Коллектив авторов - Художественная культура русского зарубежья. 1917–1939. Сборник статей
Также я прошу вас сообщить мне точнее, какие произведения нашего музыкального издательства, печатавшиеся вами, и в каком количестве экземпляров имеются у Вас на складе, и как обстоят дела с нашими счетами.
Кроме того, я прошу Вас мне написать, не смогли бы Вы доставить упомянутые печатные доски и ноты в Англию, и вообще существуют ли коммерческие контакты между Германией и Англией.
Насколько мне известно, Вы взяли под защиту экспонаты с Лейпцигской выставки печатной продукции 1914 года, которые тогда выставлялись нашей фирмой и из-за разразившейся войны не смогли быть доставлены назад. Я хотел бы точно знать, какие это были произведения.
Ваш уважаемый ответ прошу Вас направить по следующему адресу: В. Bessel 11, Great Marlborough Street с/о Chester London; в случае, если между Германией и Англией еще не существует прямой почтовой связи, то посылайте письмо на адрес M-me L. Roubakine Maison Lembert Clarens Suisse для меня (вышеупомянутый адрес).
С глубоким уважением, Василий[1359] Бессель.
P.S. Также я прошу о пересылке нескольких экземпляров фрагмента нашего каталога, который у Вас напечатан»[1360].
Это длинное письмо имеет исключительное значение в истории издательства «В. Бессель и К°». Будучи настоящим документом эпохи революции и гражданской войны, оно в то же время знаменует возобновление деятельности издательства в Европе. В данном случае можно говорить об условном втором этапе существования фирмы.
В хранящейся в Лейпциге переписке послереволюционного периода затрагиваются многочисленные вопросы коммерческих и дружеских взаимоотношений двух издательских домов. Это – денежные расчеты, продление договорных обязательств, переиздание нот[1361], высылка необходимых экземпляров печатной продукции для предстоящих концертов и спектаклей. Кроме того, сообщается о деятельности упомянутого в письме Бесселя акционерного общества. Но наиболее важными и интересными являются проблемы авторского права на издания и постановки, а также организация и функционирование совместного склада русских музыкальных издательств в Париже.
Деятельность издательства «W. Bessel & Cie.» в зарубежный период протекала достаточно трудно, многое приходилось начинать сначала. Надежды на возвращение имущества и собственности фирмы в России постепенно улетучивались. 13 апреля 1920 года Василий Бессель писал лейпцигским коллегам, что «главное препятствие состоит в том, что из-за революционных событий в России мы не можем беспрепятственно распоряжаться нашими складом, печатней и прочей собственностью, и поэтому наша деятельность по изданию и распространению нотной продукции, к сожалению, должна считаться ликвидированной на неопределенное время»[1362].
В послевоенной Европе было довольно сложно выжить и выдержать конкуренцию с существовавшими издательствами. Поэтому возникла идея объединения русских нотоиздательских фирм и создания совместного склада продукции. Издательство Бесселя совместно с «А. Гутхейлем»[1363] и «Российским музыкальным издательством»[1364] с начала 1921 года открыли такой склад в Париже по адресу: 3, Rue de Moscou. Попытки организовать подобное учреждение в Лондоне, по-видимому, не увенчались успехом[1365]. В конце 1921 года к Бесселю и Гутхейлю присоединяется издательство «М. Беляев»[1366].
Оживление концертной и театральной жизни в послевоенной Европе вызвало вновь активный интерес к русской классической музыке. Бессель пишет 28 апреля 1920 года: «В настоящее время в Англии, а также и во Франции, многие интересуются Мусоргским, и, чтобы удовлетворить интерес к этому выдающемуся композитору, необходимо во что бы то ни стало срочно подготовить некоторые новые издания»[1367].
Будучи полноправным издателем сочинений Римского-Корсакова, Бородина, Мусоргского, Глазунова и других русских авторов, Бессель стремился выяснить потребности музыкального рынка: насколько велик интерес к русской музыке, возможно ли поставить их произведения в оперных театрах Европы. Постепенно восстанавливались и старые контакты. Так, постановки «Бориса Годунова» в Италии осуществлял миланский нотоиздатель Риккардо Сонцоньо (Sonzogno)[1368], купивший еще до войны права на этот спектакль.
Деятельное участие в организации театральных постановок принимало издательство «Breitkopf & Härtel» как официальный представитель Бесселя. По существовавшему еще с довоенных пор договору все необходимые нотные материалы (партитуры, оркестровые и хоровые голоса, партии солистов, либретто и др.) печатались в их типографии. Лейпцигская фирма, защищая издательские права своего партнера, заботилась и о собственной коммерческой выгоде, получая проценты за напечатанные сочинения и выдачу постановочных материалов театрам. В целом по переписке можно получить достаточно объемное представление о сценической жизни русских опер в Европе.
Один из наиболее важных и сложных вопросов, затрагиваемых в письмах, – охрана издательских прав[1369]. В зарубежный период он впервые звучит в уже цитированном письме от 13 апреля 1920 года: «Я прошу Вас о любезнейшем уведомлении, какие договора и договоренности между нашими фирмами существовали по достижению защиты напечатанных нами произведений в странах, вступивших в Бернскую конвенцию[1370]. Считаете ли Вы возможным применить меры против перепечаток в Англии?»[1371]
Примерно через две недели Бессель вновь возвращается к этой проблеме. Это было вызвано участившимися случаями нарушений иностранными издателями прав российских коллег. В то время уже не имелось никаких законодательных соглашений между европейскими государствами и новой властью в России. Считалось, что все прежние русские нотоиздательские фирмы уже не существуют, и их права защищать в Европе некому. Бессель писал в Лейпциг 28 апреля 1920 года: «Что касается перепечаток, то они в последнее время, предположительно из-за невозможности получать музыку из России, очень развились, особенно в Англии и Америке. Так, Аугенер (Augener)[1372] в Лондоне перепечатал серию произведений Мусоргского (фортепианные сочинения), Босворт (Bosworth)[1373] уже в 1914 году перепечатал «Маленькую сюиту»[1374] Бородина, а в последнее время – «Бирюльки»[1375] Лядова. Даже в Германии нашел я «Album russe», опубликованный издательством «Антон И. Бенджамин» (Anton J. Benjamin), Гамбург[1376], которое перепечатало наши издательские номера: Спендиаров, ор. 3 № 2 «Колыбельная», Бородин, «В монастыре» (Маленькая сюита № 1), Аренский Скерцо № 8, Кюи, «Интермеццо». <…> Какие меры считали бы Вы возможным применить против этих перепечаток?»[1377]
Еще до революции права на некоторые издания были переданы иностранным фирмам[1378]. Так, парижский издатель Альфонс Ледюк[1379] получил от Бесселя права для публикации во Франции «Снегурочки» Римского-Корсакова (а также и для постановки оперы) и «Детской» Мусоргского. В письме от 17 марта 1921 года подтверждается правомочность прежних договоренностей с парижским издателем[1380]. 26 апреля 1922 года издательство «Breitkopf & Härtel» дало свое согласие по охране издательских прав на новое издание клавира оперы Мусоргского «Борис Годунов» с немецко-английским текстом во всех странах, кроме Северной Америки, Англии, Франции, Бельгии, Испании и Италии. В упомянутых странах права были переданы другим фирмам. Такое территориальное разделение было обычной практикой между издателями.
Совместные соглашения между Бесселем и фирмой «Breitkopf & Härtel» часто касались юридических вопросов, связанных с распределением доходов от продукции. Издательское право было неотделимо в данном случае от коммерческих интересов. 25 апреля 1922 года В. Бессель получил следующее письмо: «Мы подтверждаем таким образом, что между нами и прежним владельцем Вашей фирмы в 1888 году было принято соглашение, по которому наша фирма стала соиздателем фирмы «W. Bessel & Co.». Таким образом, нам причитаются вместе с Вами все издательские права на печатные произведения Вашей фирмы»[1381].
Несколько писем также посвящено передаче издательских прав на «Балладу» Мусоргского[1382] Гутхейлем Бесселю. Последний писал в Лейпциг 12 января 1922 года: «… я хотел бы еще раз подчеркнуть, что конкуренция с фирмой «Гутхейль» должна быть полностью исключена, так как мы с этой фирмой вместе и в содружестве работаем, и оригинальному издателю, само собой разумеется, должно быть отдано предпочтение. Поэтому я готов отказаться не только от розничной продажи этого произведения, но, кроме того, я предложил господину Oeberg'y бесплатно пользоваться печатными пластинами, которые вновь изготовлены нами уже много месяцев назад»[1383].
