Романюк Константинович - По землям московских сел и слобод
Сейчас это чудесное здание постепенно все больше и больше разрушается - даже несравненное искусство мастеров, построивших церковь, не выдерживает соревнования с неумолимым временем и небрежением людей, И как могло прийти в голову проектировщикам, а властям одобрить постройку еще одного серого бетонного чудища совсем рядом с Покровской церковью? Поистине их имена, имена современных Геростратов, заслуживают того, чтобы их помнили потомки...
Вернемся на Немецкую улицу. На другой стороне проезда к Немецкому рынку, в квартале между ним и Посланниковым переулком, находилось владение английского купца и банкира Якова Рованда с двухэтажными каменными палатами на углу переулка. Рованд продал этот участок 30 мая 1799 г. двум покупателям - капитану Николаю Лугинину и статскому советнику Александру Юни и затем переселился на Большую Лубянку.
После пожара 1812 г. старинные каменные палаты банкира Рованда уже не восстанавливаются, участок надолго переходит в руки купцов, и уже в 1911 г. на углу с Посланниковым переулком строится высокое и неказистое жилое здание (N 43/1) по проекту А. А. Назарова.
Сам переулок, утверждают справочники, стал так называться после того, как в нем поселился прусский посланник барон Аксель фон Мардефельт. Однако это вызывает некоторые сомнения, ибо точно известно, что он владел участком не здесь, а на Немецкой улице. Может быть, название переулка было как-то связано с Английским клубом, который в 80-х гг. XVIII в. обосновался тут?
В переулке обращает на себя внимание здание (N 9) с псевдорусскими деталями фасада и пятью высокими арочными окнами второго этажа. В 1880 г. на этом участке стояло каменное строение, перешедшее в собственность церкви - там тогда поместили епархиальный свечной завод. В 1897 г. к нему по проекту архитектора В. Г. Сретенского делается пристройка с псевдорусскими деталями декора, где в 1899 г. освящается церковь во имя святых митрополитов московских Петра, Алексия, Ионы и Филиппа.
За Посланниковым переулком на всей территории квартала, освобожденного от построек, в 1977 г. возведено оригинальной конструкции, круглое (диаметром более 80 м) здание Бауманского рынка (главный конструктор Н. В. Канчели, архитекторы С. И. Никулин, Л. И. Гиль-бурт). На этом участке в конце XVIII в. находилось большое владение Алексея Григорьевича Орлова - графа, генерал-аншефа и генерал-адмирала. В его усадьбе, на самом углу с Посланниковым переулком, стояло большое каменное здание с парадным двором перед ним, ограниченным полукруглыми флигелями. Дворец этот сгорел в пожар 1812 г. и более, как видно, не возобновлялся. Большое владение Орлова разделилось на несколько участков, и на них в 1830 - 1860-х гг. построены небольшие жилые дома. В одном из них, одноэтажном особняке, в молодости жил знаменитый органист А. Ф. Гедике, женатый на хозяйке дома. Сохранились воспоминания о том, как здесь его посещали А. Б. Гольденвейзер и С. В. Рахманинов.
Далее от Немецкой улицы отходит Кирочный (теперь Старокирочный) переулок, называющийся по иноземным церквам, стоявшим в этом переулке (kirche - по-немецки церковь). Их там было две - лютеранская и католическая. Если к лютеранам в Московии были весьма терпимы - ведь именно из их числа, в основном, набирались и военные, и лекари, и ремесленники, то к католикам относились недоверчиво, хорошо помня попытки папы римского покуситься на независимость православной церкви еще со времени Флорентийского собора 1439 г.
На неоднократные просьбы католиков позволить им построить в Москве церковь московское правительство отвечало решительным отказом: "Костелам римским и попам в Московском государстве быть не пригоже, потому что никогда прежде того обычая не бывало, и он, великий государь, не хочет того держати, а хочет быть по старине, а вновь тому не быть".
Только при Петре 1 католику генералу Патрику Гордону удалось получить разрешение построить каменную церковь в Немецкой слободе (Петра 1 об этом просил и римский император Иосиф). Церковь св. апостолов Петра и Павла, само посвящение говорит о многом - во имя небесного патрона русского императора, начала строиться в 1706 г. на пожертвования самого Гордона и многих католиков со всей страны. В январе 1707 г. оканчивалась внутренняя отделка; "Наша церковь так красива, что мы и не могли бы желать лучшей", - писал современник.
В начале XIX в. здесь находилось два храма - летний теплый, и зимний, холодный, а при них училище. В пожар 1812 г. здания сгорели, потом был восстановлен только холодный храм. Прихожане постепенно переселялись в центр города, где для них в 1845 г. была освящена католическая церковь в Милютинском переулке, а старое церковное здание в Кирочном переулке в 1870 г. разобрали, останки там похороненных перенесли на Введенское кладбище, а надгробную плиту генерала Гордона передали в Румянцевский музей. Участок, перешедший к владельцам соседнего, углового с Немецкой улицей, был застроен фабричными зданиями.
Далее по Кирочному переулку - уродливое заводское здание, закрывшее собою прекрасный памятник архитектуры - двухэтажные каменные палаты XVII в. По традиции их называют палатами Анны Монс, хотя никаких достоверных свидетельств о том, что они принадлежали царской любовнице, дочери виноторговца в Немецкой слободе, нет. Кто владел ими в то время неизвестно, но документально подтверждается лишь то, что в середине XVIII в. палаты принадлежали некоему отставному полковнику Ознобишину, в конце того же века - иноземцу Витману, в начале XIX в. - придворному камер-фурьеру (смотрителю за дворцовой прислугой) Якову Граве. Палаты уникальны тем, что они представляют собой единственный сохранившийся образец застройки Немецкой слободы в петровское время.
Еще далее к востоку, на углу с площадью перед Лефортовским дворцом, на месте убогих нынешних пятиэтажек когда-то стояла лютеранская кирха, называвшаяся "Новой обедней", в отличие от "Старой", как называли москвичи лютеранскую церковь на Вознесенской улице. Новую кирху построили те слободские лютеране, в основном, военные, переселившиеся в Россию уже во второй половине XVII в. Часть средств на ее постройку пожаловал сам царь Петр Алексеевич, он же в 1694 г. положил и первый камень в ее основание.
В пожар 1812 г. кирха сгорела, и на архивном плане 1819 г. она уже не показана; к 1825 г. весь большой участок принадлежал статской советнице М. С. Шумлянской, а позднее он был распродан по частям нескольким покупателям.
Самым представительным зданием на небольшой Лефортовской площади является дом N 13. В середине XVIII в. участком, где стоит это здание, владел генерал-поручик Мартынов, в конце XVIII - начале XIX в. - генерал А. М. Нестеров. В 1832 г. участок приобрела казна, и до советской власти тут помещался Лефортовский частный дом - центр всего прилегающего района: тут находились казармы полицейских, пожарная часть, канцелярия.
Соседом Лефортовского частного дома слева был двор живописца Франца Гильфердинга, приехавшего в Россию в конце XVIII в. из Вены и писавшего декорации к театральным постановкам в Петербурге и Москве. Рядом с двором живописца находился участок генерал-майора Г. И. Моложенинова; к 40-м гг. XIX в. оба участка объединились в одних руках - купцов Селезневых. Они, вероятно, оформили заново фасад особняка (N 11) постройки первой половины XIX в. В начале нашего столетия на объединенном участке обосновалась ящичная фабрика общества "Виктория Фанер".
Мы опять возвратились на Немецкую улицу. На ее правом углу с Кирочным переулком (N 53) находилась большая усадьба, в глубине которой стоял двухэтажный дом с полуротондами на переднем и заднем фасадах. Дом этот, построенный, вероятно, в 1785 - 1791 гг., принадлежал в середине XVIII в. "аптекарше Устинье Францовой Наголше". От нее усадьба перешла к Роману Илларионовичу Воронцову, известному вельможе екатерининского времени. Секретарь французского посольства так описывал его: "Это полный господин, не слишком высокого роста, с довольно красивой головой, любящий удовольствия: комфорт, еду, игру в карты и деньги (ибо они доставляют ему все это)". Он не только не брезговал взятками, но прославился самым отъявленным лихоимством, почему и заслужил прозвище "Роман - большой карман".
После него владельцем становится его сын Александр Романович Воронцов, дипломат и государственный деятель, который, вероятно, был строителем дома на этом участке по проекту архитектора Н. А. Львова (правда, в воронцовском архиве содержатся сведения о том, что автором дома был Д. Кваренги). Долгое время - почти двадцать лет - Воронцов занимал пост президента Коммерц-коллегии, в которой работал А. Н. Радищев, Александр Романович был дружен с ним и оказывал помощь семье писателя после его ареста. При Павле 1 Воронцов, долголетний сотрудник Екатерины, оказавшись в опале, вышел в отставку, занялся хозяйством, управляя и своим имением и имением брата, С. Р. Воронцова, посла в Великобритании. Воронцовы были в то время в числе самых богатых людей в России: в их владении числилось 232 деревни, в которых жили 27 тысяч крепостных, а земли у них было почти 300 тысяч десятин. Только годовой оброк составлял огромную по тем временам сумму - почти 150 тысяч рублей в 1800 г., а через тридцать лет он стал равен 770 тысяч.
