От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое - Никонов Вячеслав

Сталин зажег трубку и с улыбкой добавил:

– Ну да нам не привыкать драться одним.

Заместителем Жукова был назначен Соколовский, политическим советником – Вышинский.

Западные союзники тоже не сидели сложа руки. Эйзенхауэр 2 июня обратился в Объединенный комитет начальников штабов за инструкциями, предвидя, что одним из первых на встрече глав военных администраций в Берлине встанет вопрос о времени вывода американских войск из советской зоны оккупации. Он даже не исключал, что Жуков поставит образование Контрольного совета в зависимость от вывода войск.

Начальники штабов с одобрения Трумэна дали указание Эйзенхауэру 3 июня: «Вопрос о выводе войск в наши собственные зоны оккупации не должен быть условием для создания Контрольного совета с размещением и контролем зон в Берлине. Если русские поднимут этот вопрос, то вы должны по существу заявить, что вопрос о выводе сил в их собственные зоны является одним из пунктов, которые должны быть проработаны в Контрольном совете. Что касается фактического перемещения американских вооруженных сил, то вы должны заявить, что это, по вашему мнению, в первую очередь военный вопрос; его сроки будут связаны с возможностью США вывести свои вооруженные силы из других зон и возможностью англичан и русских их занять».

Но 4 июня Черчилль вновь выступил против вывода англо-американских войск в предназначенные для них оккупационные зоны. Он наблюдал «с глубокими опасениями за отводом американской армии к ее линии оккупации в центральном секторе, что приведет к тому, что советская держава окажется в самом сердце Западной Европы и между нами и всем тем, что находится восточнее, опустится железный занавес».

Диспозиция накануне встречи была не самая благоприятная.

5 июня в Берлин прибыли Эйзенхауэр, Монтгомери, Латр де Тассиньи.

Жуков был уже на месте. Эйзенхауэр вспоминал: «Заседание было назначено на вторую половину дня, и я воспользовался предоставившейся мне возможностью заехать в штаб к маршалу Жукову, чтобы вручить ему высшую воинскую награду – медаль „Легион почета“, которой его удостоило американское правительство. Жуков произвел на меня впечатление приветливого человека с отличной военной выправкой.

Жуков тоже запомнил этот визит: „Перед заседанием Д. Эйзенхауэр приехал ко мне в штаб, чтобы вручить высший военный орден США – „Легион почета“ степени Главнокомандующего, которым я был награжден американским правительством“. Серов добавлял: „Монтгомери также сказал, что король Великобритании его наградил высшим орденом Бани, дающим право называться пэром Англии“.

Жуков позвонил Верховному и доложил о наградах. Сталин сказал:

– Нам, в свою очередь, нужно наградить Эйзенхауэра и Монтгомери орденами Победы, а Латра де Тассиньи орденом Суворова I степени.

– Могу ли я объявить им об этом?

– Да, конечно.

5 июня вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР: „За выдающиеся успехи в проведении боевых операций большого масштаба, в результате которых достигнута победа Объединенных Наций над гитлеровской Германией“, наградить орденом Победы генерала армии ДуайтаД.Эйзенхауэра, фельдмаршала сэра Бернарда Лоу Монтгомери».

Эйзенхауэр продолжал рассказ о том дне: «По возвращении к себе, где нас временно разместили, я узнал, что поступило сообщение о неожиданной задержке в открытии заседания, на котором маршал Жуков должен был выступать в роли хозяина… Маршал объяснил, что задержка происходила ввиду того, что он ожидал из Москвы последних указаний по одному важному вопросу. Мы приняли объяснение благосклонно, и Контрольный совет начал работать в атмосфере дружественного радушия».

Серов заносил в дневник подробности: «Впервые встретились. Любопытно… Встретили мы их во дворе (садике), бывшем яхт-клубе, где решили провести совещание. Представились друг другу и пошли в комнату. Сели за круглый стол. С нашей стороны Георгий Константинович Жуков, Василий Данилович Соколовский, Серов и Малинин».

