Андрей Буровский - «Отречемся от старого мира!» Самоубийство Европы и России
Все воинские подразделения, начиная с роты, согласно этому «Приказу № 1», обязаны были избрать свои солдатские комитеты. Оружие должно «находиться в распоряжении и под контролем <…> комитетов и ни в коем случае не выдаваться офицерам». А обо всех случаях «недоразумений между офицерами и солдатами» надо тоже доносить в комитеты.
Действие «Приказа № 1» мгновенно переносится на всю остальную армию — в том числе, и на фронтовые части. При каждом командире учреждается эдакий солдатский парламент, парализующий работу командного состава — но зато тешащий сознание рядовых.
Политические руководство Советов изо всех сил стремится навести в этом анархическом многообразии порядок. 1 июня 1917 г. собирается Первый Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов; 25 октября, в канун Октябрьского переворота — Второй. А ведь есть еще и крестьянские Советы, 10–25 ноября проходит Чрезвычайный Всероссийский съезд Советов крестьянских депутатов. С 26 ноября по 10 декабря — Второй. Началось объединение Советов разных групп населения, выстраивание стройной системы Советов.
От двух форм власти — к одной!Временное правительство было невероятно популярно в марте и апреле, ибо стало символом обрушившейся на народ свободы. К маю оно начало утрачивать популярность — потому что было не в состоянии решить ни одной из стоявших перед Россией проблем. Его даже в Петрограде слушаются ровно настолько, насколько хотят. А уж в провинции — тем более.
Полиция разогнана, в армии разрушена вертикаль власти. После «Приказа № 1» правительство может использовать войска только с их согласия.
9 марта 1917 года (царизм пал чуть больше месяца назад!) Гучков писал генералу Алексееву: «Временное правительство не располагает какой-либо реальной властью, и его распоряжения осуществляются лишь в тех размерах, как допускает Совет рабочих и солдатских депутатов, который располагает важнейшими элементами реальной власти, так как войска, железные дороги, почта и телеграф в его руках. Можно прямо сказать, что Временное правительство существует, лишь пока это допускается Советом рабочих и солдатских депутатов».
Само слово «двоевластие» придумал для этого времени В. И. Ленин. Его верный соратник Лев Троцкий называл систему иначе: «двоебезвластием». Князь Львов говорил, что Временное правительство — власть без силы, а Советы — это сила без власти.
Коммунисты в СССР рассказывали сказки, что советы изначально противостояли Временному правительству и хотели его свергнуть. Чепуха. Коммунисты очень хотели бы использовать Советы для борьбы со Временным правительством, но и у Советов, и у Временного правительства было много общего:
• во-первых, желание не допустить кровопролития, договориться мирным путем, и создать новую твердую власть;
• во-вторых, общий идеал: Учредительное собрание.
В ночь на 2 марта Временный комитет и Исполком Петросовета заседают в кабинете Родзянко. Совместно.
3 марта 1917 г. в тех же газетах и рядом с манифестом Временного правительства печатается заявление Исполкома Петросовета: «демократия должна оказать свою поддержку» Временному правительству — в том числе, и в подготовке Учредительного собрания. Тон заявления весьма холоден — но и никакой враждебности, никаких выпадов, тем более призывов к борьбе. Наоборот…
Временное правительство предлагает Исполкому участвовать в своей работе. Исполком отказывается. Тогда думцы предлагают министерские портфели председателю социал-демократу Совета Николаю Семеновичу Чхеидзе (1864–1926) и его заместителю — Александру Федоровичу Керенскому (1881–1970). Чхеидзе отказался, Керенский же согласился принять портфель министра юстиции — вопреки решению Исполкома!
Почему это сошло ему с рук? А такова уж Советская власть:
— На пленуме Петросовета выступали меньшевики, и предлагали «революционный контроль» над деятельностью Временного правительства. (Зал встречает их предложения восторженным ревом и овацией.)
— Выступают большевики: «никаких сделок с буржуазией!!!» (Зал опять ревет и аплодирует.)
— Исполком докладывает, что решил не входить в правительство. (Восторг, овация зала.)
— Выступает Керенский: он вынужден был принять решение за пять минут. И решил идти во власть, чтобы войти в правительство, как защитник рабочих и выразитель их интересов. (Зал опять орет, аплодирует, ликует.)
В результате Керенский получает санкции войти в правительство от пленума Петросовета через голову Исполкома.
