Федор Тютерев - Необыкновенные приключения юных кубанцев
- И правильно делает, - заметил Ванько, пояснив, как было на самом деле.
- Тетя не говорила, почему фрицы повесили только одного? поинтересовался Федя.
- Упоминала и про второго полицая. Он оказался с проломленным черепом и в бессознательном состоянии. Его пристрелили.
- Теперь все прояснилось. - Они переглянулись с Ваньком. - А про взрыв у виселицы разговора не было?
- Вы и про это знаете? Как же! Кто-то бросил гранату прямо из гущи станичан. Взрывом убило двух полицаев и нескольких ранило. Досталось и одному из фашистов: он и до этого был одноглазый, а тут и последнего лишился! Ну, а у вас тут как, а то все я да я. Много новостей?
- У нас тоже много чего произошло, - вздохнул Федя. - И все больше плохого...
- Тетя интересовалась, как тут андрюшкина мама. Я хотел зайти, но не осмелился: порадовать-то нечем, токо расстрою еще больше.
- Теперь уже не расстроишь: недавно похоронили, - сообщил Федя печальную весть. - Про Варьку и теть Шуру тоже знаешь?
- Обскажи пока наши новости, а я отнесу девочкам дерть. - Ванько поднялся уходить. - Да, Рудик: у нас завтра намечается что-то вроде небольшого торжества. Приглашаем и тебя.
- Иди, я объясню, - сказал Федя. К Рудику: - Хотим отметить День рождения одной девочки. Между прочим, которая убежала тогда с ним из казаматки. Это ее родителей казнили на стадионе.
- Что ты говоришь?!
- Ну... И мы решили сделать для нее маленькую радость. Чтоб видела, что не одинока и ее окружают настоящие друзья. Все легче будет перенести горе.
- У кого собираетесь?
- У Веры. Она осталась с пацанами одна. Мать ушла аж в Майкоп, там в концлагере дядя Митя. А Тамара - так звать именинницу - живет с брательником пока у нее. Так что приходи и ты.
- Обязательно!
- И еще. Просьба. Собирались завтра с утра выкопать погреб у Шапориных. Не погреб, а наподобие блиндажа, где-нибудь в сторонке от хаты. Зачем? Чтоб было куда спрятать запасы - картошку и все такое. Да и детвору, если вдруг что-нибудь непредвиденное. Многие так делают. Будешь незанят - приходи помогать.
- Конешно, о чем речь!
- А то Мишка с Борисом собирались сегодня ставить петли на зайцев, а утром пойдут проверять. Поймается что или нет, а до обеда прошляются, это точно.
- Слышь, Хветь... - Рудик помедлил в нерешительности. - А Нюська будет? Она ведь там рядом живет.
- Пока не знаю... А что?
- Можно, я и ее приглашу?
- Ох, Рудой!.. - поморщился Федя. - Опять хочешь с нею спутаться? Или, может, ты ее все-таки любишь?
- Да ну! Не хватало. У нее же не все дома!
- Тогда зачем она тебе?
- Будто не знаешь!
Федя, конечно, знал.
Первым - это было в начале лета - с Нюськой "задружил" Андрей. Об этом в нашем повествовании вкратце уже упоминалось. Как и о том, что дружба не состоялась. Из-за ее легкомысленности и несерьезности. С нею было "не о чем говорить". Притом она в первый же вечер "полезла целоваться". Не понравилось Андрею и то, что у нее на уме "токо это самое" (что именно - пусть читатель догадается).
У Рудика это обстоятельство отвращения не вызвало. Он как раз пребывал в расстроенных чувствах (о причинах, возможно, будет сказано несколько позже), и первой мишенью для отмщения стала Нюська, позже прозванная "косой". "Путался" он с нею около месяца - до самого отъезда из хутора.
- Не знаю, как посмотрят на это остальные, - покрутил головой Федя.
- А кому какое дело? У нас давние отношения, - пытался обосновать свои намерения бывший ухажор.
- Вот именно: давние. Сейчас многое изменилось.
- Не пойму: ты против ее присутствия на именинах или - чтоб я с нею попутался еще какое-то время? - не мог взять в толк охотник поразвлекаться с похотливой особой.
- Да нет, места хватит и для нее... А насчет "попутаться" против буду, пожалуй, не только я.
М е с т о для погреба-укрытия выбрали в саду под невысокой, но старой, развесистой грушей, ветви которой шатром свисали почти до земли. Поскольку имелось в виду использовать его и как убежище, а семья у Шапориных дай бог, то яму решено было отрыть достаточно большую. Крышу предполагалось замаскировать дерном, что сделает ее незаметной со стороны даже зимой, когда дерево оголится.
А пока что листва, уже тронутая осенней проседью, была густа и столь надежно укрывала работающих, что резвившаяся неподалеку малышня смогла обнаружить их, когда с трех сторон ямы высились уже внушительных размеров кучи чернозема, а глубина доходила землекопам до пояса.