Эйзенхауэр рассказывал: «Круглый стол, за которым мы разместились, оказался самым большим, какие я когда-либо видел. Командующие сидели в окружении толпы военных и политических помощников, фотографов, репортеров, которые, казалось, находились здесь просто для того, чтобы присутствовать. Перед каждым из нас лежало по четыре экземпляра каждого документа, и все их предстояло подписать четырем членам Контрольного совета. После некоторого обсуждения несущественных деталей, формулировок, утомительное дело было закончено».

Представители четырех стран подписали ранее согласованные правительствами Декларацию о поражении Германии и соглашения о взятии на себя верховной власти в отношении Германии.

Соглашение о контрольном механизме в Германии содержало в себе следующие основные положения: «1. Верховная власть в Германии в период выполнения ею основных требований безоговорочной капитуляции будет осуществляться советским, британским, американским и французским главнокомандующими, каждым в своей зоне, согласно инструкциям их соответствующих правительств, а также совместно, по вопросам, затрагивающим Германию в целом. Четыре главнокомандующих вместе составят Контрольный совет. Каждому из главнокомандующих будет помогать политический советник.

2. Контрольный совет, решения которого будут единогласными, обеспечит надлежащую согласованность действий главнокомандующих в их соответствующих зонах, а также достижение согласованных решений по главным вопросам, касающимся Германии в целом.

3. При Контрольном совете будет создан постоянно действующий Комитет по координации, в который войдут по одному представителю от каждого из четырех главнокомандующих, а также контролирующий персонал, распределенный по следующим отделам (которые подлежат изменению на основании приобретенного опыта): военный, военно-морской, военно-воздушный, транспортный, политический, экономический, финансовый отдел по репарациям, поставкам и реституции, внутренних дел и связи, правовой, отдел военнопленных и перемещенных лиц, отдел рабочей силы…

8. Вышеуказанные мероприятия будут осуществляться в течение периода оккупации, следующего за капитуляцией Германии, во время которого Германия будет выполнять основные требования безоговорочной капитуляции. Мероприятия на следующий период будут предметом особого соглашения».

Соглашение о зонах оккупации Германии было рамочным: «1. Германия в границах, существовавших на 31 декабря 1937 г., будет разделена для целей оккупации на четыре зоны, по одной из которых будет отведено каждой из четырех держав, а именно: восточная зона – Союзу Советских Социалистических Республик, северо-западная зона – Соединенному королевству, юго-западная – Соединенным Штатам Америки и западная зона – Французской республике. Оккупационные силы в каждой зоне подчиняются главнокомандующему, назначенному соответствующей державой…

2. Район „Большого Берлина“ занимается вооруженными силами каждой из четырех держав. Для совместного управления им создается межсоюзническая комендатура в составе четырех комендантов, назначаемых их соответствующими главнокомандующими».

Однако, как все понимали, дьявол крылся в деталях. Соглашения подписали, но их еще предстояло реализовать. Работа Контрольного совета должна была начаться в Берлине, который продолжали контролировать исключительно советские войска. Союзникам и их военным еще предстояло туда попасть. За круглым столом началось самое интересное.

Дальнейшее в изложении участников. Жуков вспоминал: «После подписания декларации Монтгомери, обратившись ко мне, сказал:

– Господин маршал, мы решили в ближайшие дни занять в Берлине…

– Прежде нужно, чтобы войска союзников расположились в тех районах Германии, которые были предусмотрены решениями Крымской конференции…

Монтгомери начал было возражать, но тут быстро вмешался Эйзенхауэр.

– Монти, не спорь! Маршал Жуков прав. Тебе надо скорее убираться из Виттенберга, а нам из Тюрингии…»

Серов запомнил дальнейшее немного по-другому: «Когда по Берлину вопрос утрясли, то Жуков, улыбнувшись довольно хитро, сказал Эйзенхауэру: