Георгий Сидоров - Сияние Вышних Богов и крамешники
— А как же уцелела вторая пирамида?
— Очевидно, прямого попадания в неё не было. Всё обошлось. Но это ещё не всё, смотри внимательно.
— Я и так во все глаза!
— А ты не глазами взирай, а сердцем…
— Постой-постой! — прервал я лесовика. — Это ведь не останец! Вот на той вершине он больше похож на разрушенную статую.
— Это и есть скульптура. Она полуразрушена, но её ещё видно. А под ней вовсе не холм, а каменный храм.
— Неужели в этих местах никогда никого не было? — посмотрел я на хранителя.
— Кого ты имеешь в виду?
— Таких как мы с тобой, русских исследователей.
— Были, в основном — геологи. Но каждому начальнику партии даётся указ: заниматься только своим и не лезть в историю. Мало этого, специальные люди всегда просматривают их маршрутные журналы. Если в них что-то не так: во-первых, получает нагоняй руководитель экспедиции, и, во-вторых, из документа вырываются опасные страницы. Поэтому геологи носят всё, что увидели только в своих головах. Но что толку? Ты же знаешь, что люди смертны. Знаешь, сколько интересного в своих путешествиях видел писатель — геодезист и картограф Федосеев? Но в своих книгах он ничего об этом не написал. С одной стороны, потому что сам для себя многого не мог объяснить, а с другой — хорошо знал, что за такое дело по голове его не погладят. Неужели ты думаешь, что цензура храма Амона в СССР не действовала? Она работала под камуфляжем ЦК, КГБ, МВД и других ведомств. Ответил я на твой вопрос?
— Вполне! Получается, что мы видим перед собой руины допотопного города?
— Мы стоим над ними. Всё погребено под слоем леса, а сейчас ещё и снега.
— Вот ещё одна пирамида! — показал я в другую сторону и на горизонте похоже то же самое… Так что же здесь было?
— Наверное, в этих местах стояла одна из столиц нашей древней прародины. Потому что вокруг полно точно таких же руин: битые скульптуры, каменные курганы, заросшие лесом пирамиды. Но на первый взгляд обывателя, ничего особенного! Холмы и холмы! Подумаешь. Останцы похожие на людей! Ну и что? Природа тоже неплохой скульптор. Помнишь кекуры на Медвежьих островах? Там стоят гигантские статуи, пускай выветренные, но они до сих пор различимы. И что? Кто-нибудь из учёных обратил на них внимание? Такие же выветренные скульптуры стоят на Таймыре, приполярном Урале, Кольском полуострове и на юге нашего Приморья. Но поверь, придёт время, когда силы тёмных иссякнут. И тогда потомки белых Богов узнают правду о своём прошлом.
— Неужели когда-нибудь придёт это время?
— Обязательно придёт! Не сомневайся! Ради будущего мы сейчас с тобой и живём.
Несколько минут мы стояли молча. С вершины пирамиды были хорошо видны все пять её граней. Они хоть и заросли лесом, но это не помешало мне сверить по компасу направления её сторон.
Как говорил волхв, они указывали на совершенно другой северный полюс. С верхней площадки пирамиды уточнить его градусы было невозможно. Потому мы решили спускаться. Дорога вниз оказалась намного проще, чем наверх. Мы срубили две молодые лиственницы и, усевшись на них, лихо съехали по своей лыжне к подножью пирамиды. Правда, во время спуска пришлось несколько раз, чтобы сбить скорость, падать, но синяков при этом мы не набили. Когда мы, наконец, спустились к костру наших друзей, вся наша компания, напившись чаю и отвязав оленей, снова двинулась по таёжной дороге к своей цели. К лагерю мы добрались только поздней ночью. Отпустив оленей и буквально валясь с ног от усталости, мы растопили в одном из чумов печь и, наскоро поужинав, все четверо свалились спать.
— Завтра у нас прощание с эвенками. У них своя дорога, у нас своя, — пожелав мне спокойной ночи, сказал волхв-хранитель.
Проснулись мы, когда уже совсем рассвело. Поднявшись на ноги, мы вместе с эвенками занялись приготовлением завтрака. Когда он был готов, Светозар сказал:
— Это наш последний совместный стол. Будем считать его прощальным. Под вечер Лючеткан с Тиманчиком отправятся к себе на стойбище. Тут недалеко. А мы, — посмотрел он на меня, — поедем завтра с утра. Потому что нас ждёт дорога до поздней ночи.
— А днём чем займёмся? — спросил я.
— Как всегда, заготовкой дров, — посмотрел на непроницаемые лица эвенков челдон. — Дров никогда много не бывает.
Через несколько часов мы попрощались с нашими каюрами. И отец, и сын сдержано пожали нам руки, пожелали всего доброго и, вскочив на свою упряжку, вскоре исчезли среди засыпанного снегом леса.
