Женевьева Брюнель-Лобришон - Повседневная жизнь во времена трубадуров XII—XIII веков
Жизнь женщины улучшается после 1150 года. Жилища патрициев, помещения в домах-усадьбах (мануарах) и замках сеньоров становятся более просторными и комфортабельными; особенный прогресс наблюдается после 1200 года. Интимная сторона семейной жизни, женская стыдливость, равно как и общительность, наконец получают возможность уединиться, отгородиться от постоянного многолюдья (главным образом мужского), характерного для жилищ знати. Прежде в замковой башне была всего лишь одна комната, служившая и спальней, и местом сбора дружины, и парадным залом, и трапезной; в этом единственном жилом помещении все, и мужчины, и женщины, принадлежавшие к небогатому дворянству, теснились вплоть до 1110 года! Однако последующие улучшения налицо: появляются супружеская спальня, женская комната для дружеских посиделок, прежний зал в башне используют под комнату для больных или рожениц, в новом просторном парадном зале выгораживают уголки, где можно уединиться и спокойно побеседовать… Пространство в новопостроенных зданиях начинает интенсивно обживаться, и частная жизнь становится значительно более приятной. Улучшение бытовых условий изрядно способствует расцвету куртуазности: желанная, обожаемая, почитаемая, дама имеет возможность укрыться от нескромных взоров, и устремления мужчин, питаясь воспоминаниями, переносятся в сферу чистого и возвышенного.
Окруженная свитой девушек-прислужниц, юными бедными племянницами, родственницами и служанками, дама много часов проводит в «женском обществе», в апартаментах, расположенных всего в нескольких метрах от парадного зала или от зала оружейного, где развлекаются мужчины. В урочное время мужчины принаряжаются, и все встречаются вместе, чтобы попировать и поболтать. В феодальных замках женская комната (по-окситански cambra) является своего рода убежищем, куда имеет доступ только хозяин дома; впрочем, нередко дверь в женский покой приоткрывается, пропуская в святая святых очередного фаворита. В зависимости от планировки замка дамская половина может представлять собой небольшой дом, построенный в центральном дворе замка. В укрепленных поселениях, которых с начала XII века[63] в Лангедоке становится все больше, складывается обычай, согласно которому сеньор предоставляет своей новой супруге дом, расположенный в селении, господином которого он является; потом дама передаст дом своей старшей дочери, которая сохранив его за собой, в случае вдовства сможет уединенно жить в нем.
Подтверждено документально (век спустя официально оформленные бумаги будут называть «нотариально удостоверенными»), что в совместной жизни знатной супружеской пары время от времени наступают перерывы, тогда жизнь супругов протекает раздельно. В документах можно найти описания сценок из обыденной жизни и, в частности, периодов временной разлуки владельца замка со своей половиной: тогда все женщины, что есть в доме, объединяются вокруг оставшейся за хозяина жены сеньора и принимают в свой узкий круг только отдельных представителей мужского пола (обычно это капеллан, жонглер и несколько слуг). Тем временем вокруг сеньора тоже группируется свой круг преданных людей, состоящий из клириков и рыцарей; многих из них нередко можно встретить в сельской церкви или же на рынке, где они прогуливаются и предаются праздной болтовне. Жизнь врозь может длиться несколько недель или даже месяцев, в зависимости от того, куда отправляется мужчина — в крестовый поход, на войну или же инспектировать свои владения. В жаркое время года сеньор большую часть времени проводит в поле, под палящим солнцем, охраняя посевы и виноградники и надзирая за сбором урожая. В это время его супруга и дочери в одиночестве сидят у себя в замке, уединенно высящемся на одном из многочисленных утесов.
Сражения и игры
Поступая на службу к сеньору, трубадуру приходится поддерживать своих покровителей во всех их распрях. В XII веке война часто сводится к стремительному разбойничьему набегу, нескольким маневрам, рассчитанным на устрашение врага, временному перемирию, недолгим переговорам и краткосрочным обязательствам, которые берут на себя обе стороны. Во время такого «веселого» — по словам трубадура Бертрана де Борна — блиц-похода отряды рыцарей вступают в схватку и обмениваются яростными ударами, нанося друг другу жестокие раны, зачастую неисцелимые.
