Лоуренс Рис - Нацисты: Предостережение истории
Зная о том, что произошло после достижения Гитлером власти, опасения Гинденбурга относительно нацистов оказываются пророческими. Со всей очевидностью пожилой президент вполне осознавал, какая опасность подстерегает Германию под властью Гитлера в роли канцлера. Поэтому иначе и быть не могло: политические требования Гитлера были решительно отвергнуты. Тем не менее всего лишь через пять месяцев, когда нацистская партия, взорванная внутренним кризисом, потеряла многие из голосов, на ноябрьских выборах в рейхстаг Гитлер был назначен канцлером по решению того самого президента Гинденбурга. Почему? Популярность нацистской партии, как кажется, достигла своего пика летом 1932 года. Поддержка партии была довольно непостоянной, и единство самой партии поддерживалось в большей степени эмоциями и харизмой ее вождя, чем четкими положениями программы или твердой политикой. Быстрый рост популярности партии был связан с кризисом, в котором оказалась Германия и который нацисты никоим образом не контролировали. Если бы Германия ощутила экономический подъем, успех нацистов очень быстро испарился бы. Следует заметить, что признаки улучшения экономического состояния уже появлялись, а политическое соглашение на Лозаннской конференции в июне 1932 года положило конец выплатам репараций Германией.
На ноябрьских выборах 1932 года количество голосов, отданных избирателями за нацистскую партию, упало с 37 до 33 процентов. Геббельс предвидел опасность, нависшую над партией, когда ранее, еще в апреле, записал в своем дневнике: «Мы должны прийти к власти в обозримом будущем. Иначе мы на выборах доголосуемся до смерти». Провал на ноябрьских выборах 1932 года, как указывает доктор Бессель, произошел, несмотря на массированную пропагандистскую кампанию – еще одно доказательство того, что «судьба партии не в первую очередь определялась пропагандой»16. Партия и сама переживала финансовые трудности – бесконечные туры выборов опустошили источники ее финансирования. Хуже того, Грегор Штрассер, лидер северонемецкого крыла нацистской партии, отказался от своей должности, устроив при этом весьма эмоциональную сцену 7 декабря 1932 года. Штрассеру предложил пост вице-канцлера новый канцлер – генерал фон Шлейхер (который сменил фон Папена 2 декабря 1932 года), но Гитлер настаивал на том, чтобы тот отверг это предложение. Штрассер выполнил требование, но оставил политику, резко осудив настойчивость Гитлера в его стремлении к верховной власти в стране. Могло показаться, что Гитлер рискует утратить контроль над нацистской партией, теряющей свою устойчивость (Гитлер не простил Штрассеру этого «предательства», и тот был убит в «Ночь длинных ножей» 30 июня 1934 года).
Наряду с упомянутыми событиями произошел ряд других, которые убедили стареющего президента Гинденбурга изменить свое мнение и назначить Гитлера канцлером. В ноябре 1932 года Ялмар Шахт, бывший глава Рейхсбанка, был одним из группы финансистов и промышленников (хотя немногие в этой группе были столь же выдающимися фигурами), которые подписали обращение к президенту Гинденбургу с просьбой назначить Гитлера канцлером. Письмо было выдержано в уважительном тоне, но со всей очевидностью составлено под влиянием того факта, что на выборах в ноябре 1932 года отмечалось усиление успеха коммунистов. Большая часть немецкой промышленной элиты недолюбливала нацистов, но еще больше они боялись коммунистов. Ясно было также, что аристократичный кабинет министров фон Папена не вызывает особенной общественной поддержки. «Вполне очевидно, – говорилось в обращении, – что частые роспуски рейхстага с увеличивающимся количеством выборов и обостряющейся партийной борьбой отрицательно сказываются не только на политической, но также на экономической стабильности и устойчивости. Ясно также, что любые конституциональные изменения, не поддерживаемые широкими народными массами, будут иметь еще худшие политические, экономические и духовные последствия. Далее послание призывало передать политическое руководство рейха «лидеру самой широкой национальной группы». Имелся в виду Гитлер. Такой ход действий «поднимет миллионы людей, сегодня стоящих на краю, превращая их в утверждающую и положительную силу».