С появлением малышей работа замедлилась: кидать землю пришлось на одну сторону, поскольку те заходились строить хатки. Тут же оказалась и курица, норовившая выискивать добычу именно в свежевыброшенных комьях, и надо было следить, чтоб не задеть и ее. Пеструха была совершенно ручной и смело брала дождевиков из рук детей.
- Валела, не малай станиски, - сделал замечание Колек, когда сверстник, угостив курицу обрубком червя, вытер пальцы об одежку. - Они зе класивые!
Штанишки у него и впрямь были красивы: из черного блестящего шелка, с накладным кармашком, с помочами крест-накрест и прорезью сзади (дабы садиться на горшок не снимая). В таких же, только коричневого цвета, щеголял и другой; рубашки, тоже шелковые, у обоих были одинаковые - светложелтые.
- Может, сделаем перекур? - предложил Федя. - Часа два уже трудимся без передыху.
- Давайте, если заморились, - откликнулся Ванько. - Лично я токо разохотился.
- А у меня уже две водянки на ладонях, - сообщил Рудик, втыкая штыковку.
- Ну-ка, покажь, - засомневался Федя. - Э, да ты белоручка! У наших девчонок и то руки помозолистей.
- У каких это ваших?
- Ну, у Веры, у Клавы Лисицкой. Да и у твоей сестры Марты, когда была здесь с нами.
Уселись, свесив ноги, на ветку - толстую, шероховатую, отходившую от ствола почти под прямым углом. Малыши тут же по ступенькам спустились в яму, взялись за лопаты, подражая взрослым. Обследовав комья наверху, к ним спрыгнула и курица.
- Скоро дойдем до глины, - сказал Федя, с метровой высоты оглядывая сделанное.
- Землю придется вывезти, чтоб не было бугром, - поделился соображениями Ванько. - А на вскрышу, под дерн, пойдет глина - не так будет промокать.
- Пол и бока надо бы чем-то утеплить.
- Свяжем маты из камыша или куги. Будет годнецкий блиндажик!
Рудик участия в обсуждении предстоящего обустройства не принимал.
- А ты че, никак нас стесняешься? - посмотрел ему в глаза Федя, ухмыльнувшись.
- Не по-онял...
- А че тут понимать? Закуривай. Пока ухи не попухли.
- С чего ты взял, что я курю? - попытался было отвести подозрения тот, но при этом "ухи" предательски порозовели, как у нашкодившего шалуна.
Чтобы не конфузить еще больше, Федя отвел взгляд, пояснив: - Вчера в сенях от тебя несло никотином, как от козла.
Рудик не нашелся, что сказать. Ванько делал вид, словно ничего особенного не произошло.
- Кури, -сказал, - если хочешь.
- А что, и закурю! - с вызовом воскликнул разоблаченный.
Достал из кармана штанов небольшой, ручной работы, алюминиевый портсигар, нажатием кнопки откинул крышку. Здесь приготовлено было на несколько закруток аккуратно нарезанного листового табаку, несколько бумажек и дощечка-спичечница в виде гребенки. Свернув цигарку, прикурил от отломленной красноголовой спички, чиркнув ею о терку, нанесенную с двух сторон внизу.
- Дай-ка глянуть, - взял у него диковинку Федя. - Первый раз такие вижу. Где взял?
- У тети. Фрицевские. Стырила несколько штук, а я у нее.
- И давно куришь?
- С неделю.
- Что за нужда заставила?
- Да никакой нужды... Просто ребята курили, ну, и я. Надоело выглядеть умником.
- Да, не зря говорится: с кем поведешься, от того и наберешься... - В замечании угадывалось сожаление пополам с осуждением.
- А что в этом такого? Многие пацаны курят.
- Это ж где? Про хуторских, не говоря уже про нас, я бы этого не сказал.
- В Ивановке, например... Ничего страшного не вижу!
- Ну и дурак. Вань, а ты чего молчишь? - не стерпел Федя. - Одобряешь, что ли?
- Он, Хветь, теперь все равно не бросит, одобряй не одобряй. Даже если б снова захотел выглядеть умником.
- Ты так думаешь? Захочу - и брошу! - заявил бывший "умник".
- Зарекалась свинья дерьмо жрать, да никто не верил... А вообще -твое личное дело! - Ванько спрыгнул. - Схожу за возком, а то земля уже обратно в яму скатывается. Эй, клопики, кто со мной на тележке покататься? - Забрав малышат, ушел.
- А я б советовал бросить, - опять взялся за Рудика Федя. - Хотя бы из-за спичек: такое добро переводишь зря! У людей по утрам нечем печку разжечь.
Рудик затянулся дважды кряду, закашлялся, на глазах выступили слезы. Развернул цигарку и высыпал содержимое.
- Сильно крепкий, гад... - сказал с придыханием. - Самардак называется. Один курит - кхе, кхе! - двое в обморок падают.
- Смотри сам не свались, куряка!.. - Помолчав осуждающе, поинтересовался: - Чем в Ивановке прикуривал, тоже спички переводил?
- Откуда? Тоже кресалом огонь добывал.
