Роберт Кондратенко - Морская политика России 80-х годов XIX века
31 декабря, по докладу товарища генерал-фельдцехмейстера, генерал-лейтенанта Л.П. Софиано, военный министр отказался от задуманной погрузки четырех 9-дюймовых орудий в Керчи, где не было подъемного крана, а 21 января 1886 года — от погрузки такой же партии в Очакове. В остальном план был принят к исполнению, и 27 января из Кронштадта в Одессу отправились первые орудия. Однако после того, как на состоявшемся 9 марта Особом совещании под председательством П.С. Ванновского 50 6-дюймовых мортир заменили 10 6-дюймовыми стальными пушками образца 1877 года, состав запаса, названного Особым артиллерийским, сократился до 85 орудий. Помимо артиллерии он включал лебедки Вернье, 10 верст переносной узкоколейной железной дороги, деревянные основания под орудия и другое имущество.
В конце марта выяснилось, что некоторые предметы невозможно заготовить на месте из-за отсутствия чертежей и неопытности частных заводов юга России, поэтому П.С. Ванновский разрешил заказать их в Петербурге[772].
Заказ на 320 метров переносной дороги грузоподъемностью 32 т разместили на Путиловском заводе, однако даже это хорошо оборудованное предприятие до конца июня 1886 года не могло справиться с отливкой стальных колес для вагонеток, ввиду «трудности и новости этого дела в России». 10 665 м дороги грузоподъемностью 8 т с 55 вагонетками и 14 платформами были изготовлены Брянским заводом. Судя по всему, часть стальных 11-дюймовых снарядов для Особого запаса поступила с заводов Круппа и Сен-Шамон. Простые же предметы снабжения поставили местные купцы С. Пуриц, Г. Фельдман, М. Катель, Г. Коган и другие[773]. В основном формирование запаса завершилось к осени 1886 года.
Тогда же в составе войск Одесского округа появились учебные морские команды. Впервые генерал Х.Х. Рооп заговорил о них в секретном письме П.С. Ванновскому от 6 ноября 1885 года. Идея создания таких команд, позволяющих «упражнять отряды из трех родов оружия в правильной и быстрой посадке и высадке у открытого морского берега, при соблюдении условий боевой обстановки», возникла после неудачных учений 1885 года, о чем свидетельствует письмо военного министра И.А. Шестакову от 3 октября[774].
Затем она обсуждалась в переписке Х.Х. Роопа с А.А. Пещуровым и командирами 7– и 8-го армейских корпусов, на заседаниях комиссии под председательством начальника штаба Одесского военного округа барона А.Б. Вревского, с участием специалистов, включая начальника Минной части черноморского побережья, полковника В.В. Афанасьева. Предполагалось назначить от минной части 16 гребных катеров и две шлюпки, а также приобрести лодки для пехотных полков, чтобы можно было «в случае десантной экспедиции на Черном море увелчить перевозочные средства», ибо пароходы РОПиТ и Добровольного флота «весьма бедны судовыми катерами и шлюпками»[775].
Обучать армейцев плаванию и гребле предстояло морякам. Отношением от 21 марта 1886 года Главный штаб уведомил ГМШ о просьбе Х.Х. Роопа командировать с этой целью инструкторов в Одессу, Севастополь, Очаков и Керчь — всего четырех офицеров, 18 старшин и 36 матросов. 31 марта ГМШ препроводил копию этого отношения А.А. Пещурову, а 8 апреля начальник штаба флота Черного и Каспийского морей, контр-адмирал И.И. Дефабр сообщил А.Б. Вревскому что в Керчи обучение можно начать незамедлительно, в Севастополе и Очакова во второй половине мая, в Одессе же не ранее августа[776].
Конечно, такая разница во времени не могла не повлиять на качество подготовки, и, видимо, это сказалось на действиях десанта во время учений 21–23 августа 1886 года. Задуманы они были широко и представляли собой серьезную репетицию Босфорской операции. 21 августа в Одессе на пароходы «Царица, «Нахимов», шхуны «Дунай» и «Днепр», а 22 августа в Севастополе на пароход «Ростов», шхуны «Салгир» и «Прут» были посажены 4-я стрелковая бригада, 49-й пехотный Брестский полк, две горные батареи, сотня казаков и другие под разделения — всего шесть генералов, 189 офицеров, 5216 нижних чинов, 392 лошади и 16 орудий. На каждое судно назначили флотского офицера, правда, не предоставив им права требовать исполнения своих указаний, что затрудняло управление отрядами. Начальствование над конвоем поручили командиру «Памяти Меркурия» капитану 1 ранга П.М. Григорашу, офицеру средних способностей.