Мне пыл сражения милей / Вина и всех земных плодов. / Вот слышен клич: «Вперед! Смелей!» — / И ржание, и стук подков. / Вот, кровью истекая, / Зовут своих: «На помощь! К нам!» / Боец и вождь в провалы ям/ Летят, траву хватая, / С шипеньем кровь по головням / Бежит, подобная ручьям…[64]
Потом, подсчитав потери и трофеи, соперники расходятся. Мир подписан, однако ни для кого не секрет, что уже через несколько месяцев он наверняка будет нарушен. Новых союзников обычно находят в процессе переговоров; наиболее прочными узами считаются узы родства, поэтому союзники стремятся подкрепить соглашение заключением выгодного брака; иногда прочный союз может быть основан на чувстве соперничества. Во время набега люди сеньоров убивают друг друга, берут заложников, вытаптывают крестьянские поля, угоняют скот, разрушают хижины крестьян[65]. Льется кровь, гибнут невинные люди; феодальные распри возмущают нашу современную чувствительность. Однако ужасы грядущего века, когда войны по своему характеру приблизятся к современным, оставят далеко позади страх перед набегами отрядов разбойных сеньоров. Люди перестанут запоминать имена погибших, ибо они станут исчисляться сотнями и тысячами: в июле 1209 года никто не сможет проехать по улицам Безье, ибо они заполнятся трупами жителей города; в пламени костров, разожженных правоверными захватчиками-северянами в Минерве, Лаворе и Монсегюре, сгорит весь цвет аристократии и крестьянства юга Франции; после битвы при Мюре, «этом втором сражении при Бувине»[66], огромное поле будет усеяно телами рыцарей и арбалетчиков. Титулы и имена рыцарей, павших от меча в этой битве, станут достоянием жест (chansons de geste), хронисты старательно впишут их в свои фолианты, но большинство погибших так и останутся безымянными трупами, превратятся в простые цифры.
Где и какие тлеют угли, подогревая южнофранцузские конфликты еще до начала Крестового похода, получившего название Альбигойских войн, какой ветер в 1209 году раздул это пламя?[67]
Два замужества Альеноры превращают Аквитанию в очаг напряженности. Оба её брака втягивают аквитанские земли в орбиту двух влияний, пересечение коих создает опасные очаги волнений. Первая траектория пролегает вокруг двора короля Франции Людовика VII, с которым Альенора заключила брак 25 июля 1137 года, а 21 марта 1152 года расторгла этот союз. Вторая пролегла вокруг двора короля Англии Генриха II Плантагенета, который женился на Альеноре спустя два месяца после ее развода или, точнее сказать, бегства. Но Альенора — внучка Гильема IX. В апреле 1137 года она наследует от отца герцогство Аквитанское и графство Пуату, а также герцогский титул, который будет поочередно переходить к трем ее сыновьям, рожденным ею от второго супруга, английского короля Генриха II Плантагенета: «королю-юноше» Генриху, Ричарду Львиное Сердце, Иоанну Безземельному. Ложь, воинственность, дух реванша, заговоры с целью устранения отца или братьев, постоянная угроза угодить в темницу… такова повседневная жизнь семейства Плантагенетов, вечно раздираемого распрями по причине поистине необъятных владений, которые невозможно поделить поровну.
Тем, кто шел из Аквитании к берегу Средиземного моря, откуда корабли с крестоносцами отплывали в Святую землю, приходилось пересекать владения графов Тулузских. Вековая мечта герцогов Аквитанских — править всем югом, восстановить Аквитанию в ее прежних границах начала XI века, — тогда территория ее омывалась двумя морями, ее окружали три горных массива… При поддержке каталанского графа Раймона Беренгария (Беренгьера) IV английский король идет войной на графа Тулузского и в 1159 году осаждает столицу графства. Только вмешательство французского короля спасает город.
Другой очаг военных действий разгорается в Лангедоке и Провансе; запальной искрой для него стал заключенный в начале века брак графа Барселонского Раймона Беренгария I с Дус, наследницей графов Прованских. Союз этот положил конец тулузскому владычеству в восточной Окситании. Образовались два противоборствующих клана, в один из которых вошли сторонники Барселоны, в другой — Тулузы; случилось это как раз в то время, когда граф Альфонс Жордан (сын Раймонда IV, графа Тулузского) отправился в Иерусалим; отъездом графа воспользовались герцог-трубадур Гильем IX де Пуатье и его жена Филиппа, которые в 1113 году заняли Тулузу и в течение шести лет удерживали ее под своим контролем.
