Дмитрий Хмельницкий - Союз звезды со свастикой. Встречная агрессия (сборник)
«Задача» новой истории партии, заявил он, в том, чтобы освободить «наше руководство от упрощенства в теоретических вопросах, от опошления некоторых отдельных положений, от вульгаризации». Сталин назвал неправильным, когда «часто изображают позицию большевиков по вопросу о войне как позицию оборонческую только, пацифистскую».
Большевики не просто пацифисты, разъяснял он, «которые вздыхают о мире и потом начинают браться за оружие только в том случае, если на них напали. Неверно это. Бывают случаи, когда большевики сами будут нападать, если война справедливая, если обстановка подходящая, если условия благоприятствуют, сами начнут нападать. Они вовсе не против наступления, не против всякой войны. То, что мы сейчас кричим об обороне – это вуаль, вуаль. Все государства маскируются: «с волками живешь, по-волчьи приходится выть». ( Смех .) Глупо было бы все свое нутро выворачивать и на стол выложить. Сказали бы дураки»41.
На следующий день «Правда» в передовой статье «Теория, преобразующая мир» повторила сталинское положение о враждебном капиталистическом окружении, «устоять» против которого и «победить» которое можно лишь, укрепляя «мощь советского государства»42. Еще через несколько дней газета в подвальной статье «Два рода войн» (автор М. Баскин) заявила: «…мы ни в коем случае не уподобляемся буржуазным и мелкобуржуазным пацифистам, вздыхающим о мире и ограничивающимся пропагандой мира»43.
Сталинское указание, публичное или тайное, письменное или устное (тайных и устных указаний было намного больше, отсюда многие затруднения исследователей в их стремлении докопаться до сути механизма принятия внешнеполитических решений) тут же становилось руководством к действию. В начале ноября В. М. Молотов, выступая с докладом об очередной годовщине Октябрьской революции, построил его международную часть целиком и полностью на сталинских положениях из «Краткого курса истории ВКП (б)». Поскольку в них давалось, говорил он, «марксистское объяснение» переменам в мире, а значит, по этим положениям только и можно «судить о внешней политике Советского Союза и всех международных событиях последнего времени»44.
Таким образом, «многодневные» обсуждения в Кремле итогов Мюнхена45 практически не повлияли на советскую стратегию в международных делах. Из юбилейного доклада В. М. Молотова следовало, что сталинское руководство не пересмотрело позицию противопоставления СССР не только фашистским агрессорам, но и демократическому Западу (который, признавал Сталин, был, «конечно», сильнее агрессоров), полагаясь на свою вне– и надблоковую политику. Как видно, оно вовсе не опасалось международной изоляции в итоге Мюнхена, настаивая на неизменности своего подхода к внешнеполитическим проблемам под углом классовой биполярности мира («две системы»). Подхода, наиболее отчетливо проявившегося в эру «холодной войны» и в конце концов приведшего Советский Союз к историческому крушению46.
Вплоть до сталинского заявления о том, что «если бы не было Мюнхена, то не было бы и пакта о ненападении с гитлеровской Германией» (высказанного в беседе с Ф. Рузвельтом в Ялте в 1945 г. и развитого в «Фальсификаторах истории»)47, советская критика мюнхенских соглашений шла преимущественно по линии опровержения заявлений их участников о спасении мира в Европе. В упомянутом докладе В. М. Молотова Мюнхен был назван «сговором», который «отнюдь не ослабил опасности разжигания второй империалистической войны, а, напротив, подлил масла в огонь»48.
Советская печать, откликнувшаяся на Мюнхен как на «удар по делу мира», в своих комментариях использовала критические материалы иностранной прессы. Уже 2 октября «Правда» писала о том, что печать США «совершенно открыто» критикует мюнхенское соглашение. На следующий день она поместила отклики зарубежных газет под заголовком «Мировая печать разоблачает мюнхенское соглашение». Еще через день газета писала, что «английская общественность против политики Чемберлена». Участникам конференции в Мюнхене «Правда» противопоставляла советскую страну, «международный авторитет которой еще более возрос». Безымянный обозреватель центральной партийной газеты писал, что Мюнхенское соглашение ведет к дальнейшему развертыванию агрессии, приближая «сроки новых конфликтов, новых военных столкновений», не выразив однако никакой тревоги по поводу возможных последствий для СССР49. Наоборот, газета изо дня в день печатала сообщения о том, что агрессия Германии и Италии направлена (как и предвидел Сталин) против стран Запада. Лишь позже, в речи 10 марта 1939 г., Сталин выскажет догадку, что «немцам отдали районы Чехословакии, как цену за обязательства начать войну с Советским Союзом…»50 Еще позже, когда понадобились аргументы для оправдания пакта с нацистами, сталинская «догадка» переросла в открытое обвинение западных стран в том, что они намеренно провоцировали вооруженный советско-германский конфликт.
