Клод Леви-Строс - Структурная антропология
В книгах Леви-Строса, изданных в последние десятилетия, все больше заметна эстетическая ориентированность. Три книги, посвященные мифологической экологии и зверинцу, по мнению самого Леви-Строса, по жанру занимают промежуточное положение между волшебной сказкой и полицейским романом. В них постепенно вместе с собственно научными рассуждениями все больше места отводится увлекательному пересказу мифологических сюжетов и со вкусом подобранным иллюстрациям, в значительной степени (в развитие начатого в «Мифологичных») призванным показать характерные черты американских животных — героев мифов. Ряд последних публикаций Леви-Строса основан на давно сделанных им фотографиях, представляющих этнографический или личный интерес; он пишет теоретически и о том, в какой мере для фотографии (как и для фигуративной живописи) существенно соотношение с натурой. Объясняя, почему он не стал печатать предложенный в лекциях разбор ирокезского мифа об инцесте брата и сестры, Леви-Строс говорит, что он должен был бы поставить фильм на эту тему, чтобы выразить свое толкование этого сюжета. Всего несколько лет назад в интервью, предпосланном переизданию записок Лери о его путешествии в Бразилию в XVI в., Леви-Строс подтвердил, что был бы не прочь участвовать в замысле фильма, построенного на одном из эпизодов этого путешествия. Некоторые из недавних текстов Леви-Строса Написаны в связи с выставками искусства американских индейцев или европейских художников новейшего времени и представляют собой часть соответствующих альбомов. В третьей из книг его структурно-антропологической трилогии последний раздел был посвящен искусству. В нем он обосновывал свое отрицание тех направлений современной живописи, которые строятся на стремлении к новаторству как таковому. Последняя книга Леви-Строса «Видеть, слышать, читать», вышедшая 8 лет назад, целиком посвящена разным видам искусства — живописи, музыке (которой и раньше он занимался в части его книг, как «Мифологичные», самой структурой подражающих музыкальному сочинению, и статей, например, о «Балеро» Равеля), поэзии и их взаимодействию. Хотя он в этой книге начинает со структуры романа Пруста, вспоминает о своей переписке на эстетические темы с лидером сюрреалистов Андре Бретоном и возвращается к таким давно его волновавшим темам, как сонет Рембо о гласных и цветах, им соответствующих, главные ее герои — Пуссен, Рамр, Дидро — заимствованы из далекого прошлого французского искусства и эстетической мысли. В литературе его любимцы рядом с Прустом — Руссо и Шатобриан. Как и по отношению к истории обществ, на первый план для него выступает преемственность традиции. Книга кончается сентенцией, вторящей известным стихотворным строкам Теофиля Готье: все преходяще, история не приносит ничего нового, остаются только произведения искусства.
Хотя первые работы Леви-Строса были расценены как направленные против исторического мировоззрения (в частности, представленного Сартром), он предложил свое понимание возможности систематического подхода к «структурной истории» в ее связи с антропологией. Позднее он обратится и к конкретным занятиям историей, в том числе и средневековой Франции. В 1987 г. Леви-Строс председательствует на заседании 5 академий Франции, посвященном капетскому 1000-летию, и делает на нем доклад о передаче корону. Стремление к локализации изучаемого материала ведет его к историческому и антропологическому исследованию Отдельных французских селений, городов и их частей. На церемонии, посвященной одной из площадей Парижа, он выступает вместе с Шираком — тогда мэром (теперешним президентом страны). На такие современные события, как случай обрядового сожжения в Дижоне Деда Мороза, он откликается в эссе со скоростью репортера. Его горизонт не замкнут ни во времени, ни в пространстве. В последние десятилетия в поле его внимания входит культура, язык и мифология Японии. Но основное, что его привлекает, — инварианты, которые можно открыть, сравнивая разные человеческие общества (в ранней работе по структурам родства и в позднейших лекциях на эту тему он привлекает данные всех континентов и многих островов). В центре его внимания остаются методы, применимые к разным эпохам и странам, в частности, при изучении фольклорных текстов и правил бракосочетаний (последняя из статей на эту тему напечатана в 2000 г.).
