Дмитрий Калюжный - Забытая история русской революции. От Александра I до Владимира Путина
Ельцин повторения судьбы Горбачева не желал, а новое правительство, возникшее из неведомо кого, должно было казаться ему более чем сомнительным. Поэтому для подстраховки он взял на себя полномочия премьер-министра, а на пост первого вице-премьера поставил Г. Бурбулиса, который не имел никакого отношения ни к экономике, ни к управлению, но был его доверенным лицом и играл роль его политического соглядатая среди подозрительной компании новых министров. В прессе эту молодежь называли «младореформаторами».
Егор Гайдар в «Известиях» от 9 ноября 1991 утверждал:
«У нас есть практически ясность и относительно диагноза, и относительно того, что надо предпринять. Прежде всего необходимо установить такие правила в экономике, правила игры, как говорят, которые позволят подняться на ноги. Что касается программы, то сейчас невозможно представить подробное, по дням разложенное расписание. Есть общие цели, к которым необходимо двигаться: стабилизация экономики, укрепление рубля, приватизация…»
Итак, едва ли не на второй день после своего появления в правительстве зам. премьера уже вполне разобрался с тем, что происходит с российской экономикой и что надо с нею делать. В его гениальной голове царила полная ясность: нужны стабилизация, укрепление и приватизация. Правда, результаты его деятельности оказались прямо противоположными: экономика дестабилизировалась окончательно, а рубль вместо укрепления, рухнул. О приватизации скажем позже.
Гайдар ничего не сказал о сроках, но перед Новым годом, выступая по телевидению, о них сообщил народу сам Ельцин: «Мы вступаем в 1992 год. Это год особый. Нам предстоит создать основы новой жизни. Говорил не раз и хочу повторить: нам будет трудно, но этот период не будет длинным. Речь идет о 6–8 месяцах». Если перевести это утверждение в «дни», то получается 180–240 дней, а значит, Ельцин оказался вдвое-втрое наивнее Горбачева, который, как мы помним, в свое время вцепился в невыполнимую программу «500 дней».
2 января 1992 было объявлено о либерализации цен, то есть о снятии всякого государственного контроля над ними. «Заботясь о народе» – стало быть, чтоб не затеял бунт раньше времени, – сообщили, что цены на молочные продукты, сахар, растительное масло и детское питание могут повыситься не более чем в 3,5 раза, на бензин и водку в 4 раза, проезд наземным и водным транспортом подорожает в 2 раза, воздушным транспортом – в 3 раза. И в этих подсчетах (если у них были какие-то подсчеты, а не фантазии и мечты) промахнулись изрядно: после своего освобождения цены и тарифы вопреки посулам увеличились в десятки раз; люди потеряли все средства и сбережения.
Позже Гайдар хвастался, что своей реформой сумел обрушить «денежный навес» – так он назвал сбережения граждан России, хранившиеся на лицевых счетах многочисленных сберкасс. Общий объем этих средств превышал 100 млрд рублей, что при тогдашнем паритете валют соответствовало примерно такой же сумме в американских долларах. А вслед за ликвидацией личных накоплений собственного народа, сделанных за всю жизнь людей и их предков, правительство признало все долги перед западными кредиторами, включая советские. Позже стали выплачивать и царские долги.
Е.Т. ГайдарОдновременно эта новая команда клянчила на Западе гуманитарную помощь в любой форме, так как наладить что либо внутри страны, в принципе, не была способна. Из США и стран ЕС поступили значительные партии продовольствия, которые частично распределялись по больницам, школам, обществам ветеранов, но большая часть была просто-напросто разворована и пущена в продажу, как обычный товар. Очень многие чиновники, занятые распространением гуманитарной помощи, хорошо погрели на ней руки, а еще бóльшему числу стало ясно, что близость к власти – это источник очень хорошего заработка. В начале 1992 года Министерство юстиции России зарегистрировало 27 политических партий и около восьмисот общественно-политических организаций. Вождям всех этих групп и группочек хотелось попасть в круги высшей элиты, всего-то и требовалось, что придумать, какой красивой западной теории ты придерживаешься, но разница между ними всеми была едва заметна.
