Клод Леви-Строс - Структурная антропология
Леви-Строс (как и Выготский) не проводит решительной границы между дикарем и современным человеком. В последней из книг, посвященной мифологии американских индейцев, он сравнивает с первобытными мифами те образы, с помощью которых современный специалист по естественным наукам объясняет «на пальцах» широкой публике то, что по-настоящему может быть понято только при знании языка математики. Сопоставление с мифом образа «Большого Взрыва» кажется очевидным. Самое увлечение началами и происхождением вещей роднит естественные науки с мифологией.
В классификации различных существенных для дикаря явлений — животных, растений, минералов — Леви-Строс находит черты, сближающие первобытный аналог науки с ее новейшими формами. Отсюда возникает вопрос, касающийся «неолитического парадокса»: человек после неолитической революции уже обладал умом, необходимым для таких изобретений, как ядерное оружие и космические ракеты. Почему их появление пришло так поздно? Задуматься над этим стоит и потому, что современное знание так же медлит с изучением общественных установлений, что влечет к самым тяжелым, если не катастрофическим, социальным последствиям, с каждым годом все более заметным. Для ответа на этот вопрос приходится заняться структурой первобытных обществ и их знаний в сравнении с современными, а также характером ценностей, в них принятом. Исследование этих проблем значительно продвинулось именно благодаря той постановке задач, которая связана с направлением, открытым Леви-Стросом.
Через 15 лет после предлагаемой вниманию читателя книги, в которой он позднее видел манифест структурализма в своем понимании, Леви-Строс издал ее прямое продолжение. Как он пояснял впоследствии, он назвал следующую книгу «Структурная антропология. Вторая» именно потому, что во Франции мода на структурализм прошла (к тому времени ее сменило увлечение деконструкцией, недавно с большим опозданием дошедшее до России тогда, когда в мире устали от ее бесплодности), а он оставался верен этим идеям своей научной молодости (следование намеченным в предлагаемой книге принципам структурного анализа мифов и систем родства характерно и для всех позднейших работ Леви-Строса). Это было видно в вышедшей еще десятью годами позднее третьей части этой структурно-антропологической трилогии «Взгляд издалека», где Леви-Строс возвращается и к первичному импульсу, полученному им во время Второй мировой войны от занятий структурной лингвистикой с Романом Якобсоном. В этой третьей книге Леви-Строс намечает программу, объединяющую планировавшиеся им структурные этнологические исследования с возможными применениями естественных наук к исследованию человека. Этот путь был очень близок к тому, что в те же годы получило развитие в тартуско-московской школе семиотики. Когда в начале 1990-х годов начал выходить журнал «Элемента», задуманный как продолжение этого направления, Леви-Строс откликнулся на первый его номер сочувственным письмом. Русские семиотические исследования, как и шедшие в том же русле труды Леви-Строса, отвечали тому замыслу, который был всеми нами воспринят от Романа Якобсона и от постсимволисткой культурной традиции, к которой возводится и само понятие знака-символа, одинаково важное для Леви-Строса и для нашей семиотики. Структурализм в этом понимании не был ограничен только исследованием соотношений внутри данной системы.
Леви-Строса занимает и структурное соответствие мифов и ритуала (в последних книгах он предложил новое понимание их связи), и то, к какой мере в мифах сказывается природная среда их создателей. Сопряжение исследований мифов с экологическими штудиями получило дальнейшее развитие и в четырехтомном исследовании американских индейских мифов «Мифологичные», с которым наш читатель может знакомиться по подробному разбору в статье Е. М. Мелетинского, и в последующих трех книгах Леви-Строса, где анализируются тематически близкие мифы, подобранные в зависимости от их соотношения со средой обитания (главным образом фауной) и некоторыми видами хозяйственной деятельности— обработкой меди (в «Пути масок») и гончарным ремеслом (в «Ревнивой горшечнице»). В этих книгах, как и в последней в этом роде — «Истории рыси», — воплощается идея экологического структурализма. В центре изложения находятся животные, фантастические (в «Пути масок») или взятые из фауны Нового Света. В каждой из книг этой серии есть один или два главных героя, выбранных из мифологического зверинца. Этот бестиарий послужил предметом особого курса лекций, в основных чертах известного, как и другие не полностью напечатанные материалы устных изложений Леви Строса, из книги, где он перед концом своей лекционной и семинарской работы в Коллеж де Франс суммировал все им сделанное с 1959 г. до 1982 г. Часть этих курсов освещает понимание им этнологии в целом, дополняя сказанное в статьях на общие темы (в особенности о расе в ее отношении к истории и культуре) в двух томах, продолжающих «Структурную антропологию», а также в его интервью, изданных двумя другими книгами. В посвященном связи этнологии с биологией и, в частности, приматологией разделе курса о будущем этой науки, которым он начал свое преподавание в 1959/1960 учебном году (сразу после выхода в свет первого издания «Структурной антропологии»), он обратил внимание и на заслуги русских ученых в этой области. Среди увлекательных курсов так и не напечатанных лекций, о которых мы пока знаем только по их кратким программам, выделяется посвященный каннибализму, где людоедство связывается с обрядовой сменой пола (травестизмом).