Помимо структурных разборов мифов и их трансформаций, сделанных по изложенной в «Структурной антропологии» стандартной схеме, в последующих книгах Леви-Строса уже почти не менявшейся и нередко вызывающей возражения из-за наличия в разных анализах повторяющихся однотипных клише, он собрал огромный материал, касающийся географии мифологических мотивов и возможных путей их распространения в Америке. В работах последнего времени он также много занимался вероятными европейскими влияниями времени после открытия Америки, стремясь отделить их от возможных типологических совпадений (усматриваемых им, например, в мифах, напоминающих цикл Грааля, где американисты иногда видят европейское воздействие). Географический и исторический аспект этих работ Леви-Строса уже привлек внимание других специалистов. В качестве примера далеко идущих выводов, которые позволяют сделать его разыскания, можно привести миф о разорителе орлиных гнезд, о котором приходилось уже неоднократно писать. Леви-Строс вывел его глубокую древность из совпадения изолированных сфер распространения в труднодоступных областях Северной и Южной Америк. После этого тот же миф был обнаружен в разных традициях Евразии, в том числе и в древнейшей письменной литературе — шумерской (в эпосе о Лугальбанде). Но самого Леви-Строса вплоть до последней его книги о мифологии больше всего занимают возможные структурные соотношения этого мифа с другими, на него явным образом не похожими.
Роль исследования мифов для выявления ранних путей миграции тех, кто их знал и рассказывал, получила более подробное освещение в недавних работах американистов следующих поколений. Созданная Ю. Е. Березкиным в петербургском Институте этнографии РАН компьютерная база данных, описанная в его книге, готовящейся к изданию, представляет собой следующий этап в развитии такого подхода к мотивам мифологии разных частей первоначального населения Нового Света. Главные результаты получены Березкиным благодаря статистическому обследованию американской туземной мифологии и мифов прилегающих северо-западно-тихоокеанских ареалов. Эти результаты представлены в виде карт, показывающих распространение соответствующих мотивов (как это в ряде случаев делал и Леви-Строс). В них обнаруживаются свидетельства происхождения, путей расселения и ранних связей соответствующих этнических групп. Такая проблематика привлекает внимание все большего числа ученых благодаря наметившимся возможностям сравнения результатов, получаемых лингвистами, антропологами, археологами и специалистами по молекулярной биологии. Общими усилиями удается воссоздать гипотетическую картину вероятного расселения предков современного Человека Разумного Разумного (Homo Sapiens Sapiens). Эта проблема принадлежит к числу главных вопросов о Началах, все больше занимающих умы ученых и всех, кому по душе направление знания первого десятилетия наступившего века.
О широких перспективах вероятных продолжений таких исследований, которые могут прийти вслед за трудами К. Леви-Строса, говорит только что вышедшая книга известного генетика Луки Кавалли-Сфорца «Языки, народы и гены», где (в частности, на основе новейших данных о митохондриальной ДНК) предположена картина расселения древнего человека. В части, относящейся к Америке, во многом пути самых ранних миграций оказываются на первый взгляд необычными и противоречат принимавшейся американистами (в том числе и Леви-Стросом) гипотезе о движении только через область теперешнего Берингова пролива, где около 12 тыс. лет до нас была суша, по которой из Евразии шли древние предки индейцев. Гораздо раньше могло начаться заселение Америки через океан по водным путям, предполагаемое согласно выводам молекулярной генетики. Это согласуется с новейшими данными физической антропологии, в частности, относящимися к черепу женщины из Лапа-Вермалья и другим находкам, говорящим о немонголоидном характере наиболее древних переселенцев. Самые ранние останки человека, недавно найденные в Америке, позволили реконструировать европеоидный облик, внешне напоминающий айнов — древних обитателей Хоккайдо, Курильских островов и Сахалина (об их возможных америндейских связях думал наш этнограф Штернберг; в айнском языке находят элементы, сопоставимые с австронезийскими и ностратическими).
Намеченное уже Леви-Стросом и подтверждаемое последующими изысканиями единство мифологии и культуры ранних обитателей обеих Америк согласуется и с предположением о том, что большинство их языков входит в одну амер-индейскую макросемью. Эта гипотеза, обоснованная на огромном лексическом материале в специальной книге недавно умершего великого американского лингвиста Гринберга, вызвала бурную дискуссию в американистике. Ей противоречит предельно осторожная точка зрения тех современных американских лингвистов среднего поколения, которые не признают макросемьи, намеченной с большой долей вероятности Гринбергом, а задолго до него — Мэйтсон (в сборнике работ об американском индейском праязыке, изданном в Европе 30 лет назад, но в США оставшемся без отклика) и еще многими десятилетиями раньше — виднейшим американским лингвистом Сепиром в трудах, недавно переизданных в его собрании сочинений, выходящем в Германии, где он заметил сходство местоименных форм в индейских языках Америки.