1992, 2 января. – Переход к свободным ценам и свободной продаже валюты, начало экономической (валютной и товарной) интервенции. 1 февраля. – Декларация России и США о прекращении холодной войны. Июнь. – Назначение Е. Т. Гайдара исполняющим обязанности Председателя Правительства РФ. Начало приватизации. Создание «Гражданского союза», в который вошли Российский союз промышленников и предпринимателей (А. И. Вольский), народная партия «Свободная Россия» (А. В. Руцкой), Демократическая партия РФ (Н. И. Травкин), Федерация независимых профсоюзов России.
«Гражданский союз» заявил, что встает в «конструктивную оппозицию к правительству Е. Гайдара», и потребовал немедленной корректировки курса реформ. Политическая борьба против этих оппозиционеров свелась к навешиванию ярлыков: «заговор реваншистских сил», «красно-коричневые», «партноменклатура» и т. д. Но уже совсем скоро, 3 ноября, Ельцин встретился с десятью лидерами «Гражданского союза» и заявил, что считает этот блок своей надежной опорой. В дальнейшем стало ясно, чего стоят лидеры этого «союза». Наиболее показательна карьера А. Руцкого, цель которого была – только удержаться при власти. Он проделал путь от вице-президента Российской Федерации до тюрьмы, а оттуда попал в губернаторы Курска и после первого же срока был изгнан избирателями. С такими лидерами «Гражданский союз» умер сам собой…
1992, 24 октября. – В Москве состоялся учредительный съезд Фронта национального спасения как попытка объединения левой оппозиции: в съезде участвовали коммунисты, Аграрный союз России, Российский общенародный союз, движение «Трудовая Россия», Союз офицеров, «Всероссийское трудовое совещание» и еще ряд мелких общественных движений и групп. Через три дня Ельцин потребовал распустить Фронт национального спасения как незарегистрированную организацию, деятельность которой противоречит Конституции страны, ибо призывает к свержению власти, дестабилизирует общество, натравливая одних людей на других. На этих основаниях ФНС был запрещен, а о деятельности самого Ельцина, противоречившей Конституции СССР, не было сказано ни слова.
Сегодня, по прошествии лет, зная результаты их деятельности, мы можем дать оценку младореформаторам начала «эпохи реформ». Это были малограмотные, легко поддающиеся манипуляциям люди, много говорившие о будущем процветании, но беспомощные в решении простейших текущих проблем. Не имея собственных мыслей, они полностью подпали под власть западных схем рыночной экономики, причем эту экономику они представляли себе весьма своеобразно, веря, что есть какой-то всесильный чистый рынок и что он много лучше планового хозяйства.
Они исходили из того, что построение рыночной экономики – это процесс, который в разных странах происходит примерно одинаково, и надо всего лишь наложить на Россию «рыночную матрицу», а дальше все получится само собой, рынок все сам образует и отрегулирует. Они говорили, что законы экономики везде действуют одинаково – как и законы физики, – а потому и результаты их применения в разных местах будут одинаковыми. Ясно, что они и физики не знали. Например, вода кипит при 100 °C, но если там, где вы ее нагреваете, атмосферное давление выше или ниже 760 мм ртутного столба, то и температура кипения будет больше или меньше 100 °C. Далее, в зависимости от того, как вы ее будете нагревать, она раньше испарится, чем закипит, и т. д. Примерно то же самое можно сказать и о всеобщности законов экономики.
Вот мнение о проведенных в России реформах лауреата Нобелевской премии профессора Колумбийского университета Джозефа Стиглица (Joseph Stiglitz), высказанное им в газете «The Guardian» 9 апреля 2003 года в статье «Разрушение России» («The ruin of Russia»):
«…Имеется и другой взгляд на рыночную экономику, базирующийся на большем равноправии, использовании силы рынков для того, чтобы обеспечить процветание не немногим гражданам, но всему обществу. То, что Россия в переходный период не сумела этого достичь, не должно вызывать удивления. Эта цель реформаторами и не ставилась. Величайший парадокс в том, что их взгляды на экономику были настолько неестественными, настолько идеологически искаженными, что они не сумели решить даже более узкую задачу увеличения темпов экономического роста (выделено нами. – Авт.). Вместо этого они добились чистейшего экономического спада. Никакое переписывание истории этого не изменит».
Если так оценивают деятельность наших «экономистов-либералов» их западные коллегии, то что же это за экономисты и в интересах какой страны они работали?! Очевидно, что не России.
