Стивен Тернбулл - Самураи (Военная история)
Ёсииэ олицетворял начало военной традиции в клане Минамото, и его потомки с гордостью выкрикивали его имя среди грохота битвы. Впервые он прославился во время Первой девятилетней войны (1051-1063), в которой сражался его отец.
Самый север Хонсю, где находятся провинции-близнецы Дэва и Муцу, был последним аванпостом власти Киото. Помимо официального наместника, сюда назначался также чиновник, ответственный за благополучие (!) эмиси. По старой традиции эту должность занимали представители семейства Абэ, она стала наследственной, и к 1050 г. занимавший ее Абэ Ёритоки стал настолько злоупотреблять своим положением, что правительство сочло необходимым его сместить. На должность наместника и главнокомандующего был тогда назначен Минамото Ёриёси. Ёриёси и раньше участвовал в кампаниях против разных мятежников под началом своего отца, но именно присутствие в войске его старшего сына Ёсииэ, которому тогда было пятнадцать лет, прославило грозное имя Минамото на всю страну.
В 1057 г., после нескольких беспорядочных стычек, мятежный Абэ Ёритоки был убит шальной стрелой, однако его сын Садато продолжал борьбу. В конце 1057 г. Садато укрепился с 4 000 воинов под Кавасаки, где его атаковали Минамото, отец и сын, у которых было всего 1 800 воинов. Атака не удалась, и когда Минамото отступили, чтобы перегруппироваться, началась страшная снежная буря. Под прикрытием бурана Абэ Садато предпринял контратаку на Минамото. Те отступили с боями, и из всего их арьергарда в живых остались только Ёриёси, Ёсииэ и еще пять командиров. За проявленную им при отступлении храбрость Ёсииэ получил прозвище "Хатиман-таро" - "Первенец Хатимана, бога войны".
В 1062 г. Минамото, получив подкрепления от дружественного клана Киёвара, вернулись с 10 000 воинов. Абэ Садато отчаянно сопротивлялся, укрепив свои позиции у Куриягава частоколом. Это была страшная битва. Тринадцатилетние мальчики сражались вместе со стариками, и даже женщины вступили в сражение, которое продолжалось без перерыва два дня и две ночи. Наконец сказался численный перевес на стороне Минамото, и Садато сдался. Через несколько месяцев Ёсииэ вернулся в Киото с головой Садато. На протяжении всей истории самураев подобный трофей считался лучшим доказательством успешного выполнения задачи. Согласно легенде, сражаясь перед частоколом у Куриягава, Ёсииэ в трудную минуту обратился с молитвой к своему патрону Хатиману и обещал ему, что в случае победы он воздвигнет в честь него храм. Поэтому в 1063 г., когда Ёсииэ ехал в Киото с кровавыми трофеями войны, он остановился в Цуругаока, ныне части города Камакура рядом с Токио, и основал там храм Хатимана Цуругаока, храм чести и славы Минамото.
Старший Минамото - Ёриёси - умер в 1082 г., а год спустя Ёсииэ предпринял кампанию, получившую название Второй трехлетней войны. Киёвара, который был союзником Минамото во время Первой девятилетней войны, получил в награду высокий пост на северном Хонсю. Как и Абэ до него, он стал злоупотреблять своей властью, а его сын и внук извлекали выгоду из его злоупотреблений. Против них и выступил Ёсииэ.
Боевые действия во Второй трехлетней войне свелись в основном к затяжной осаде окруженной частоколом крепости Канэдзава, что позволило Ёсииэ применить на практике всю военную науку, которую преподал ему отец. На подступах к крепости Канэдзава Ёсииэ заметил стаю диких гусей, беспорядочно кружившихся над дальним лесом. Он сразу же понял, что там устроена засада. Самое примечательное в этом эпизоде то, что сведения о возможной связи между кружащимися птицами и засадой Ёсииэ почерпнул из древнего китайского трактата о военном искусстве. Вот свидетельство того, что представители нового военного сословия настолько серьезно относились к своей профессии, что изучали литературные произведения, которые за несколько поколений до них сочли бы крайне примитивными и грубыми.
Осада продолжалась; в братстве воинской жизни и в пламени войны закалялись самурайские доблесть, храбрость и верность. Осажденные отбивали приступ за приступом, и Ёсииэ снова и снова вдохновлял своих людей на подвиги. В своем лагере он отвел отдельные места для храбрецов и для трусов, и в конце каждого дня кампании каждому самураю указывалось место, которое он заслужил. Со временем проявился и тот самурайский фатализм, который вскоре стали считать одной из особых черт этих воинов. Один шестнадцатилетний самурай по имени Камакура Гонгоро Кагэмаса во время штурма был ранен стрелой в глаз. Он спокойно вырвал древко и застрелил врага, выпустившего стрелу. Когда наступило затишье, его товарищ-самурай попытался извлечь застрявший наконечник, но он так крепко засел, что тот смог выдернуть его, только наступив ногой на лицо Гонгоро. Гонгоро протестовал, говоря, что топтать ногами лицо самурая - оскорбление и что его товарищ заплатит жизнью за это.
