Ирина Левонтина - Русский со словарем
А слово зачистка со временем вышло из моды. Новое время — новые песни. Например, принуждение к миру — тоже хорошее выражение.
Опозоренный имидж
Как пишут в газетах в разделе «Из зала суда», 7 июля 2006 г. движение «Наши» подало в суд Железнодорожного округа города Рязани иск о защите чести, достоинства и деловой репутации.
Последние пострадали от серии статей, опубликованных в газете «МК в Рязани» под заголовком «Обыкновенный нашизм». В статьях, как утверждают истцы, редакция газеты позорит имидж Движения «Наши». Недавно «Наши» уже разобрались с «Коммерсантом». Знай наших!
С другой стороны, в связи с соответствующими событиями на Украине, газеты все время поминали блок «Наша Украина». Помнится, в Одессе в декабре 2004 г. на Театральной площади рядом с горисполкомом было выложено из апельсинов слово «Нашизм». Ушло почти сто кг — сколько бы вышло портянок для ребят! Затем асфальтовый каток на глазах одесской публики раздавил всмятку и апельсины, и соответственно само слово нашизм. Связана эта акция была, понятное дело, с президентскими выборами. Оранжевый цвет апельсинов — цвет Ющенко, а нашизм — ругательное слово, относящееся к ющенковскому блоку «Наша Украина». Слово нашизм появилось на украинских выборах не впервые, хотя, возможно, независимо. Во всяком случае, когда в Красноярске возник избирательный блок «Наши», слово нашизм сразу пришло в голову его противникам. Естественно, пошли в ход и формулы «Нашизм не пройдет», «Обыкновенный нашизм» — по очевидному созвучию.
Все это заставляет снова задуматься о слове наши и вообще о богатом смысловом потенциале местоимений русского языка. Важная особенность системы русских местоимений состоит в том, что существуют возвратное местоимение себя и возвратно-притяжательное местоимение свой, которые могут соотноситься с любым лицом. Вот, например, на первый взгляд, похожие немецкие местоимения sich и sein. Они в норме соотносятся с третьим лицом, в то время как, скажем, в соответствии с первым лицом обычно фигурируют mich, mein.
Тем самым, в русском языке создается возможность конкуренции возвратных и возвратно-притяжательных местоимений с местоимениями личными и притяжательными, благодаря чему возникают тонкие смысловые противопоставления. Приведу хорошо известный лингвистам пример А. Д. Шмелева.
В высказываниях Даже в такой ситуации я бы не мог ударить мою жену и Даже в такой ситуации я бы не мог ударить свою жену сказано не вполне одно и то же: мою жену — значит конкретную женщину, на которой говорящий женат, в то время как свою жену — значит любую женщину, которой выпадет счастье связать себя узами брака с говорящим. Иными словами, первое высказывание можно понимать как «Моя жена такова, что я не мог бы ее ударить», а второе — «Я таков, что не мог бы ударить своей жены».
А наличие подобного смыслового противопоставления, в свою очередь, создает почву для развития у соответствующих местоимений всевозможных культурных коннотаций, тем более что вообще противопоставление своего и чужого — одна из фундаментальных культурных универсалий.
Так, слово наши имеет очень богатый ассоциативный потенциал. Наших бьют! — традиционный боевой клич в групповой драке. Очень характерно горделивое выражение Знай наших! Уже по крайней мере в 19 в. наш человек могло означать «простой, искренний». У Достоевского в «Братьях Карамазовых» читаем: «Но Иван никого не любит, Иван не наш человек, эти люди, как Иван, это, брат, не наши люди, это пыль поднявшаяся… Подует ветер, и пыль пройдет…»
Забавно, что выражения Наш человек и Вот это по-нашему! особенно часто фигурируют в контексте выпивки, если, например, человек выпил залпом большой стакан водки.
Само по себе местоимение наш означает «принадлежащий некоторой группе, к которой говорящий причисляет и себя». Естественно, слово наши в роли существительного может употребляться для указания на разные вещи: на родню, на соплеменников, на свою сторону в войне или драке и т. п. Конечно, человек может себя идентифицировать одновременно с разными группами, отсюда контексты типа советского анекдота времен Шестидневной войны: «Хаим, ты слышал, наши взяли много наших танков». Советский еврей осознает себя и как гражданина СССР, и как еврея.
