Дмитрий Калюжный - Забытая история русской революции. От Александра I до Владимира Путина
Если так оценивают деятельность наших «экономистов-либералов» их западные коллегии, то что же это за экономисты и в интересах какой страны они работали?! Очевидно, что не России.
А что до противопоставления рынка и плана, то мы уже писали, что эти понятия из числа тех, которые в чистом виде никогда и нигде не реализовывались в силу того, что они – всего лишь некоторые идеальные модели, такие же, как материальная точка или идеальный газ. Не может быть ни чисто рыночной, ни чисто плановой экономики. И никогда наша экономика не была чисто плановой: всегда были деньги в ходу и всегда был рынок, хотя бы колхозный.
Для управления чисто плановым хозяйством надо отслеживать связи огромного числа экономических агентов. Каждый житель с деньгами в кармане – уже такой агент. Если число этих агентов – N, то число связей – N(N-l), а число вариантов их реализации – N-факториал. Планировать каждый чих невозможно; очень быстро наступит хаос. Чисто же рыночные отношения – это изначально неуправляемая стихия, то есть хаос. Вот поэтому и нет нигде «рынка» и «плана» в чистом виде. Ни в США, ни в Англии, главных апологетах либерализма, нет свободного рынка. Так или иначе, государство вмешивается в экономику и играет в ней не последнюю роль.
Но перед Гайдаром и его командой стояла задача как раз «разгосударствления», децентрализации. Образцом для наших реформаторов стала Польша, раньше других стран соцлагеря приступившая к подобной реформе. А центральным компонентом польского варианта была шоковая терапия: быстрое, практически мгновенное освобождение рынка с такими неизбежными следствиями, как невероятно высокие темпы инфляции, обесценивание сбережений населения, ломка существующих хозяйственных связей, беспрепятственное проникновение на внутренний рынок зарубежных товаров и т. д.
Польские реформаторы, как и наши, полагали, что рынок сам установит соответствующие данному хозяйству цены, ставки заработной платы, тарифы на всевозможные услуги, в том числе транспорт, электроэнергию и прочее, и само собой установится экономическое равновесие. Все реформаторы того периода, что в Польше, что в России, жили с головами, свернутыми в сторону Запада, и не могли себе представить, что положение равновесия может оказаться и неприемлемым.
Экономика – это нелинейная динамическая система; равновесие в ней требует определенного потока вещества и энергии. Она подобна живому организму: чтобы он жил, его надо кормить и создавать внешние условия, совместимые с жизнью. Если же не кормить, то равновесие установится на уровне дистрофии. Кроме того, страны существуют не в вакууме, а в окружении других стран, которые конкурируют за жизненные ресурсы. И слабые здесь не выживают. В общем, как и следовало ожидать, экономические успехи Польши оказались сомнительны: в 2002 году безработных тут было 17 %.
Наши либералы-экономисты хватались и за опыт других стран, прежде всего Американского континента: Чили, Бразилии, Аргентины, Мексики. Правда, результаты здешних реформ они изучали по рекламным проспектам Гарварда. На деле же сегодня Аргентина вполне может соперничать с нами по удельному (в расчете на душу населения) вывозу капитала и по провалу реформ. В других странах тоже никаких чудес реформирование не дало.
Наши реформаторы к тому же не знали своей собственной страны, а самое страшное, они не понимали структуры и механизма функционирования советской экономики. Они считали возможным создать в России аналог экономики западной, а для этого всю прежнюю систему пришлось «громить» до корня.
Но западной экономики они не знали тоже!
Сравнивать советскую и западную экономики в силу их полной несхожести трудно. Они просто разные, примерно настолько же, насколько разные слон и кит. Если посмотреть на этих млекопитающих с физиологической точки зрения, то легко найти общие свойства. У них сходные пищеварительная, нервная, кровеносная, дыхательная системы, ведь они относятся к одному классу позвоночных. Но они развивались в разных внешних условиях. Они по-разному живут, питаются и дышат. Если слона поместить на глубину в какие-то жалкие пять метров где-нибудь в Тихом океане, он жить не будет. Кит будет, а слон нет. Поразительно! Еще хуже дело, если не перемещать слона в океан, а попытаться переделать его в кита на суше. Вот какое значение имеют условия, в которых развиваются и существуют объекты, будь то слоны, киты или экономики.