Гитлер не относился к личностям, с которыми этим промышленникам ранее хотелось иметь дело. Но экономический кризис и мощная народная поддержка нацистского движения внушили им теперь необходимость достижения некоего соглашения. Ключевые фигуры консервативного правого крыла также стремились к авторитарному решению проблем Германии. Но без Гитлера ни одна их инициатива не нашла бы народной поддержки. Иоганн Цан, выдающийся немецкий банкир, говорит, что, поскольку молодые люди шли или в штурмовые отряды или в коммунисты, бизнесмены отдавали предпочтение нацистам за их «дисциплину и порядок». Кроме того, «поначалу, – говорит он, – сегодня обязательно нужно об этом сказать, поначалу невозможно было определить национал-социализм – это что-то хорошее с отрицательными побочными эффектами или что-то плохое с положительными побочными эффектами. Это невозможно было определить». Велись разговоры о стратегии «укрощения Гитлера». Такую политику охотно предлагал фон Папен, когда его вынудили подать в отставку в пользу генерала фон Шлейхера 2 декабря 1932 года.
Затем Гинденбург получил другие тревожные новости. В начале декабря 1932 года, на заседании кабинета министров, обсуждались результаты армейских учений «Планшпиль Отт». Вооруженные силы изучали ряд гипотетических сценариев гражданских волнений в контексте способности сил безопасности ответить на такие события чрезвычайными мерами. Майор Отт представил следующие выводы: «…Были проведены все приготовления для введения, в случае соответствующего приказа, чрезвычайного положения. Но после тщательного изучения вопроса было показано, что силы безопасности рейха и немецких земель не обладают достаточным потенциалом для поддержания конституционного порядка в случае необходимости противодействия национал-социалистам и коммунистам при одновременной охране границ»17. Иными словами, армия признавалась в своей неспособности контролировать события в стране в случае гражданской войны между нацистами и коммунистами. Генерал фон Шлейхер пытался исправить ситуацию на заседании, но безрезультатно: «Несмотря на то, что Шлейхер пытался смягчить эффект от сказанного, заявив в конце заседания, что учения всегда основываются на худшем из возможных сценариев развития событий, но далеко не всегда следует ожидать наихудшего развития событий. В действительности отчет Отта произвел глубокое впечатление на весь кабинет и даже на канцлера, постоянно промокавшего глаза носовым платком»18.
Четвертого января 1933 года фон Папен и Гитлер встретились в доме кельнского банкира Курта фон Шредера, чтобы обсудить планы на будущее. Это была первая из целого ряда встреч, в результате которых фон Папен согласился поддержать назначение Гитлера канцлером. При этом он выдвинул непременные условия: что он, фон Папен, станет вице-канцлером и что в кабинете министров помимо Гитлера окажутся только два нациста (Геринг, в качестве имперского министра без портфеля, осуществляющего контроль за авиацией и Министерством внутренних дел Пруссии, и Вильгельм Фрик, в качестве рейхсминистра внутренних дел). Гитлер согласился. 30 января 1933 года, в результате описанных интриг, когда влияние фон Папена на президента Гинденбурга наконец открыло Гитлеру дверь на самый верх, он был назначен канцлером Германии.
Бруно Хенель, убежденный нацист, описывает свою тогдашнюю реакцию на эту новость как «ликование». Реакция политических оппонентов нацизма была менее прямолинейной. Йозеф Фельдер из Немецкой социалистической партии (СПД), в то время член парламента, рассказывает, что в СПД считали: раз Гитлер законно назначенный канцлер, социалистическая партия представляет легальную оппозицию и таким образом сохраняет стабильную демократию). «Мы еще не вполне понимали, что это на самом деле означает, – говорит герр Фельдер. – Мы полагали, что способны контролировать его через парламент, – какая безрассудная глупость!»
Когда Ойген Левине услышал, что Гитлер стал канцлером, его это обеспокоило не столько из-за того, что он [Левине] еврей, сколько из-за того, что он коммунист. Левине вспоминает, что «не так мало штурмовиков встречались с еврейскими девушками, и поэтому многие немцы рассуждали: ничего страшного не случится – у них у самих девушки – еврейки, значит, они не могут всех нас ненавидеть». У него были также личные основания предполагать, что антисемитизм нацистов до некоторой степени может сдерживаться: «В одной из школ, где я был, некий нацист сказал мне: “Тебе нужно быть одним из нас”. Я ответил: “Как же я могу, я ведь еврей”. А он в ответ: “Мы не против тебя. Приличные парни вроде тебя будут прекрасно себя чувствовать в новой Германии”».
