Дмитрий Хмельницкий - Союз звезды со свастикой. Встречная агрессия (сборник)
Учитывая яростную взаимную пропаганду, которую вели Россия и Германия друг против друга в последние несколько лет, немедленное объявление русско-германского союза было невозможно. Необходимо было прежде всего изменить общественное мнение и в Германии, и в России. Такой процесс изменения общественного мнения происходит с сентября прошлого года в обеих странах посредством ограничения взаимной контрпропаганды и постепенным переключением нападок на Францию и Англию. Проявлением этой политики в самой России были ожесточенные атаки на Линдберга, Чемберлена, на так называемую клайвлендскую клику и т. п. А в Германии то же самое наблюдалось в отношении Англии, Франции и Соединенных Штатов. Ожидается, что действие этой пропагандистской машины отвлечет внимание от бывшего заклятого врага и будет перенесено соответственно на новых врагов, причем эта линия была поддержана итальянской пропагандой, которая начинает придерживаться того же. Коммунисты в западноевропейских странах и Соединенных Штатах также получили указания от русских ослабить критику Германии и Италии, перенеся свои атаки на нынешних глав правительств Франции и Англии.
Следующими ходами на международной шахматной доске могут стать нападения Германии, Японии и Италии на Британскую и Французскую империи, хотя перед этим объектом германской политики могут стать Балканы, чтобы открыть путь в Россию через Румынию.
Польша, которая ожидала заполучить часть России как плату за соглашение с Германией, должна будет получить компенсацию за счет британских и французских колоний в Африке. Япония, вместо ожидавшихся захватов в Сибири, должна получить Гонконг, Индо-Китай и Британскую Малайзию, тогда как раздел британских и французских колоний в Африке в результате германо-итальянских побед в Европе еще ждет своего решения. Планы Германии предусматривают сдачу ей целиком британского флота по окончании ожидаемой войны в Европе. Такая же судьба уготовлена французскому флоту, который в конце войны должен быть сдан Италии как единое целое, что будет означать переход морской мощи от британской и французской империй к германской и итальянской империям, которые нуждаются в этих флотах, если они хотят сохранить завоеванные в результате войны колонии.
Конечно, все эти планы тоталитарных государств построены на ожидаемой германской победе. В случае победы как Германия, так и Италия надеются продолжить экспансию в Южной Америке, что станет возможной в случае их контроля над британским и французским флотами и сотрудничества с японским флотом. [Конец документа.]
Аналитическая канва документа подкупает логикой изложения, в целом адекватно отражая ход и последствия международных событий в 1930-е годы. Тем интереснее провести тестирование некоторых ключевых пунктов документа с привлечением дополнительных материалов, включая архивные.
Вначале общие соображения.
Первое. Отчетливо прослеживается линия размежевания между агрессивными Германией, Японией и Италией, с одной стороны, и противостоящими им странами, прежде всего Англией и Францией как ближайшими объектами агрессии, с другой. С возникновением глобальной, общемировой угрозы со стороны фактически сформировавшегося блока держав Оси, по логике вещей, не могли не считаться все страны, и не в последнюю очередь Советский Союз.
Второе. Вопреки концепции «Фальсификаторов истории» о международной изоляции СССР, он уж никак не был обойден вниманием ни со стороны агрессоров, ни их потенциальных жертв, занимая в анализе международного развития центральное место. В документе нет и намека на возможность его изоляции ни до, ни после Мюнхена; наоборот, каждая из сторон проявляла особую заинтересованность в позиции СССР в назревающем всеобщем конфликте.
Третье. Чрезвычайно важен подчеркиваемый в документе факт: интерес к советской позиции со стороны агрессоров определялся их захватническими планами, то есть изначально нес в себе угрозу для Советского Союза, тогда как западные страны, находясь в положении обороняющихся, хотели бы видеть в нем союзника. Подходы диаметрально противоположные, и они существенно не менялись в дальнейшем.
О некоторых наиболее существенных положениях документа.
Сталинский Советский Союз, констатируется в документе, в отличие от рано определившихся принципиальных позиций враждующих капиталистических коалиций, «маневрировал между Гитлером и Западом» (что не осталось не замеченным наблюдательными дипломатами)68. На рубеже 1936–1937 гг., разуверившись в выгодах партнерства с демократиями Запада (что отчетливо сказалось в вопросе помощи Испанской республике), он стал явно склоняться к тому, чтобы найти «модус вивенди» с агрессорами. Примени автор документа критерий классовости к политике СССР, ему не составило бы труда понять, что советские «маневры» между двумя группировками европейских держав были не более чем политико-дипломатической тактикой, продиктованной преходящими обстоятельствами. А вот верно подмеченное стремление оставаться вне обоих блоков, проводить сепаратную политику, было выражением его общей антикапиталистической стратегии.
