Дмитрий Быков - Школа жизни. Честная книга: любовь – друзья – учителя – жесть (сборник)
Вроде бы все было на месте, но явно чего-то не хватало. Думал я недолго: жилетка! И тут на помощь пришла моя бабушка со своим стареньким «Зингером». У нее как раз нашелся и отрез черного сатина, из которого можно было бы сшить эту самую жилетку. Правда, по ее словам, этой материи хватило бы на пару трусов. Но семейные трусы – вещь, конечно же, нужная, но в данном случае не жизненно необходимая. А какой же это ковбой – без жилетки? Словом, бабушка все поняла правильно и пожертвовала общественным ради моего личного счастья. И не сказала ни слова, когда я на жилетке во всю спину написал белой краской «Smith and Wesson». И куда в ней потом пойдешь? Да в тот момент разве ж я об этом думал?
Итак, я был готов. Ремень, кобура и пистолеты нашлись дома.
И вот я стою перед зеркалом и смотрюсь, в общем-то, неплохо. Конечно, Грегори Пек в роли шерифа Маккены выглядел поинтересней, но там над его образом целый Голливуд работал! А здесь, что называется, с миру по нитке… и собрали вот новогодний костюм.
Наша школа еще довоенной постройки, где все было сделано основательно и с размахом: и лестницы, и коридоры, и классы. А уж актовый зал тем более впечатлял. Потолок был такой высокий, как небо над Аустерлицем. А в небе не облака, а звезды: большие и маленькие, на тонких невидимых нитях. И огромная елка в центре зала.
Когда елку привозили из леса, зал запирали, а при входе ставили караул. Но разве мог он остановить любопытных? Мы пробирались сюда, чтобы вдохнуть аромат зимнего леса, который она приносила с собой. А еще можно было изловчиться и оторвать несколько зеленых лапок с золотистыми капельками смолы, а потом на уроке растирать пушистые иголки пальцами и наслаждаться запахом хвои. А можно было незаметно провести еловой лапкой по склоненной девичьей шее. И услышать шепот, от которого дрожали стекла:
– Дурак! Что ты делаешь?..
И увидеть щеки, от которых можно было прикуривать.
Зачем мы это делали? Кто знает. Наверное, так познавали окружающий мир и учились выражать свои чувства.
Новогодний бал открывался парадом карнавальных костюмов. И я в толпе таких же «ряженых» сначала прошелся по залу, а затем поднялся на сцену. Повертелся туда-сюда, поиграл револьверами и… неожиданно получил первую премию, а в качестве приза – огромную шоколадную медаль! Куда она делась потом, я не помню. Нет, правда, не помню. По идее, я должен был бы отнести ее домой и вручить маме с бабушкой, а я, честно признаюсь, не помню ее дальнейшей судьбы. Не исключено, что там же, на балу, мы эту медальку и съели.
Между тем, отыграв положенные по ритуалу «встречу» Деда Мороза и Снегурочки, а также бодренький туш во славу победителей всевозможных конкурсов и викторин, наш местный ВИА «Горизонт» взял небольшую паузу. Приближалась та часть новогоднего бала, ради которой все это, собственно, и затевалось, – танцы до упаду.
Последний раз участие в коллективных танцах я принимал еще в пионерском лагере, где безусловным «хитом» всех лагерных смен был «переходный танец», или танец с переходами. Это когда «кавалер», сделав несколько шажков вместе со своей «дамой», вежливо с ней раскланивается и с молодецким возгласом «И-йех» передает свою партнершу соседу справа, а сам в это время принимает новую от соседа слева. Нечто среднее между средневековым менуэтом и народным «Ручейком». Однако с тех пор прошла целая эпоха. И опыт, приобретенный в пионерском лагере, теперь никуда не годился.
Но прежде всего необходимо было принципиально решить: будем или не будем. Мы с ребятами решили, что непременно «будем», и приступили к тренировкам.
На танцплощадках страны в те времена господствовал шейк, что существенно осложняло процесс подготовки. Судите сами: по твисту было прекрасное пособие: «Носком левой ноги – ну, помните? – мы давим левый окурок, а носком правой ноги давим правый окурок. А затем оба окурка мы давим одновременно». Но при изучении шейка нам приходилось полагаться лишь на интуицию и что-то, увиденное в кино.
Тренировались мы самозабвенно: и вместе, и порознь. И вот, наконец, настал тот час, когда…
Я оглядел залу. Легкий гул возбуждения витал в воздухе. Народ, заполнивший окружающее пространство, совсем не выглядел однородной массой. Такие же, как у нас, отдельные стайки, группы по несколько человек, преимущественно своих, из одного класса. Все же сказывалась разница в возрасте: восьмиклассники никогда не признают семиклассников за своих, равно как и для старшеклассников мы все вместе – лишь «мелюзга, путающаяся под ногами у старших».
