Дмитрий Хмельницкий - Союз звезды со свастикой. Встречная агрессия (сборник)
Приняв столь определенную, не лишенную серьезных доводов оценку развития предвоенного политико-дипломатического кризиса в Европе, следует принять и другое. Согласиться с тем, что главный вектор событий уже определился, и оснований рассчитывать на кардинальные перемены в ситуации на Европейском континенте после этого не приходилось. Нечто существенное случилось до марта 1939 г.
Советско-германский пакт не был импровизацией. СССР и Германия пришли к согласию не «в самый последний момент», как уверяла советская партийно-государственная пропаганда. Известный американский журналист и публицист Г. Солсбери, очевидец событий, вспоминает: ничто так не потрясло мир, как подготовленное втайне подписание советско-германского пакта 23 августа 1939 г. Однако, добавляет он, «очень быстро стали вспоминаться факты, которые явно свидетельствовали, к чему шло дело»28. Присмотримся и мы повнимательнее к послемюнхенскому периоду, к политике СССР между октябрем 1938 г. и мартом 1939 г. и зададимся вопросом, не был ли в этот период предопределен выбор сторон, приведший к пакту? Не были ли такие факты, которые бы явно свидетельствовали, к чему шло дело ?
Такие факты были. И не один и не два. Факты разительные. Пожалуй, самым знаковым из них стала завершившаяся за десять дней до злополучной Мюнхенской конференции Англии, Франции, Германии и Италии 29–30 сентября 1938 г. публикация «Правдой» новейшей коммунистической Библии – «Краткого курса истории ВКП (б)»29. Газета печатала ежедневно по одной главе книги, а ее последняя глава, подводившая изложение к текущему международному моменту, появилась 19 сентября. Книга, говорилось в принятом по инициативе Сталина30 постановлении ЦК ВКП (б) после ее выхода в свет отдельным изданием, содержала «установки марксизма-ленинизма»31. Считалось, что «установки» эти исходили от самого Сталина, чей стиль мышления и слога легко угадывался во многих местах книги32. В том числе в международном разделе ее последней главы, положения которой предвосхитили, вплоть до текстуальных совпадений, его доклад на съезде ВКП (б) 10 марта 1939 г. Не прервись после смерти Сталина публикация его Сочинений, возможно, мы бы увидели включенным «Краткий курс истории ВКП (б)» в 15-й том33.
В последней главе книги, ее международном разделе34, посвященном событиям – и это обстоятельство следует подчеркнуть вновь – до «мюнхенского антисоветского сговора» (годам с 1935 по 1937), позиция СССР однозначно, без оговорок , противопоставлялась как антикоминтерновскому блоку Германии, Италии и Японии, так и странам демократического Запада – Англии, Франции и США. Перемены в мире в результате итальянского захвата Абиссинии, итало-германской интервенции против республиканской Испании, захвата Австрии и японского нападения на Китай трактовались как начало «второй империалистической войны», идущей на громадном пространстве от Гибралтара до Шанхая и охватившей более полмиллиарда населения (положение, повторенное Сталиным в докладе на партийном съезде). Разъяснялось, что война, развязываемая агрессорами – Германией, Италией и Японией, «собственно и направлена» против интересов Англии, Франции и США, именовавшихся «так называемыми демократическими государствами».
Отдельный абзац международного раздела посвящен аншлюсу Австрии в марте 1938 г. (хотя хронологические рамки раздела ограничивались 1935–1937 гг.), который оценивается как ее « насильственное присоединение» к Германии, вскрывающее стремление фашистской Германии «занять господствующее положение в Западной Европе». Следовательно, «это был удар, прежде всего, по интересам Франции и Англии».
Таким образом, у Сталина достаточно рано сформировалось убеждение (подкрепляемое ходом событий), что острие фашистской агрессии обращено не на Восток, а на Запад.
Говорилось и о том, что начавшаяся война «не может не быть серьезнейшей опасностью для всех народов и, в первую очередь , для СССР»; однако в качестве вывода следовало указание на меры по укреплению собственно советских международных позиций. С упором на «дальнейшее усиление» оборонного потенциала Советского Союза. Перечислялись и его внешнеполитические акции: вступление в Лигу Наций, «несмотря на ее слабость» (сентябрь 1934 г.); заключение договоров о взаимной помощи с Францией и Чехословакией (май 1935 г.), а также с Монгольской Народной Республикой (март 1936 г.); договор о взаимном ненападении с Китаем (август 1937 г.).
