна дохристианского поклонения груди в западной культуре. В Ветхом Завете иудеи ценили женщин прежде всего за способность стать матерью. А в Новом Завете Пресвятая Дева Мария — мать христианского Бога, зачавшая его чудесным образом от Святого Духа. И в иудейской, и в христианской традициях груди ценились как источник молока, необходимого для выживания иудейского народа и, позднее, последователей Христа. Младенец Иисус, сосущий грудь матери, — это метафора духовной пищи для каждой христианской души.
Мадонне с младенцем, появившейся в XIV веке в Италии на полотнах художников, вскоре пришлось противостоять новому, преимущественно сексуальному изображению, груди. В XV, XVI и XVII веках в Италии, во Франции, в Англии и в Северной Европе в изобилии появились картины художников и сочинения поэтов, в которых эротическая привлекательность заслонила материнское и священное значение груди.
И так возвышенный, священный и сексуальный аспекты груди с переменным успехом сражаются между собой. Возможность кормить и возможность возбуждать соревнуются друг с другом, до сих пор определяя судьбу женщины. С самого начала христианской эры церковные и светские самцы, не говоря о младенцах, считали женскую грудь своей собственностью, которой они распоряжались с согласия женщины или без оного.
В Дании XVII века в битву вступила новая сила — гражданская ответственность. Считалось, что мать, кормящая грудью ребенка, вносит большой вклад в благосостояние своей семьи и всей общины. Веком позже грудное материнское вскармливание стало предпосылкой и частью Французской революции. Благодаря идеям Руссо многие французы поверили в то, что общая социальная реформа произойдет только в результате того, что все матери станут сами кормить своих детей. Это противоречило распространенной практике, когда младенцев отправляли к кормилице. Обязанность каждой женщины кормить своей грудью ребенка становилась частью коллективной обязанности нации «кормить» своих граждан. Эту идею отражали многочисленные картины, на которых художники изображали Республику в образе женщины с неприкрытой грудью. Так грудь «демократизировали» во время перехода от абсолютного правления к власти большинства.
