Романюк Константинович - По землям московских сел и слобод
После этих событий дворец изредка использовался для самых различных целей - в нем останавливалась в 1742 г. после коронации Елизавета Петровна, он был отведен для жительства лейб-кампанцев, тех самых, которые помогли ей совершить переворот и взойти на престол. Иногда селили там иностранных посланников и членов их свиты. В большой московский пожар, случившийся 29 мая 1737 г. и начавшийся у церкви Антипия, что против Колымажного двора, Лефортовский дворец сгорел и был потом значительно перестроен. В 1771 г. в нем устроили чумной карантин, потом там жили театральные служители, а с января 1804 г. сюда перевезли из Кремля архив Военной конторы, находившийся здесь до 1812 г. После этого дворец стоял необитаемым, и, как писал в прошлом веке его историк, "сама природа, без всякой человеческой заботы, украсила его дикорастущими большими деревьями по окнам, дверям, кровле и т. п. В нем имели пристанище стаи птиц и толпы жуликов, так что поздно вечером и ночью никто не смел проходить мимо".
Только в конце 1840-х - начале 1850-х гг. дворец исправили, надстроили третьим этажом, переделали внутри и опять разместили в нем архивные дела: на этот раз Московского отделения архива Главного штаба. И по настоящее время в нем хранятся исторические документы сразу двух архивов - военно-исторического и фотодокументов.
В семье начальника военного архива Дмитрия Васильевича Васильева, жившего на казенной квартире, в 1900 г. родился сын Сергей, будущий режиссер известного кинофильма "Чапаев". Первые 12 лет он прожил в дворовом флигеле, где и помещена мемориальная доска.
Слева от дворца Лефорта стоял так называемый Желтый дворец, называвшийся также Марлинским. Это название было перенесено сюда из Петергофа, где находился небольшой дворец Марли, построенный в 1723 г. по образцу дворца в городе Марли короля Людовика XIV, законодателя мод тогдашней Европы. К сожалению, ничего не известно ни об истории, ни о внешнем виде московского дворца, исчезнувшего, вероятно, после пожара 1812 г. Один из первых исследователей истории московского быта, поэт и драматург М. Н. Макаров, проживший в Москве с конца XVIII в. и до кончины в 1847 г., писал, что в этом дворце жили придворные певчие, и в том числе престарелые, бывшие уже на пенсии. Название "Марлинский" в народе переделали на более понятное: "Простолюдины звали этот дом Мурлышным, что на ладу (понимая, что тут мурлыкали, пели и ладили)... Спавшие с голосу певчие, как бы в честь себе, добавляли к своим фамилиям прозвание Марлинских и от того-то бывало, Боярин Московской, устроивая собственный хор из домочадцев, говаривал, что у него регентом ученый певчий Марлинец, только спавший с голоса".
На улице Коровий брод (теперь 2-я Бауманская), справа от Лефортовского находится Слободской дворец, тот самый, в котором сейчас помещается МВТУ.
История его начинается с 1749 г., когда канцлер А. П. Бестужев-Рюмин начал строительство своего большого московского дома. Императрица Елизавета Петровна часто приезжала в Москву, и ее ближайшему советнику и руководителю русской внешней политики не пристало быть в Москве без своего дома, место для которого он выбрал в самом фешенебельном районе - Немецкой слободе, рядом с императорскими дворцами. Позже, в 1752 г., он писал Елизавете: "Однако ж и то истинно, что скупя разные пустыри, искривившиеся хижины и мерзевшие болота, все в проспекте Императорского дома стоявшие, за нужно и должно я находил такое строение на том месте поставить, которое, стоя против и подле Императорских домов, не казалось бы близостью своею отнимать их великолепие".
Строительство дворца длилось долго, ведь владелец жил большей частью в Петербурге, где у него на Каменном острове тоже строился огромный дворец - он даже жаловался, что обе постройки его совсем разорили. К 1758 г., времени его опалы и ссылки, отделка московского дворца была еще далеко не закончена. По навету врагов Бестужева обвинили в измене и приговорили к смертной казни - отсечению головы, но императрица Елизавета, помня его прежние заслуги и то, что он был одним из возведших ее на престол, заменила казнь ссылкой в село Горетово, недалеко от Можайска, где ему было велено жить, не отлучаясь, "дабы другие были ограждены от уловления мерзкими ухищрениями состарившегося в них злодея". Екатерина II возвратила Бестужева из ссылки, специально созданная комиссия его оправдала, он даже был награжден чином генерал-фельдмаршала, но влияния на государственные дела уже не имел. Бестужев просил Екатерину купить его московский дом, и в 1764 г. его приобрели за 34 тысячи рублей в казну, а через три года подарили фавориту императрицы Алексею Орлову, Однако временщик почти не жил в нем, дворец постепенно ветшал, так что в 1778 г. его хотели даже разобрать, а материал использовать для строения Екатерининского дворца напротив, на другом берегу Яузы. В 1787 г. Слободской дворец был пожалован Екатериной другому руководителю внешней политики России - А. А. Безбородко.