— Ну что, пойдём за сушняком? — обнял меня за плечо хранитель. — Работы у нас — до вечера!
— Я никак не могу придти в себя от увиденного вчера, — сказал я ему. — Здесь вокруг видны следы погибшей цивилизации.
— И чем дальше на север, тем этих следов больше, — вздохнул Светозар. – Невозможно представить, что тут творилось во время великой битвы! Куда ни глянь — везде видны воронки от страшных чудовищных взрывов. Они и в горах, и по распадкам. На месте этих воронок сейчас озёра…
— Но местами строения устояли, — заметил я.
— В основном, пирамиды и стены древних циклопических построек. Но со временем последние оказались под лесом. Видны одни пирамиды да и то не очень. Всё скрыто лесом. Не было бы его, намного было бы проще… Хорошо, что тайга здесь из светлохвойного лиственничника. У вас, в западной Сибири, такой мало. Там всё кедрачи да ельники. Сам понимаешь, в таком лесу почти ничего не видно. Можно пройти рядом с валами или курганом и не понять, что это такое. Если надумаешь заняться поисками прародины шумеров, помни об этом. На себя не очень-то надейся, больше спрашивай у местного населения. Они тебе покажут и валы, и пирамиды, и курганы.
— Неужели и на всей западносибирской равнине стоят пирамиды? — удивился я.
— А почему, нет? Их сотни. Просто надо разуть глаза.
После короткого разговора мы занялись нашими делами. Сначала таскали сушняк, потом до самого вечера его пилили на аккуратные поленья. И уже ночью сложили их между чумами.
Утро мы встретили уже в пути. Отдохнувшие за сутки, олени бежали резво. Их не надо было подгонять.
— Ещё пару дней и мы будем на месте! — сказал, глядя на меня Светозар.
— Но ведь ты говорил о двух неделях пути? — напомнил я.
— Мне хотелось, чтобы ты побывал в моём доме. Но потом решил, что мы сделаем это втроём.
— Кого ты имеешь в виду? — спросил я его.
— Нашего дедушку, кого же ещё? Старик давно один. Общество ему не повредит.
— Да как он сюда, в эти дебри, попадёт? Он что, на самом деле в ступе летает?
— В ступе, не в ступе, но летает! — посмотрел Светозар на меня загадочно. – Скоро мы его увидим.
Последние слова волхва меня озадачили. И я, дав себе слово ничему не удивляться, стал всматриваться в надвигающиеся на нас цепи поросших лесом невысоких гор.
«Скорее бы! — думал я. — Всю дорогу — одни загадки. То разрушенные, лежащие под землёй города, то гигантские поросшие лесом дворцы и пирамиды. А теперь ещё и подземелья! К одному из входов в мир тайны и ужаса меня сейчас и везут».
— Как я понимаю, ты хочешь мне показать первый уровень своих подземных владений? — спросил я сидящего впереди меня Светозара.
— Поверь, он совсем не страшен! — повернулся ко мне волхв.
— Вот оно что? Оказывается ты тоже не дурак читать чужие мысли!
— Что делать, если они из тебя прут фонтаном? — засмеялся челдон. — Ты же умеешь защищаться! Почему не пользуешься полученными знаниями?
— От таких как ты, у меня нет желания.
— Тогда не ворчи, если не по-твоему!
— Да я так, для порядка. У меня вот какой вопрос: зачем мы так далеко забрались? Неужели нет входов в подземелье поближе?
— Мы их проехали больше десятка!
— Тогда я тебя не понимаю.
— Нам надо не просто под землю. Нам надо в одно тайное место. Специально для тебя, понимаешь?
— Не совсем!
— Когда приедешь, поймёшь! Осталось не так далеко. Завтра будем на месте. Да, сегодня придётся ночевать у костра под открытым небом, больше нет гостиниц, они остались на тракте.
— Этого я не боюсь. Дело привычное.
— Знаю! Знаю! — засмеялся челдон. — Устраивать биваки у костров ты горазд. Через час будем искать место для лагеря. Видишь, где солнце? Как оно нырнёт за гору, сразу станет темно, хотя по времени ещё далеко не вечер.
На разбивку лагеря у нас ушло около двух часов. Так как палатку мы не захватили, то решено было спать у нодьи[19]. К тому же одежда и у челдона, и у меня была отменная. Поэтому замёрзнуть мы не боялись. Когда все приготовления были закончены, наступил вечер. И мы, устроившись на ветках кедрового стланика, стали дожидаться, когда на разгоревшейся нодье закипит чай.
— Меня мучает один вопрос, — посмотрел я на безмятежно смотревшего на огонь волхва.
— Давай! — обернулся он ко мне.
