Лоуренс Рис - Нацисты: Предостережение истории
Однако, если бы Гитлер применил свою социал-дарвинистскую теорию к нацистской партии в 1928 году, он был бы крайне разочарован, поскольку на всеобщих выборах тогда нацисты собрали всего лишь 2,6 процента голосов. Германия не хотела их по той причине, что не видела в них необходимости на тот момент. Вскоре после выборов экономическое и политическое положение Германии радикально изменилось. Сначала страну охватила депрессия в сельском хозяйстве, а затем обвал на Уолл-стрит, после которого Соединенные Штаты Америки потребовали возвращения долгов, вызвал серьезнейший экономический кризис в Германии.
Стала расти безработица, и последствия этого явления были глубокими и горькими. «В те дни, – вспоминает Бруно Хенель, – наши безработные стояли в длинных очередях перед биржей труда каждую пятницу. И они получали по пять марок в окошке. Это была новая и совершенно другая ситуация – многим не хватало денег для того, чтобы купить еду». «Дело было безнадежное, – вспоминает Алоис Пфаллер. – Люди носили ложку в кармане, чтобы получить еду за одну марку (суп из благотворительной кухни)».
Страдания коснулись и среднего класса, к которому принадлежала семья Ютты Рюдигер: «Мой отец не потерял работу, но ему предложили работать за меньшую зарплату». Ютта Рюдигер думала, что ей придется попрощаться с мечтами об университете, однако помог ее дядя, предложивший помощь. Семьи, подобные Рюдигерам, не попали в статистику роста безработицы, однако они тоже страдали и боялись своей дальнейшей судьбы. Когда же безработица в Германии в начале 1930-х годов достигла пяти миллионов, убежденность в необходимости радикального решения экономических проблем страны разделяли не только безработные – она распространилась также на миллионы семей среднего класса, подобных семье Рюдигеров.
Выборы в сентябре 1930 года стали прорывом для нацистской партии: за них проголосовало 18,3 процента избирателей. К вящему беспокойству тех, кто стремился жить без конфликтов, возросла также поддержка немецкой коммунистической партии – с 10,6 процента до 13,1 процента. Немецкая нация раскалывалась, тяготея к двум противоположным полюсам. Теперь, когда в рейхстаге широко представлены нацистская и коммунистическая партии, канцлер Германии Генрих Брюнинг, для того чтобы управлять страной, вынужден лавировать и издавать декреты о чрезвычайном положении, подписываемые согласно 48 статье Конституции президентом Гинденбургом. Немецкая демократия погибла не в одночасье с приходом Гитлера, она начала медленно умирать еще при Брюнинге.
Вместе с безработицей росло беспокойство в обществе. «Ты был обязан каждый день отмечаться в бюро по безработице», – вспоминает Алоис Пфаллер. Здесь встречались разные люди – нацисты, социалисты, коммунисты. Затем начинались споры и стычки». Габриель Винклер описывает жизненную перспективу молодой женщины: «Чувствуешь неловкость, когда переходишь улицу, чувствуешь неловкость, когда прогуливаешься по лесу, и так далее. Безработные валялись в канавах и играли в карты». В этой атмосфере опасности и безысходности Ютта Рюдигер впервые слушала речь Гитлера: «Собралась огромная толпа, и у тебя возникало такое чувство, что к нему был подведен электрический кабель. Сегодня можно это объяснить только бедностью, в которой прозябали люди в течение длительного времени. В этом контексте Гитлер со своими заявлениями, казалось, несет нам спасение. Он говорил: “Я выведу вас из этой нищеты, но все вы должны присоединиться к нашему движению”. И это понимали все».
В этот период нацисты развернули новые формы пропаганды, чтобы протолкнуть свои идеи. «Гитлер во главе Германии» – знаменитая президентская кампания, проводимая в апреле 1932 года, когда Гитлер выступил на двадцати одном митинге в течение семи дней, перелетая с места на место на маленьком самолете. Но значимость нацистской пропаганды не следует недооценивать. Научные исследования, проводимые доктором Рихардом Бесселем, показывают, что в районе Ниденбурга в Восточной Пруссии, в которой нацистская партия вплоть до 1931 года не выстроила прочную организационную базу, тем не менее численность избирателей нацистов за три года выросла. Если в мае 1928 года нацисты получили только 360 голосов (2,3 процента), то в сентябре 1930 года этот показатель вырос до 3831 голоса (25,8 процента). Избиратели Ниденбурга голосовали за нацистов не потому, что были очарованы Гитлером или одурачены пропагандой. Они голосовали за нацистов, потому что хотели коренных перемен.