Не удивительно, что перестройка пожалованного этому влиятельному вельможе дворца производилась по проекту лучшего петербургского архитектора Джакомо Кваренги и под руководством лучшего московского - Матвея Казакова, а деревянную церковь, пристроенную к зданию дворца, проектировал Василий Баженов. В 1764 г. Безбородко писал: "Дом мой отделан и теперь в городе первый". О нем сохранились восхищенные отзывы современников - вот что, например, было написано в "Дневных записках" польского короля Станислава Понятовского, побывавшего в Москве в апреле 1797 г.: "Король осматривал дом Министра Графа Безбородки... Особенно прекрасны бронзы, ковры и стулья - последние и покойны и чрезвычайно богаты. Это здание ценят в 700000 рублей. Граф Безбородко, который сам показывал Королю все комнаты, сказал, что он построил этот замок в девять лет. Петербургский его дом, который богатее драгоценными картинами, не может равняться с Московским в великолепии убранства; многие путешественники, которые имели случай видеть Сен-Клу в то время, когда он совсем отделан был для французской королевы, утверждают, что в украшении Безбородкина Дворца и большее пышности и более вкусу".
Только что построенный и отделанный дворец был продан Павлу 1 к его коронации, взамен же император отдал Безбородко "порожнее место на Яузе у Николы в Вороби-не", у нынешнего Николоворобинского переулка, где он задумал строить с помощью того же Кваренги новый огромный дом.ъ
В бывшем безбородкинском, а теперь Слободском дворце остановился Александр 1 летом 1812 г., во время войны с наполеоновской Францией. Залы дворца были свидетелями патриотического подъема, охватившего дворянство и купечество, щедро жертвовавших на оборону отечества. Правда, для не очень ревностных патриотов Ростопчин, московский главнокомандующий, заготовил у дворцового крыльца два крытых возка с полицейскими для препровождения в случае необходимости в места не столь отдаленные. Был приказ: "Если спросят для кого, отвечать: для тех, которых пошлют в ссылку", - власти всегда надеялись на собственные меры для возбуждения патриотизма...
В дворцовом ведомстве Слободской дворец оставался до тех пор, пока не перешел в ведение Воспитательного дома. С развитием отечественной промышленности потребность в искусных мастерах стремительно возрастала, и московский Воспитательный дом решил ответить на возросший спрос. В здании дворца предполагалось разместить 300 воспитанников, будущих учеников нового ремесленного заведения при Воспитательном доме, "с тем, дабы сделать их полезными членами общества, не только приуготовлением из них хороших практических ремесленников, но и образованием искусных мастеров с теоретическими, служащими к усовершенствованию ремесел и фабричных работ сведениями, знающих новейшие улучшения по сим частям и способных к распространению оных в России".
Неизбежные перестройки во дворце были поручены ведущему тогда московскому архитектору Д. И. Жилярди. Дело в том, что в пожар 1812 г. Слободской дворец очень пострадал и к тому же долгое время стоял без всякого употребления - крыши не было, флигели сгорели, а от центральной части остались лишь стены, и, естественно, были необходимы не только перестройки, но и основательный ремонт. В 1827 г. Жилярди представил окончательный проект, и тогда же начались работы по переустройству, закончившиеся только через пять лет. Архитектор придал зданию черты, присущие позднему московскому ампиру, - тяжеловесность, скупой декор на больших плоскостях стен. Обращает на себя внимание наиболее часто повторяемый Жилярди декоративный прием, объединяющий протяженный фасад, - ордерная арка, поддерживаемая спаренными дорическими колоннами. Центр здания отмечала многофигурная скульптурная композиция, выполненная И. П. Витали, изображавшая единение Науки и Искусства. Здание отделяет от двора решетка, заключенная между несколькими каменными столбами, на которой помещены круглые медальоны с масками и надписями, смысл которых так и остался для меня неясен.