Молодые люди, пришедшие в первое правительство Ельцина с рыночной догмой в башке и калькулятором в руке, затеяли расчленить слона и превратить его в кита. Но поскольку изменить природные условия России, а также и ее геополитическое окружение они были не в силах, то там, где был слон, появилось скопище мокриц, ворон, червей, гиен и тараканов, дожирающих слона.
В течение первого года реформ, когда правительством заправлял Гайдар, прилавки быстро наполнялись товарами – и практически никто не мог их покупать. Но вспомните, именно о полных прилавках заявляли как о главном успехе своих реформ наши младореформаторы! Витрины, вот что они обещали народу. Сто сортов колбасы. А вот что выставленные на витринах товары народ не сможет купить, никто не предупредил.
1992, 14 декабря. – Отставка Е. Т. Гайдара с поста исполняющего обязанности премьер-министра РФ. Назначение руководителя Газпрома В. С. Черномырдина премьер-министром РФ.
Первые итоги ельцинских реформ[16]Посмотрим на результаты реформ. Мы получили спад производства вдвое, замедление развития самых передовых отраслей, снижение жизненного уровня у 85 % населения с переходом очень значительной его части за черту бедности. Был разрушен экономический, а особенно военный потенциал Советского Союза, а затем и России.
Сегодня нам объясняют, что основным источником средств для нашей радикальной реформы «оказался» имевшийся резерв снижения уровня жизни населения. Иначе говоря, чтобы провести очень нужные для страны перемены, понадобилось отнять средства у населения – больше их взять было неоткуда. Вывод: произошел обвал, а не реформа. Получается, народ своими средствами профинансировал разгром собственной страны!
В обозримом прошлом, если какой-то враг желал разгромить Россию, он все-таки тратил свои деньги, а наше государство сорганизовывало народ на противодействие врагу. То, что произошло с Россией в 1990-х годах, не укладывается в уме. Сначала начинаешь думать, что каким-то чудом во власть попали окончательные дураки. Но это сомнительно: не может быть, чтобы дураков «наверху» было так много. Затем: дураки ни одного дела до конца довести не могут, будь то строительство или развал. Значит, во власть попали враги. Вот это уже больше похоже на правду: толпа дураков даже при одном умном враге – страшная сила.
На эту гипотезу работает и то, что реформаторы все делали не самостоятельно; их вели на веревочке всевозможные иностранные советчики, которых было предостаточно в России начиная с 1990 года, а также реформаторы принимали стратегию, предложенную Международным валютным фондом и Всемирным банком. Нам и сегодня объясняют: главное, чтобы нами было довольно мировое сообщество.
Но это еще не все.
Мы приводили уже градацию целей государства. Самая первая цель, цель нижнего уровня – простое выживание государства. И сегодня мы видим, что властители работают только ради того, чтобы лично удержаться у власти и иметь возможность личного обогащения. А государство как таковое не достигает уже даже своей простейшей цели – выживания! В «новой» России государство не состоялось. Все, что мы имеем, – это разрозненный конгломерат «элитных» кланов, рвущих с России последние куски.
Приватизатор всея Руси
Фактически переход советских государственных предприятий в частную собственность начался в 1988 году, когда были приняты законы о госпредприятии и о кооперативах. Создание нового экономического фундамента было политической задачей, которая не имела никакого отношения к развитию страны и благополучию народа. Людям говорили об экономике, а речь шла о политике. Там, наверху, никто всерьез не собирался ничего созидать, там думали в первую очередь об удержании власти для обеспечения собственных шкурных интересов. Задумка была элементарно проста: в кратчайшие сроки создать класс частных собственников как социальной опоры новой политической власти. С приходом к власти Ельцина машина приватизации была запущена на полный ход, а в обоснование происходящего людям внушали, в общем-то, верные сведения о том, что сама по себе приватизация государственного имущества как метод повышения эффективности национальной экономики известна в мире очень давно.
Действительно, это так. Но обычно государство проводит приватизацию, когда не видит необходимости иметь в своем владении те или иные отрасли или отдельные предприятия и считает, что частный капитал сумеет лучше использовать возможности, предоставляемые экономикой, сумеет эффективно добиваться снижения затрат и т. д. на данных предприятиях. При этом государство получает деньги: во-первых, за проданную государственную собственность, во-вторых, более эффективный хозяин платит налоги и берет на себя обязанности по трудоустройству граждан.
