Федор Тютерев - Необыкновенные приключения юных кубанцев
- Нет, это не то, - покрутил головой его ближайший сосед. - Нада, чтоб пожар возник внутри. А так, воще, токо помешаем им выспаться да немного напужаем.
- А на чем они спят? - поинтересовался Борис. - На кровати да андрюшкиной койке много не поместится.
- Я видел, как они заносили сено, - вспомнил Федя. - Большинство, наверно, спят покотом на доливке.
- Сено - это уже лучше! - заметил Борис. - Но проникнуть в комнату незаметно не получится.
- А что если... - Федя несколько секунд помедлил, поскреб в затылке и только после этого закончил: - Что, если предложить им свои услуги?
- Объясни попонятней, воще, - какие такие услуги?
- А вот какие. В балке за хутором нажнем куги... Она легкая, вязанки получатся большие, заметные даже издалека...
- Я понял! - подхватил Борис. - Пройдем мимо хаты или даже присядем отдохнуть...
- У них, я заметил, двое всегда остаются готовить к ужину мамалыгу, добавил сведений Федя.
- И мы сделаем вид, что хотели променять топливо на это их кукурузное лакомство, - дополнил, в свою очередь, и Борис.
- Держи карман шире! Увидят, отберут и спасиба не скажут, - возразил сосед, но Ванько идею одобрил:
- "Делать вид" - это лишнее. А мысля хорошая. Попробуем, должно получиться.
С тремя вязанками, оставив Мишку и Федю заготавливать топливо впрок, кугоносцы вскоре были у цели. А поскольку румын во дворе не оказалось, сбросив ношу, присели "отдохнуть". Один из поваров вскоре показался, топливо заметил и ускоренным шагом направился к ним. Ребята похватали вязанки, как бы намериваясь уйти, но румын окриком велел им остановиться. Однако повел себя не грубо: "варнякая" на ломанном русском, предложил уступить кугу в обмен на пачку сигарет и полбулки хлеба. Разумеется, предложение было с радостью принято. Более того, за такую плату они пообещали принести еще столько же. За что удостоились похвалы:
- Рус камрад - корошо!
Под вечер "рус камрад" объявились снова. На этот раз вязанки были пообъемистей, особенно у Ванька. "Руссковарнякающий" румын не скрывал своего удовольствия и попросил помочь занести и расстелить кугу поверх порядком слежавшегося сена. Помогая, Ванько с Борисом незаметно в сумерках подмешали прихваченный с собой горючий материал.
Вскоре вернулись с окопов остальные, заметили перемены - хорошо натопленную хату и мягкую постель - и в знак благодарности (а возможно, чтобы заинтересовать и на будущее) пригласили помощников отужинать с ними за компанию. К этому времени Миша с Федей приготовили "мину" с фитилем, рассчитанным минут на пятнадцать тления и оставили в условленном месте во дворе. Когда последние из любителей мамалыги, доев, ушли из кухни в спальню, где многие уже похрапывали, Борис, пожелав "гутен нахт", коснулся кончиком раскуренной сигареты фитиля, убедился, что тот зарозовел, покинул хату.
Пожар вспыхнул в расчетное время. Наблюдавшие с фединого подворья диверсанты видели, как мощное пламя в считанные секунды охватило всю комнату. Сбежавшиеся расквартированные солдаты помочь ничем не смогли. На утро с места пожара увезли пятнадцать обгорелых трупов.
Начальство, похоже, решило, что те погибли из-за собственной небрежности, так как репрессий в отношении хуторян предпринято было никаких.
Это была последняя "операция" пацанов, поскольку вскоре, а именно двенадцатого февраля 1943 года, фашисты были изгнаны даже без боя. По крайней мере, на территории хутора Дальнего.