Недоразумения начались вскоре после выхода отрядов из портов. Из-за малой мореходности шхун и свежей погоды рандеву состоялось с опозданием, неудачной оказалась демонстрация у Симеиза, а затем конвой опоздал к месту высадки у Гурзуфа. Несмотря на то, что высадочные средства поднимали за один рейс 791 человека, 35 лошадей и два орудия, для доставки всего десанта с обозами на берег потребовалось более 16 ч, главным образом потому, что для буксировки шлюпок, ботов и паромов эскадра располагала всего двумя паровыми катерами флагманского крейсера. Часть шлюпок затонула в полосе прибоя. Высаживались с трудом, так как ни одна из переносных пристаней, испывавшихся инженерами, не удовлетворила предъявленным требованиям[777].
Пароход «Нахимов», участвовавший в десантных учениях 21–23 августа 1886 года
Позднее, читая описание учения, И.А. Шестаков заметил: «По-моему, большая часть вины наша. Назначили бабушку Григораша. Первое употребление флота доказывает, что черноморцы не просыпаются еще. Нужно выписать Петцурову. Хороши сухопутные. Казаки забыли седла в десанте»[778].
Спустя год, в августе 1887 года для конвоирования судов с десантом выделили Практический отряд Черного моря в составе «Памяти Меркурия», «Забияки», «Гонца» и двух миноносцев, под командованием контр-адмирала М.Д. Новикова. Ему была поставлена задача охранять пароходы «Император Александр II», «Веста» и баржу «Волга», на которых находились подразделения сводного полка (два генерала, 123 офицера, 2650 нижних чинов и 194 лошади). Однако из-за медленной погрузки войск на суда и свежей погоды рандеву десанта с кораблями охранения состоялось на сутки позже назначенного времени.
Исправляя прошлогодние ошибки, боевые корабли произвели предварительную разведку побережья и имитировали его обстрел. Для буксировки шлюпок выделили пять паровых катеров, но на этот раз ошиблись в расчетах и вместо 950 человек в первый рейс взяли всего 700. Пристани оказались слишком высоки для шлюпок, каучуковые же плоты показали, что они хороши лишь при тихой погоде. Приступив к высадке войск в 7 ч 15 мин, завершили ее через 2 ч, но обозы перевезли только к 19 ч, затратив на всю операцию 12 ч. Тем не менее, несмотря на выявленные недостатки, проанализировавший учения генерал-майор A.Н. Куропаткин пришел к выводу, что подготовка десантной экспедиции «в твердых руках», хотя и требует дальнейшей практики[779].
В 1888 году, из-за посещения черноморских портов Александром III, учебная высадка прошла без участия флота. Как и прежде, сбои начались при погрузке сводного полка (один генерал, 65 офицеров, 2560 нижних чинов, 187 лошадей и восемь орудий) на пароходы Добровольного флота «Россия» и «Ярославль», производившейся в Севастополе 13–14 августа. Затем, на переходе к месту высадки у Керчи непривычные к совместному плаванию суда едва не разошлись, а по прибытии не сумели установить связь с войсками на берегу. Пришлось изменить первоначальный план и десантироваться в стороне от крепости. Боевые части оказались на суше через 4 ч после первого рейса высадочных средств, а обоз — через 13 ч. Прочитав отчет об учениях, Александр III наложил на него резолюцию: «Весьма слабо»[780].
Конечно, многие из недостатков объяснялись тем, что командование Одесским округом каждый раз привлекало к учениям другие суда и личный состав. Последнее обстоятельство, видимо, вызывалось стремлением обучить большее число солдат и офицеров, поэтому самым стабильным элементом десантных подразделений на протяжении многих лет оставались гребцы сводных морских рот, образованных в Одессе и Севастополе. Первое же обуславливалось тем, что Военное министерство, которое не имело права требовать ни от Добровольного флота, в 1883 году переданного Морскому министерству, ни от РОПиТа предоставления определенных пароходов, фрахтовало свободные от рейсов. Заметим, что Добровольный флот в 1880-е годы располагал всего четырьмя — пятью пароходами, а РОПиТ, согласно подписанному 14 февраля 1886 года А.Б. Вревским и Н.Ф. Фадер-Флитом соглашению, обязался лишь иметь приспособления для перевозки войск на 28 пароходах и 14 шхунах[781]. Недаром в июне 1887 года военный министр просил выделить средства на постройку специального войскового транспорта и переоборудования в таковой парохода «Опыт» (бывшей яхты «Ливадия»)[782].
Тогда И.А. Вышнеградский, установивший режим строгой экономии, убедил П.С. Ванновского отложить свое ходатайство, но вопрос оставался актуальным, и 7 ноября 1889 года А.А. Пещуров писал X.X. Роопу: «Временное, краткосрочные фрахтование для перевоза войск частных, не приспособленных к тому вполне пароходов, отнимает от маневра много реальности», предлагая оборудовать в качестве транспортов снимаемые Добровольным флотом с линий «Нижний Новгород» и «Ярославль»[783].