Что, разумеется, не исключало, а предполагало в рамках этой стратегии тактические маневры между двумя блоками капиталистических государств. Они имели место трижды: в 1933–1934, 1935–1937 и 1938–1941 гг. Период, когда, казалось, советская позиция более или менее определилась, ограничился практически одним 1935 годом – с заключением в мае советско-французского и советско-чехословацкого договоров о взаимопомощи.
Другое важное положение документа, связанное с только что рассмотренным, – о том, что в Мюнхене английскому премьеру Н. Чемберлену пришлось считаться с тем, что Запад не только не мог рассчитывать на помощь СССР, но вынужден был учитывать признаки его сдвига в сторону Германии. По официальной же советской версии Советский Союз стоял за самый решительный отпор домогательствам Гитлера в отношении Чехословакии, вплоть до вооруженного. Даже и в том случае, утверждалось в официозной «Истории внешней политики СССР»69, если Франция откажется от своих военных обязательств перед Чехословакией и СССР.
Давно опубликован текст телеграммы, направленной от имени правительства СССР президенту Чехословакии Э. Бенешу в ответ на запрос последнего о советской позиции. Она содержала, как теперь известно из так называемой «особой папки» (наивысший гриф секретности), принятые на заседании Политбюро ЦК ВКП (б) 20 сентября 1938 г. пункты с подтверждением советской готовности оказать «немедленную и действенную помощь» Чехословакии как по условиям советско-французского договора, так и по обязательствам СССР как члена Лиги Наций на основании статей 16 и 17 ее Устава. Но – при одном из двух условий: «если Франция останется ей [Чехословакии] верной и также окажет помощь» или если Чехословакия обратится за помощью в Совет Лиги Наций70.
«Принципиальность» Политбюро в вопросе оказания помощи Чехословакии может быть оценена по достоинству лишь при ее сопоставлении с появившейся за день до этого в «Правде» сталинской оценкой международного положения (в международном разделе последней главы «Краткого курса истории ВКП (б)». Напомним, что оно характеризовалось как фактическое начало второй империалистической войны, развязанной фашистскими агрессорами при пособничестве так называемых демократических стран Запада, которые, как подчеркивалось, больше боятся революционного движения, чем фашизма. Ни о каком определенном внешнеполитическом выборе в пользу той или иной группы государств, фашистских или нефашистских, и речи не было.
Никакого пересмотра советской политики решение Политбюро от 20 сентября не означало. Оно лишь подтверждало советские обязательства по советско-чехословацкому и советско-французскому договорам от 1935 г., которые формально оставались в силе. К тому же риск войны был невелик, поскольку Сталин (как он только что показал своим анализом международного положения в «Правде» от 19 сентября) не верил, что Франция, а вслед за ней и Англия покончат с «однобоким» характером войны и решатся на вооруженное столкновение с Германией.
Для Сталина ситуация в Европе вполне прояснилась. С его точки зрения проблема сводилась к тому, чтобы так или иначе вынудить западные страны занять наконец твердую антигерманскую позицию. Это отчетливо прослеживается по документам, опубликованным еще в 1977 г. в 21-м томе известной серии «Документы внешней политики СССР».
В самом начале сентября 1938 г. народный комиссар иностранных дел СССР М. М. Литвинов дал недвусмысленный ответ на запрос французского поверенного в делах в СССР Ж. Пайяра (сделанный по поручению министерства иностранных дел Франции), на какую помощь со стороны СССР может рассчитывать Чехословакия. Ответ был таков: Франция обязана помогать Чехословакии независимо от советской позиции, «в то время как наша помощь обусловлена французской…». И чтобы проверить искренность партнера по договору, М. М. Литвинов предложил созвать совещание представителей советской, французской и чехословацкой армий71. 8 сентября заместитель наркома иностранных дел В. П. Потемкин, принимая английского посла в Москве виконта Чилстона, вновь заявил, что Советский Союз не обязан вмешаться, пока Франция не выступит активно в поддержку Чехословакии. Из беседы посол вынес впечатление, что Потемкин не верил в наличие у Франции политической воли на «быстрый и решительный шаг»72.