Внимание! На старт!
Шейк – от английского «shake», то есть «трястись». В 1959 году американский рок-певец Чен Ромеро сочинил песню «Hippy, Hippy Shake» («Тряси бедрами!»), а в 1964 году эту песню исполнили «Битлз». Тогда, собственно, и возник этот зажигательный танец. Его танцуют и в одиночку, и парами, но особенно приветствуется исполнение группами, когда партнеры обращены лицом друг к другу. Шейк не даст заскучать никому. Что же представлял собой шейк в нашем исполнении?
За основу мы взяли походку американского актера Юла Бриннера из кинофильма «Великолепная семерка». Из той самой сцены, когда он идет по пустым улицам техасского городка, ожидая выстрела из-за каждой занавески. А если кто не видел, то представьте себе человека, проскакавшего миль сорок на лошади без седла и далее вынужденного передвигаться на своих двоих. При этом нужно было еще припадать то на одну ногу, то на другую. Руки же следовало держать согнутыми в локтях и прижатыми к ребрам. Попробуйте сами…
Между тем новогодний вечер набирал обороты. Мы уже совсем освоились в обществе своих одноклассников и перестали обращать внимание и на старших товарищей, и на учителей.
Однако главные сюрпризы были еще впереди.
Внезапно верхний свет в зале погас. Зажглись огни на елке и светильники на стенах. Кто-то из музыкантов подошел к микрофону и объявил:
– Белый танец! Девушки приглашают кавалеров.
Это еще что такое? Об этом же предупреждать надо. Письменно, под роспись, при входе.
– Отказываться от приглашения нельзя, – пробурчал мой друг Мишка. – Смотри, идут.
Хорошо, что это были свои. Наши. Две подружки – очень похожие и удивительно разные. Достаточно сказать, что одна была жгучая брюнетка, а другая – огненно-рыжая. А еще они были «звездами» нашего местного танцевального коллектива – людьми творческими, привыкшими и к сцене, и к аплодисментам.
– Николай!
– Михаил!
Они церемонно присели и протянули нам свои руки.
Провалиться бы сквозь землю! Но нет, не получится. Ладно, прорвемся!
Говорят, что некрасиво, некрасиво, некрасиво
Отбивать девчонок у друзей своих…
– Как тебе новогодний вечер?
А это что такое? Нет, я, конечно, слышал, что во время танца нужно развлекать свою даму светским разговором. Но сам-то на это не подписывался! Однако придется разговаривать, не молчать же букой?
– Да, нормально все.
– Через два дня будет Молодежный бал в клубе. Придешь?
Танцевальные вечера в нашем клубе (Нардоме) назывались еще и молодежными. Интересно, а я кто теперь? Тоже молодежь?
– Не знаю. Наверное, приду.
– Приходи. Будет здорово. Мы с Валей в концерте будем участвовать, новый танец подготовили.
Валя – это та, другая. Хотя эта тоже Валя.
– Слушай, пригласи сейчас Таню на танец. Видишь, она стоит?
Я невольно посмотрел в ту сторону, где у стены стояли наши девчонки, почему-то вдруг ставшие какими-то незнакомыми. И не только от модных причесок. Прически здесь были не при чем. Что-то такое взрослое проступало в их лицах, таинственное и манящее.
– Хорошо, я попробую.
– Давай, она ждет тебя.
И я пошел. Не сразу и не через раз. А все же набрался смелости и пошел. Только это была уже совсем другая история…
Новогодний бал закончился. По нашим понятиям, даже не вечер, а скорее уж ночь. Дома ждет мама. Не спит, конечно же.
Крупные звезды блестели на черном небе. «Интересно, вот все говорят, что наша Вселенная расширяется, и звезды в ней удаляются друг от друга. Тогда почему сейчас они стали и крупнее, и ярче?» Морозный воздух наполнял тело здоровьем и свежестью. Было легко и спокойно. Впереди ждали новогодние каникулы.
Наталия Смородинская
Велюровое платьице
Помню, с начала семидесятых начался период повального увлечения джинсами. Я это увлечение как-то проскочила: сначала – из-за дороговизны и дефицита, потом, когда это перестало быть проблемой, мне уже было неинтересно. Но знаю случаи, когда мои ровесники, кому родители не могли достать джинов в период их взросления, надолго заработали комплексы неполноценности. Те же, кто носили джинсы, негласно считались элитой. Помню, в институте у нас был мальчик – все пять лет проходил в шикарных штатовских джинсах. Он мало говорил, звезд с неба не хватал, но иначе как «босс» к нему никто не обращался – уважали…