В советское время существовало идеологическое осмысление понятия наш в смысле советский, правильный, идеологически выдержанный. В этом смысле антоним слова наш — чуждый. Это часть понятия «мы», как в названии антиутопии Замятина. В пьесе Л. Зорина «Добряки» говорится о тайном голосовании: «Что-то в этом есть глубоко не наше. Наш человек должен голосовать открыто». Можно вспомнить миниатюру Райкина о смехе: «Смех бывает оптимистический — пессимистический…, наш — не наш», а также знаменитую фразу управдома, героини Нонны Мордюковой, в фильме «Бриллиантовая рука»: «Наши люди в булочную на такси не ездят!»
Из этого словоупотребления, как отталкивание от него, в послесоветское время возникло понятие наши в смысле красно-коричневые. В этом значении слово вошло в широкое употребление после репортажа «Наши» о действиях ОМОНа в Вильнюсе во время событий 12–13 января 1991 года, который был показан в передаче «600 секунд» по Ленинградскому и Центральному телевидению [Толковый словарь русского языка конца XX в.].
Совсем иные ассоциации у слова свои. Свои — изоляционистское слово. Это скорее слово меньшинства, которое стремится держаться вместе, защищаясь от большинства. Ср. Бежать к своим, только для своих, свой круг. — Кто там? — Свои! — Свои все дома. Слово свой используется и в национальном смысле, хотя это и звучит несколько просторечно; ср.: Ты ей не нужен, она выйдет замуж за своего.
Скорее всего, это относится к «малому народу». Слово свой в советское время активно употребляла интеллигенция: Он свой? значило можно ли при нем рассказывать антисоветские анекдоты. Он наш — значило скорее, что он настоящий комсомолец, коммунист и т. п. Конечно, сейчас это звучит немного по-другому, но фразу Он свой по-прежнему можно услышать.
Разумеется, во многих случаях различия между двумя местоимениями оказываются несущественными. Вот названия книги С. Довлатова «Наши» и поэмы О. Чухонцева «Свои» — оба произведения посвящены семейной истории. Однако немало и таких случаев, где эти различия приобретают принципиальное значение.
А слово наш, когда его пишут на знамени, по-прежнему вызывает образ подавляющего большинства, которому нужен мир, желательно весь. В общем, обыкновенный нашизм.
Собеседник для вождя
Перед очередными парламентскими выборами по телевизору показывали дискуссию певца Иосифа Кобзона с певцом Александром Градским. И вот в ходе полемики, которая была посвящена проблемам не музыкальным, а общественным, Кобзон сказал Градскому: «Вот ты читал беседу Ленина с Хаммером? Ленин сказал: вы, батенька, приезжайте к нам через 10 лет, тогда увидим».
Кобзон ошибся: он спутал бизнесмена Арманда Хаммера с писателем Гербертом Уэллсом. Ленин действительно встречался с ними обоими примерно в одно время — в 1920–1921 годах. Только с молодым врачом и финансистом Хаммером, сыном американского миллионера, много лет материально поддерживавшего коммунистическое движение, Ленин беседовал не о будущем, а о концессиях на асбестовые рудники в Сибири. Впрочем, содержание их беседы никогда не было достоянием широкой публики. Дела Хаммера в России шли прекрасно, попутно он вагонами вывозил российские культурные ценности — частью для собственной коллекции, частью на продажу. Так что Ленину решительно незачем было обещать ему, что через 10 лет в России все будет лучше. Хаммер, кстати, продолжал свои контакты с СССР и через 10 лет, и дальше — он даже еще с Горбачевым дружил.
А вот английский писатель-фантаст Герберт Уэллс встречался с Лениным, чтобы обсудить свои впечатления о Советской России. Ленин ему рассказывал о планах электрификации страны, Уэллсу они казались утопическими, вот тут-то Ленин и предложил ему приехать через 10 лет. Российскому обществу эта беседа известна не столько по главе «Кремлевский мечтатель» в книге Уэллса, сколько по одной из пьес драматурга Николая Погодина. «Я вижу Россию во мгле», — делится впечатлениями писатель, а Ленин разворачивает перед ним план ГОЭЛРО и говорит про 10 лет. Уэллс, кстати, тоже последовал совету и приехал еще раз.