Любопытным продолжением этой истории является то, что сто лет спустя один из потомков Гонгоро вспомнил и упомянул этот самый эпизод. Когда Кадзивара Кагэтоки, не менее славный самурай, вступил в бой в сражении при Ити-но-тани в 1184 г., он, согласно "Хэйкэ моногатари", так объявил о себе врагу: "Я Кадзивара Кагэмаса Кагэтоки, в пятом поколении потомок Гонгоро Кагэмаса из Камакура, прославленный воин из восточной страны, и я один равен тысяче! В возрасте шестнадцати лет при осаде Сэмбуку Канэдзава в Дэва он был в авангарде Хатиман-таро Ёсииэ, и стрела пробила его шлем и вонзилась в левый глаз. Он не дрогнув вырвал эту стрелу, поразил насмерть ранившего его стрелка и прославился воин-ской доблестью в грядущих веках". Любопытно, что в этом пересказе враг убит уже той же самой стрелой, которая ранила Гонгоро.
Осада Канэдзава затянулась, и даже самураи Минамото стали просить Ёсииэ отступить. Он отказался и приказал им сжечь деревянные хижины, где они укрывались от холода, поскольку утром Канэдзава будет принадлежать им. В последней отчаянной атаке Минамото действительно одержали победу, и коллекция Ёсииэ пополнилась множеством голов.
К несчастью для Ёсииэ, императорское правительство еще до начала кампании отказало ему в просьбе официально наделить его полномочиями сёгуна. Поскольку он предпринял эту кампанию по собственной инициативе и на собственные средства, награды ему не полагалось. В гневе Ёсииэ швырнул головы в канаву и сам роздал награды своим самураям. Это было необходимо, ибо в те времена верность до самой смерти была крепко связана с материальной заинтересованностью.
Двор таким образом продемонстрировал твердый контроль над распределением военных полномочий. Если бы Ёсииэ рассматривался как военачальник, подавляющий мятеж, он обязательно должен был бы действовать по поручению правительства. Вторая трехлетняя война носила характер частной стычки между Минамото и Киёвара, и вручение награды победителю в такой частной войне могло бы стать очень опасным прецедентом.
В подавлении многих других мятежей участвовали Тайра, еще один самурайский род. К услугам Тайра прибегали в основном на юге и на западе Японии, в то время как Минамото сосредоточили свои усилия на севере и на востоке. Тайра прославились главным образом как усмирители пиратов вдоль побережья Внутреннего моря и на берегах Кюсю. Таким образом они обезопасили морские пути для торговли с Китаем. Как клан Минамото был связан с храмом Хатимана в Цуругаока, так и Тайра патронировали святилище Ицукусима на Миядзима, прелестном острове во Внутреннем море, в 12 милях от Хиросимы. Тайра сделали Ицукусима своим родовым святилищем, заботились о нем и осыпали дарами.
К началу XII в., таким образом, в Японии выделилось три сильных клана: Фудзивара, державшие бразды правления и контролировавшие генофонд императорской фамилии, покорители мятежников Минамото и усмирители пиратов Тайра. Была, кроме того, еще одна растущая военная сила, которую мы сейчас рассмотрим.
С того времени как столицу перенесли из Нара в Киото, возникла вражда между старыми храмами Нара и недавно основанными на горе Хиэй монастырями Энрякудзи и Миидэра. В августе 963 г. по приказу императора во дворце состоялся религиозный диспут, на котором обсуждались некоторые принципы веры и куда из монастырей Нара и с горы Хиэй были приглашены двадцать монахов. Диспут оказался бесплодным и послужил поводом к дальнейшим раздорам. Не было мира и внутри самих монастырей. В 968 г. монахи Тодайдзи даже подрались со своими соседями из Кофукудзи из-за спорного участка земли. В 981 г. неудачный выбор настоятеля Энрякудзи привел к тому, что монахи этого монастыря разделились на две партии и даже пытались убить одного из претендентов на этот пост.
В изменчивой политической ситуации растущие богатства храмов становились заманчивой приманкой для самурайских вождей, готовых на время забыть о религии. Существовала также угроза со стороны правительственных сборщиков налогов, которые гораздо смелее действовали на подлежащих налогообложению монастырских землях, чем в "дарованных" владениях самураев. Вследствие этого монастыри горы Хиэй сочли необходимым содержать собственную армию, чтобы защищать свои права и привилегии и противостоять любым посягательствам со стороны. Монастырь Кофукудзи вынужден был последовать за ними, когда монахи Энрякудзи напали на святилище Гион в Киото, которое подчинялось Кофукудзи. Вскоре вокруг большинства великих монастырей в Киото и Нара собрались тысячи вооруженных людей, и в течение двух последующих столетий их выступления тревожили суеверных придворных и устрашали рядовых жителей Киото.