Из общих этнологических тем, представляющих интерес и для всех смежных наук, Леви-Строс и в курсах лекций, и во всех книгах по мифологии продолжает обсуждать волновавший его и при написании статей, вошедших в «Структурную антропологию», вопрос о дуальной организации. Он возвращается к нему в «Истории рыси», которая в большой степени посвящена близнецам и их роли в мифологии. Леви-Строс отходит от предположения связи дуальной организации с проявлениями универсального принципа двоичности в человеческом мышлении вопреки тому, что представляется очевидным многим другим последователям Романа Якобсона и его бинаризма, как и таким представителям сходного направления в этнологии, как Р. Нидхем, развивавший идеи Хокарта. В «Истории рыси» Леви-Строс спорит со сборником статей о роли двоичных оппозиций в этнологии, незадолго до того вышедшим под редакцией Мейбери-Льюиса и Альма-гора, хотя и считает, что они не учли отчасти сходных мыслей, высказанных им задолго до того (из интервью с Эрибоном и из замечаний о неопубликованном курсе лекций полемического свойства следует, что после «Структурной антропологии», где он с жаром спорил с Гурвичем, полемика Леви-Стросу давалась с трудом). Его позиция в вопросе о дуализме парадоксальна. Он очень широко пользуется бинарными оппозициями как металингвистическим понятием в своих описаниях мифа. Но вместе с тем он далек от признания универсальности этого принципа в структуре первобытных обществ (в отличие, например, от Золотарева и Хокарта, как и от следовавших за ними исследователей, приведших основательные доводы в пользу этой точки зрения).
Устройство обществ и поселений, где предполагается дуальная организация, как и отношения между близкими друг к другу мифами и их трансформациями, Леви-Строс описывает в терминах симметрии. Представляется, что в соответствующих схемах, пусть не до конца формализованных, сказывается сила его интуиции, которую полностью смогут оценить будущие создатели математически строгой этнологии. В этой проектируемой (вслед за такими ее пионерами, как Хокарт) науке, вклад в которую внес Леви-Строс в начале своего пути совместной работой по системам родства вместе с математиком А. Вейлем, симметрия призвана сыграть не меньшую роль, чем в современной физике после Эйнштейна. Удастся ли при этом в этнологии в полной мере применить аппарат теории групп, которому подражает Леви-Строс в своей частично доморощенной символизации симметрических отношений, пока сказать трудно. Но в самой красоте интуитивно привлекательных построений в некоторых из наиболее удачных разборов Леви-Строса, например, касающихся структуры племени бороро, угадываются очертания находящейся в становлении науки, пусть еще не овладевшей до конца нужным ей формальным языком. О возможных путях поиска последнего говорит поддержанный фольклористом Миранда недавний опыт математика Петито, предложившего для изложения трансформации структуры мифа по Леви-Стросу использовать аппарат теории катастроф Рене Тома (математической теории особенностей).
В книгах Леви-Строса, изданных в последние десятилетия, все больше заметна эстетическая ориентированность. Три книги, посвященные мифологической экологии и зверинцу, по мнению самого Леви-Строса, по жанру занимают промежуточное положение между волшебной сказкой и полицейским романом. В них постепенно вместе с собственно научными рассуждениями все больше места отводится увлекательному пересказу мифологических сюжетов и со вкусом подобранным иллюстрациям, в значительной степени (в развитие начатого в «Мифологичных») призванным показать характерные черты американских животных — героев мифов. Ряд последних публикаций Леви-Строса основан на давно сделанных им фотографиях, представляющих этнографический или личный интерес; он пишет теоретически и о том, в какой мере для фотографии (как и для фигуративной живописи) существенно соотношение с натурой. Объясняя, почему он не стал печатать предложенный в лекциях разбор ирокезского мифа об инцесте брата и сестры, Леви-Строс говорит, что он должен был бы поставить фильм на эту тему, чтобы выразить свое толкование этого сюжета. Всего несколько лет назад в интервью, предпосланном переизданию записок Лери о его путешествии в Бразилию в XVI в., Леви-Строс подтвердил, что был бы не прочь участвовать в замысле фильма, построенного на одном из эпизодов этого путешествия. Некоторые из недавних текстов Леви-Строса Написаны в связи с выставками искусства американских индейцев или европейских художников новейшего времени и представляют собой часть соответствующих альбомов. В третьей из книг его структурно-антропологической трилогии последний раздел был посвящен искусству. В нем он обосновывал свое отрицание тех направлений современной живописи, которые строятся на стремлении к новаторству как таковому. Последняя книга Леви-Строса «Видеть, слышать, читать», вышедшая 8 лет назад, целиком посвящена разным видам искусства — живописи, музыке (которой и раньше он занимался в части его книг, как «Мифологичные», самой структурой подражающих музыкальному сочинению, и статей, например, о «Балеро» Равеля), поэзии и их взаимодействию. Хотя он в этой книге начинает со структуры романа Пруста, вспоминает о своей переписке на эстетические темы с лидером сюрреалистов Андре Бретоном и возвращается к таким давно его волновавшим темам, как сонет Рембо о гласных и цветах, им соответствующих, главные ее герои — Пуссен, Рамр, Дидро — заимствованы из далекого прошлого французского искусства и эстетической мысли. В литературе его любимцы рядом с Прустом — Руссо и Шатобриан. Как и по отношению к истории обществ, на первый план для него выступает преемственность традиции. Книга кончается сентенцией, вторящей известным стихотворным строкам Теофиля Готье: все преходяще, история не приносит ничего нового, остаются только произведения искусства.