В международном разделе отсутствовали какие-либо ссылки как на коллективную безопасность, так и на политику Народного фронта против фашизма и войны. Наглядное подтверждение тому, что сталинское руководство не видело особой разницы между фашистскими и нефашистскими странами. Отсюда характеристика начавшейся войны как «империалистической», указание на ее направленность против западных стран. (Выходит, Сталин намного раньше А. Тойнби пришел к выводу о переломном значении происходящих событий в Европе и за ее пределами.)
Непосредственную вину за войну «Краткий курс истории ВКП (б)» все же возлагал на силы фашизма: слова «фашизм», «фашистский» повторялись в международном разделе в различных сочетаниях до полутора десятка раз. В то же время книга закрепила наметившуюся в советской пропаганде тенденцию распространения ответственности за «империалистическую войну» не только на агрессивных фашистских агрессоров, но и на неагрессивные капиталистические страны Запада (иначе Сталин не называл бы войну «империалистической», то есть несправедливой с обеих сторон). Проявилось это в осуждении политики западных стран за «однобокий характер войны» – за их нежелание оказать вооруженное сопротивление агрессорам. Сталинская критика отражала разочарование продолжающимся отступлением перед агрессорами Англии и Франции, их пассивностью, разочарование, так сказать, слабыми темпами «второй империалистической войны». Война «не стала еще всеобщей, мировой», скажет Сталин на партийном съезде в марте следующего года.
Страны Запада, повторно характеризуемые «демократическими» (в кавычках), обвинялись в том, что они больше боятся рабочего движения в Европе и национально-освободительного движения в Азии, чем фашизма; более того, опираются на него в борьбе против мирового революционного движения, а значит и СССР – «базы и инструмента» мировой революции. На партийном съезде, развивая эту мысль, Сталин обвинит западные страны в поощрении агрессии против СССР.
Дальше – больше. Под прицелом Сталина оказались находившиеся у власти в Англии консерваторы – предмет его постоянной озабоченности. Их политика, критике которой Сталин посвятил отдельный абзац, напомнила ему политику либерально-монархических буржуа в русской революции, вступивших в сговор с царем из-за страха перед собственным народом. Следовало многозначительное заключение: «Как известно, либерально-монархическая буржуазия России жестоко поплатилась за такую двойственную игру. Надо полагать, что правящие круги Англии и их друзья во Франции и США тоже получат свое историческое возмездие ».
Этот абзац международного раздела последней главы «Краткого курса истории ВКП (б)», как показывает изучение материалов его архивного фонда, Сталин собственноручно вписал в готовый текст в самый последний момент35. Вероятно, в первых числах сентября 1938 г., когда работа над «Кратким курсом истории ВКП (б)» была завершена. Любопытно, что до этой правки обещание «исторического возмездия» распространялось только на Англию, без упоминания Франции и США36.
Угрозу по адресу стран Запада Сталин повторил в марте 1939 г., предрекая их политике «серьезный провал». Сталин, пишет автор апологетического художественного произведения о нем, «любил доводить мысли до логического конца»37. Верно: советскому вождю нельзя отказать в последовательности и целенаправленности в словах и делах.
Логика «исторического возмездия», основанная на аналогии между революционным 1917 годом в России и предвоенными тридцатыми годами, ясно указывает на то, кому Сталин отводил роль исполнителя приговора истории Англии и всему буржуазному Западу. Конечно, «ударной бригаде пролетариев всех стран» – Советскому Союзу, призванному, по Сталину, « бороться … за победу социализма во всех странах» 38 . М. Джилас из приватных бесед со Сталиным в годы войны вынес впечатление об убежденности последнего в том, что он вершит суд истории39.
В дни, когда в Мюнхене главы Англии, Франции, Германии и Италии решали судьбу чешских Судетов, в Москве при активном участии Сталина с 28 сентября по 1 октября проходило закрытое совещание пропагандистов и работников идеологических учреждений партии, созванное по случаю выхода в свет «Краткого курса истории ВКП (б)». В последний день совещания с пространной речью выступил Сталин40, откровенность которого в вопросах войны и мира граничила с цинизмом.