С другой стороны, пропагандистские усилия были направлены на то, чтобы защититься от обвинений в том, что своей позицией в вопросе помощи Чехословакии СССР вынудил западные страны уступить требованиям Гитлера. В юбилейном докладе В. М. Молотов особо остановился на этих обвинениях, отвергнув «жульнические попытки» изобразить советскую позицию в чехословацком вопросе как «уклончивую и неопределенную», что, по выражению главы советского правительства, «не удалось и очень ловким людям»51. Но обвинения не прекращались, о чем свидетельствует дипломатическая переписка между НКИД СССР и советскими полпредами (послами) в западных столицах52.
Предвидя такие обвинения, ТАСС дважды в самом начале октября выступил с опровержением того, что СССР имел какое-либо отношение к конференции в Мюнхене и ее решениям53. С передовой статьей о «непричастности» Советского Союза выступила «Правда»54. Подлинное значение «позорных» сентябрьских дней 1938 г. центральный партийный журнал «Большевик» в статье, написанной по поручению Сталина55, видел в международном заговоре буржуазии, характеризуя проявления этого заговора определениями: «воровская диверсия», «прямая провокация, направленная против СССР, против рабочего класса, против демократии»56.
Однако «заговор реакционной буржуазии был сорван». На Ассамблее Лиги Наций было оглашено заявление Советского Союза, проявившего «непоколебимую решимость защищать мир и демократию против разбойников фашизма»57. Другими словами, антисоветский сговор (если он действительно имел место) оказался «сорванным» в самом начале.
Тем не менее на партийном съезде в марте 1939 г. Сталин вернулся к теме антисоветской направленности Мюнхена. Она оказалась в пропагандистском плане столь плодотворной, что Мюнхеном он стал оправдывать и свою антизападную политику, и советско-германский пакт. А по окончании мировой войны мюнхенская сделка за счет Чехословакии будет названа важнейшим звеном в предвоенной политике Англии и Франции, «преследовавшей цель направить гитлеровскую агрессию против Советского Союза»58. Разоблачение мюнхенского «антисоветского сговора» стало своеобразной антизападной политико-пропагандистской находкой в развернувшейся «холодной войне».
Однако вряд ли стоит преувеличивать антисоветскую направленность Мюнхена, этой попытки реанимации «пакта четырех» 1933 г. (так и не вступившего в силу). В свое время, сразу после Мюнхена, советская пропаганда, напомним, делала упор на совершенно другое. В печати появились многочисленные сообщения о том, что взоры агрессивно настроенных Германии и Италии, как и до Мюнхена, обращены прежде всего на Запад, против Англии и Франции и их колоний. Вот заголовки некоторых сообщений «Правды» за первую половину октября 1938 г.: Германские притязания на Эльзас-Лотарингию. Гитлер требует колоний.Гитлеровское проникновение в Африку.Германия прокладывает путь в Индию.Германские происки на Балканах. Тревога в Англии и США . Угрозы Гитлера по адресу Франции и Англии.Колониальные притязания Германии и Италии.Итальянские фашисты шантажируют Францию.Итальянские фашисты угрожают Англии и Франции 59.
В беседах с дипломатическими представителями Франции в Москве в октябре – ноябре 1938 г., говоря о последствиях ослабления позиций западных стран в итоге Мюнхена, М. М. Литвинов прогнозировал развитие германской агрессии против них как менее рискованное для Гитлера60.
Газетные заголовки «Правды» в общем и целом отражали европейские и мировые реалии, доказывая обоснованность мысли, к которой давно склонялся Сталин, а именно: что германская агрессия будет развиваться в первую очередь в западном направлении, в частности против Франции. Об этом можно судить, к примеру, по сталинской правке рукописи статьи маршала М. Н. Тухачевского «Военные планы нынешней Германии», опубликованной задолго до Мюнхена61.