Наверное, Советы хорошо работали бы в XVII веке, в эпоху Земских соборов, или в аграрных странах со спокойной, неторопливой жизнью. Там, где люди руководствуются в основном традициями, их поведение просто и хорошо предсказуемо. В динамичном же обществе начала XX века такая форма власти оказывается очень уж аморфной, шумной, неопределенной. Гибрид парламента, правительства и митинга оказывается в руках любого ловкого демагога, а уж тем более — в руках достаточно шумной, уверенной в себе группировки крикунов и демагогов.
Конец двоебезвластияБольшевики считали, что двоевластие продолжалось до сентября 1917 г. Но это не так. С конца апреля — мая года Временное правительство и Советы сближаются, неся общую ответственность за происходящее.
Толчком послужила нота Временного правительства от 19 апреля. Правительство разъясняло союзникам, что Россия не собирается выходить из войны. В советах содержание ноты вызвало возмущение: мол, воевать надо только для защиты завоеванной свободы (найти бы еще того, кто на нее посягает.).
Обсуждая с Советами ноту, 26 апреля Временное правительство предлагает им непосредственное участие в делах управления. И возникает общее правительство — из министров первого Временного правительства (10 мест из 16 осталось у либералов, которых левая пресса тут же окрестила «министрами-капиталистами») и представителей Советов.
Из Советов же перешли: трудовик Павел Николаевич Переверзев (министр юстиции; 1871–1944), эсер Виктор Михайлович Чернов (министр земледелия; 1873–1952), меньшевик Матвей Иванович Скобелев (министр труда; 1885–1938), меньшевик Ираклий Георгиевич Церетели (министр почт и телеграфов; 1881–1959), народный социалист Алексей Васильевич Пошехонов (министр продовольствия; 1867–1934).
Самую зловещую роль из этих новых министров сыграл вступивший в партию эсеров Керенский (военный и морской министр). Изначально он был лидером так называемой «трудовой группы», близкой к народникам. По его инициативе в Петрограде в июне 1915 года произошло совещание народников. Пришли к заключению, что самодержавие не способно защитить страну, предотвратить внутреннюю разруху, и потому «наступил момент взяться за решительное изменение системы государственного управления». Сейчас новоиспеченный эсер Керенский переходит от теории к практике. Лучше бы он этого не делал!
Разумеется, новое коалиционное правительство не может в единый момент решить всех проблем, стоящих перед Россией. Россияне по-прежнему так различны по интересам, взглядам, политическим убеждениям, что им крайне трудно договориться. После февраля власть в стране оказалась рассредоточенной. Многовластие сверху донизу, и каждая группа, каждый «клуб по интересам» пытается урвать частичку власти.
Но главное — возникает некое общее правительство, признаваемое большинством населения.
Собственно говоря, это конец двоевластия.
Конец революции? или начало?…А это зависит от целей. Если нужны изменения, которых хотят миллионы людей и которые этим людям полезны, то революция закончена. Власть — у нового и законного правительства, две формы новой власти объединяются, пора переходить к решению насущных задач.
Если же хотеть воплощения в реальность утопии, то революция вовсе не закончена: для построения утопии власть еще не захвачена.
Не пустить утопистов ко власти вполне реально, но для этого нужно строить государство и решать текущие задачи. А как раз этого прекраснодушные интеллигенты делать не умеют и не хотят.
«Второй революции» хотят четыре политические силы.
Во-первых, левые социалисты-революционеры (эсеры), прямые потомки радикальных народовольцев, своего рода национальные социалисты России. В марте 1917 г. они порывают с остальной партией, требуя выхода из войны, прекращения сотрудничества со Временным правительством, немедленной социализации земли.
Во-вторых, черная сотня — эта сила хочет социализма для русского народа и очищения России от «инородцев»; то и другое можно получить только революционным путем.
В-третьих, анархисты. Это вовсе не теоретики из кружка князя Кропоткина и не мирные последователи Прудона. Впрочем, даже анархисты мирного времени были далеко не безобидны. Мужчины на демонстрациях шагали в черной коже или чуть ли не в карнавальных нарядах: — в охотничьих шапочках с беличьими хвостиками, во фраках, надетых поверх простонародных поддевок, в татарских халатах и малахаях. Дамы щеголяли или в крайне «смелых» нарядах (скажем, в юбках, едва прикрывавших колено), или в пышных ночных рубашках того времени. Иные размалевывали лица, как индейцы. Официальным гимном анархистов было:
