Эдвард Гиббон - Закат и падение Римской Империи. Том 1
Несмотря на эти предсказания, величие рода Флавиев (название, принятое родом Констанция) продлилось лишь немного более двадцати лет, а возвышение Клавдия было причиной гибели его брата Квинтилла, не имевшего достаточно скромности или мужества, чтобы примириться с положением частного человека, на которое его обрек патриотизм покойного императора. Немедленно после смерти Клавдия он имел неосторожность провозгласить себя императором в Аквилее, где он командовал значительным отрядом войск, и, хотя его царствование продолжалось только семнадцать дней, он успел в этот короткий промежуток времени получить согласие сената и познакомиться на опыте с военным мятежом. Лишь только он узнал, что Дунайская армия признала императором хорошо известного своею храбростью Аврелиана, он преклонился перед славой и достоинствами своего соперника и, приказав открыть себе жилы, благоразумно уклонился от неравной борьбы.
Рис. Луций Домиций Аврелиан.
Общий план этого сочинения не позволяет нам входить в подробное рассмотрение действий каждого императора после вступления на престол и еще менее позволяет нам подробно описывать их жизнь за то время, когда они были еще частными людьми. Мы только заметим, что отцом Аврелиана был крестьянин, живший на территории Сирмиума и занимавшийся хозяйством на небольшой ферме, которая принадлежала одному богатому сенатору по имени Аврелий. Его сын, питавший сильную склонность к военному ремеслу, вступил в армию простым солдатом и, мало-помалу возвышаясь по службе, был центурионом, легионным префектом, инспектором лагеря, начальником границы и, наконец, во время войны с готами занимал важную должность главнокомандующего кавалерией. Во всех этих званиях он отличался чрезвычайной храбростью, строгой дисциплиной и блестящими подвигами. Он был возведен в звание консула императором Валерианом, который называет его на высокопарном языке того времени освободителем Иллирии, восстановителем Галлии и соперником Сципионов. Один из самых знатных сенаторов, происходивший от одного корня с Траяном, по имени Улпий Кринит, усыновил, по рекомендации Валериана, этого паннонского крестьянина, дал ему в замужество свою дочь и благодаря своему огромному состоянию вывел его из бедности, в которой он постоянно находился.
Царствование Аврелиана продолжалось только четыре года и с небольшим девять месяцев, но каждый момент этого непродолжительного периода был ознаменован каким-нибудь достопамятным подвигом. Он довел до конца войну с готами, наказал вторгшихся в Италию германцев, возвратил империи Галлию, Испанию и Британию, вырвав их из рук Тетрика, и уничтожил гордую монархию, основанную Зенобией на Востоке, на развалинах потрясенной империи.
Этими непрерывными военными успехами Аврелиан был обязан тому, что чрезвычайно строго следил за исполнением мельчайших требований дисциплины. Его военный устав изложен в очень коротеньком письме к одному из военачальников низшего ранга с приказанием привести его в исполнение, если только желает сделаться трибуном и если он дорожит своею жнзнью. Игра, пьянство и ворожба строго воспрещались. Аврелиан требовал, чтобы его солдаты были скромны, воздержанны и трудолюбивы, чтобы их платье и лошади всегда были готовы для немедленного выступления, чтобы они жили в своих помещениях в целомудрии и воздержании, никогда не портили засеянных полей, никогда не брали самовольно ни овцы, ни курицы, ни даже кисти винограда и не требовали от местных жителей ни соли, ни масла, ни дров. "Того, что им дает государство, достаточно для их продовольствия, а их богатство пусть будет плодом добычи, отнятой у неприятеля, а не плодом слез, пролитых жителями провинций". Достаточно одного примера, чтобы доказать, до какой степени Аврелиан был строг и даже жесток. Один солдат соблазнил жену своего хозяина. За это виновный был привязан к трем деревьям, которые были силою согнуты к одному месту; затем, когда их внезапно отпустили, у солдата были оторваны ноги. Несколько подобных наказаний навели на армию благотворный ужас. Вообще наказания, к которым прибегал Аврелиан, были ужасны, но ему редко приходилось наказывать более одного раза за одну и ту же вину. Его собственное поведение придавало санкцию его распоряжениям, и привыкшие к своеволию легионы боялись вождя, который, научившись повиноваться, сделался достойным того, чтобы повелевать.
Смерть Клавдия ободрила упавших духом готов. Римские войска, охранявшие ущелья Гемских гор и берега Дуная, были отозваны вследствие опасений междоусобной войны, а готские и вандальские племена, не принимавшие участия в нашествии, как кажется, поспешили воспользоваться этим удобным случаем: они покинули свои поселения в Украине, переправились через реки и присоединились к постоянно убывавшей кучке своих соотечественников. С этими соединенными силами варваров Аврелиан наконец сошелся на поле битвы; кровавый и долго остававшийся нерешительным бой окончился лишь с наступлением ночи. И готы и римляне, измученные столькими страданиями, которые они и сами выносили, и причиняли взаимно друг другу в течение двадцатилетней войны, согласились на заключение прочного и выгодного для обеих сторон мирного договора. Варвары горячо этого желали, а легионы, которым благоразумный Аврелиан предоставил решение этого важного вопроса, охотно дали на это свое согласие. Готы обязались доставить римской армии вспомогательный отряд из двух тысяч человек, состоящий из одной кавалерии; взамен этого она выговорила себе право беспрепятственного отступления и на берегах Дуная постоянный рынок, о снабжении которого должен был заботиться сам император, но на их собственный счет. Этот договор соблюдался с такой религиозной верностью, что, когда отряд из пятисот варваров вышел из лагеря для грабежа, варварский царь или военачальник приказал схватить и до смерти пронзить стрелами провинившегося вождя этой экспедиции как искупительную жертву за нарушение святости его обязательств. Впрочем, весьма вероятно, что этому миролюбивому настроению варваров содействовало то обстоятельство, что предусмотрительный Аврелиан потребовал в заложники сыновей и дочерей готских вождей. Молодых людей он стал приучать к военному ремеслу и держал вблизи от своей особы, а молодым девушкам он дал римское воспитание и, выдав их замуж за некоторых из своих высших командиров, мало-помалу связал оба народа самыми тесными и самыми дорогими родственными узами.
Но самое важное из мирных условий не было выражено в трактате, а лишь подразумевалось. Аврелиан вывел римские войска из Дакии, предоставив эту большую провинцию готам и вандалам. Его здравый ум понял солидные выгоды такого суживания границ империи и научил его не обращать внимания на кажущийся позор такой сделки. Жившие в Дакии римские подданные переселились из этой отдаленной страны, которую они не были, в состоянии ни возделывать, ни оборонять, и этим увеличили силу и населенность южной стороны Дуная. Плодородная территория, превратившаяся в пустыню от беспрестанных нашествий варваров, была предоставлена их производительной деятельности, а учреждение новой Дакийской провинции все-таки сохраняло воспоминание о завоеваниях Траяна. Впрочем, территория, прежде носившая это название, сохранила значительное число своих прежних обитателей, боявшихся не столько владычества готов, сколько удаления со своей родины. Эти выродившиеся римляне хотя и отказались от римского подданства, однако продолжали оказывать услуги своему прежнему отечеству тем, что передавали своим завоевателям основные понятия о земледелии, о полезных искусствах и об удобствах цивилизованной жизни. Между жителями двух противоположных берегов Дуная возникла общность торговых интересов и языка, и, после того как Дакия сделалась независимым государством, она нередко оказывалась самым надежным оплотом империи против вторжений северных дикарей. Сознание своих собственных интересов заставляло этих полуоседдых варваров дорожить их сношениями с Римом, а когда эти интересы неизменны, они очень часто порождают искреннюю и полезную для обеих сторон дружбу. Эта разношерстная колония, поселившаяся в старой римской провинции и незаметно разросшаяся в великую нацию, не переставала признавать за готами превосходство славы и авторитета и заявляла притязание на то, что она скандинавского происхождения. Вместе с тем счастливое, хотя и случайное, сходство названий гетов и готов внушило этим последним убеждение, что в отдаленные века их собственные предки, уже поселившиеся в Дакийских провинциях, получили от Замолксиса свет знания и остановили победоносное шествие Сезостриса и Дария.
В то время как Аврелиан своим энергичным и благоразумным образом действий восстанавливал безопасность на иллирийской границе, алеманны нарушили мирные условия, которые были частью куплены у них Галлиеном, частью предписаны им Клавдием; увлекаясь пылом своей воинственной молодежи, они внезапно взялись за оружие. Их армия состояла из сорока тысяч кавалерии и двойного числа пехоты. Несколько городов, лежавших на рецийской границе, сделались первой жертвой алчности алеманнов; но их смелость росла вместе с их успехами, и они быстро дошли от берегов Дуная до берегов По, повсюду оставляя следы опустошений.