Гитлер поддерживал стремление нацистов внести перемены в политическую жизнь Германии, как только они завоюют власть. В речи 27 июля 1932 года в Эберсвальде, в Бранденбурге, он открыто заявил о своем презрении к демократии. «У рабочих есть свои собственные партии, – заявил он, – одной было бы недостаточно. Должно быть по крайней мере, три или четыре. Буржуазия, будучи умнее, нуждается еще в большем количестве партий. Среднему классу нужна своя партия. Есть экономическая партия, у фермеров есть своя, и вот вам еще три или четыре партии. Домовладельцам тоже нужно, чтобы их политические и философские интересы представляла партия. Арендаторы конечно же тоже не могут оставаться в стороне. У католиков тоже своя собственная партия. И даже у жителей Вюртенберга есть особая партия – 34 партии в одной маленькой земле. И все это в то время, когда на наши плечи легла огромная задача, осуществимая только в том случае, если вся нация сумеет объединиться. Враги обвиняют нас, национал-социалистов, и меня, в частности, в нетерпимости и конфликтности. Они говорят, что мы не хотим сотрудничать с другими партиями… Это что же, так типично для немцев, иметь тридцать партий? Я должен признать одну вещь: господа правы. Мы нетерпимы. Я поставил себе цель – очистить Германию от тридцати партий».
Эта речь иллюстрирует сущность происходившего – Гитлер и нацисты хотели коренных изменений в Германии, и они открыто заявляли о своих планах. В этом отношении у нацистов было нечто общее с Немецкой коммунистической партией: и те и другие считали, что демократия потерпела неудачу. Собственно говоря, демократия была относительно новым явлением в Германии. Ее наступление совпало с катастрофой заключения Версальского мира, и в начале 1930-х демократия представлялась многим причиной как необходимости выплаты разорительных контрибуций, так и массовой безработицы. Сегодня это может казаться невероятным, но в 1932 году большинство немцев поддерживали или коммунистов, или нацистов, голосуя за политические партии, которые открыто призывали к свержению демократии в Германии. Большинство избирателей, таким образом, чувствовали, что необходим приход не только новой партии, но и новой системы.
30 мая 1932 года, потеряв поддержку президента Гинденбурга, Брюнинг подал в отставку с должности канцлера. 1 июня канцлером был назначен аристократ Франц фон Папен, но его правительство сразу же столкнулось с проблемами. На выборах в рейхстаг, состоявшихся 31 июля, нацисты получили 37,4 процента голосов, и им досталось 230 мест. Они теперь стали наиболее широко представленной партией в рейхстаге. Гитлер заявил свое право на кресло канцлера. Президент Гинденбург отклонил его требование 13 августа 1932 года. Отто Мейснер, начальник канцелярии рейха, так описывал события: «Гинденбург заявил, что он признает патриотические убеждения и бескорыстные устремления Гитлера. Но с учетом атмосферы напряженности и его, президента, собственной ответственности перед Богом и немецким народом, он не мог бы прийти к тому, чтобы передать государственную власть единственной партии, не представляющей большинство избирателей, и которую к тому же отличает нетерпимость, недостаток дисциплины, а часто даже склонность к насилию. В иностранных делах очень важно сохранять крайнюю осмотрительность и позволить, чтобы вопросы, требующие разрешения окончательно созрели. Мы должны во что бы то ни стало избегать конфликтов с другими государствами. Что же касается состояния внутренних дел, то следует избегать обострения противостояния конфликтующих сторон, и все силы должны быть направлены на предотвращение экономического бедствия»15.
Зная о том, что произошло после достижения Гитлером власти, опасения Гинденбурга относительно нацистов оказываются пророческими. Со всей очевидностью пожилой президент вполне осознавал, какая опасность подстерегает Германию под властью Гитлера в роли канцлера. Поэтому иначе и быть не могло: политические требования Гитлера были решительно отвергнуты. Тем не менее всего лишь через пять месяцев, когда нацистская партия, взорванная внутренним кризисом, потеряла многие из голосов, на ноябрьских выборах в рейхстаг Гитлер был назначен канцлером по решению того самого президента Гинденбурга. Почему? Популярность нацистской партии, как кажется, достигла своего пика летом 1932 года. Поддержка партии была довольно непостоянной, и единство самой партии поддерживалось в большей степени эмоциями и харизмой ее вождя, чем четкими положениями программы или твердой политикой. Быстрый рост популярности партии был связан с кризисом, в котором оказалась Германия и который нацисты никоим образом не контролировали. Если бы Германия ощутила экономический подъем, успех нацистов очень быстро испарился бы. Следует заметить, что признаки улучшения экономического состояния уже появлялись, а политическое соглашение на Лозаннской конференции в июне 1932 года положило конец выплатам репараций Германией.
