Роберт Кондратенко - Морская политика России 80-х годов XIX века
Однако ему помешали события 1895 года, когда пытаясь восстановить нарушенное победой Японии над Китаем политическое равновесие, российское правительство признало наличные силы своей Тихоокеанской эскадры, далеко превышавшие требования И.А. Шестакова, недостаточными и временно перевело корабли С.О. Макарова на Дальний Восток.
Заметим, что в следующем, 1888 году, М.К. Истомин подал в ГМШ докладную записку «Об Архипелаге», дополняя свои прежние идеи мыслью об устройстве с началом войны угольных станций на островах силами российских коммерческих судов и монахов Афонского монастыря Святого Пантелеймона, с настоятелем Константинопольского подворья которого, отцом Паисием, он говорил на эту тему. Лейтенант полагал, что удовлетворив желание игумена Макария признать его архиепископом, а обитель — российской Лаврой, и предоставив ей через Святейший Синод право на сбор средств в России, можно было бы заручиться содействием монастыря, располагавшего складом из 800 т кардифа и тремя небольшими парусниками. Последние М.К. Истомин предложил заменить двумя малыми пароходами, а иноков на них — «людьми типа Ашинова». Выдвинутый самим Я.И. Ашиновым авантюрный план захвата угольщиков в Суэцком канале он считал рискованным.
Другая его записка, основанная на более подробных вычислениях, доказывала возможность эффективных действий миноносцев в Восточном Средиземноморье, где англичане в обычных условиях могли пополнять запасы лишь в Пирее, Сире, Смирне, Воло, Салониках и Кавале и, как свидетельствовал опыт блокады Греции в 1886 году, были вынуждены каждые три дня отлучаться для погрузки угля. Возможность снабжения британской эскадры военными транспортами М.К. Истомин не рассматривал, видимо, считая ее маловероятной, не продумал он и способов преодоления трудностей, связанных с базированием российских миноносцев в мирное время, особенно с обслуживанием их капризных механизмов. Тем не менее, сближаясь с идеями Н.И. Казнакова, лейтенант ставил перед проектируемым отрядом еще одну задачу — с началом войны прервать доставку турками подкреплений из Малой Азии, Сирии и Македонии в Константинополь[748].
Показательно, что на разработках М.К. Истомина практически не сказалось изменение военно-политической обстановки в бассейне Средиземного моря, связанное с прекращением действия австро-российского соглашения, продлением 3/20 февраля 1887 года договора о Тройственном союзе и практически одновременным созданием, по настоянию министра иностранных дел Италии Н. Робилана и при содействии О. фон Бисмарка, имевшей антифранцузскую и антироссийскую направленность Средиземноморской Лиги (Антанты), включавшей Италию, Англию, а с 12/24 марта и Австро-Венгрию. Его расчеты опирались на абстрактные, скорее тактические, нежели стратегические соображения, совершенно не учитывавшие новое соотношение сил, хотя уже осенью 1887 года в Петербурге осознали враждебность Италии, а весной 1888 года об «итало-англо-австрийском» соглашении писал И.А. Шестаков, правда, подразумевая преимущественно совместные действия этих держав в Болгарском вопросе, но ведь и они о многом говорили[749].
Вместе с тем, предположения лейтенанта, при всем расхождении их с действительностью, позволяли ориентировать Средиземноморскую эскадру на вполне определенные действия в случае войны и могли служить основой планов, особенно после конкретизации.
***Судя по всему, плавания «Забияки» в 1888–1889 годах мало способствовали военному планированию. Миновав проливы 26 марта, крейсер отправился в Пирей, откуда, по желанию королевы Ольги, перешел в Корфу на празднование Пасхи. Затем С.Ф. Бауер повел свой корабль в Барселону, на открытие международной выставки, где он с 1 по 25 мая представлял Россию вместе с возвращавшимся из Тихого океана в Кронштадт клипером «Вестник». По окончании торжеств, в ходе которых испанская королева-регентша Мария-Христина посетила российские корабли, «Забияка» через Неаполь вернулся в Пирей. Летом С.Ф. Бауер собрался, в соответствии с пожеланиями Министерства иностранных дел, обойти для демонстрации флага Салоники, Смирну, Родос, Александретту, Бейрут, Яффу, Порт-Саид и Крит, но из-за сентябрьской поездки великого князя Сергея Александровича в Палестину плавание было скомкано.
Вновь вопрос об изучении Восточного Средиземноморья поставил командир направлявшегося в Тихий океан фрегата Владимир Мономах», капитан 1 ранга Ф.В. Дубасов. В связи с предполагаемым путешествием наследника Николая Александровича на Дальний Восток, фрегат был включен в состав формируемой для этой цели эскадры и задержан в Средиземном море. Составляя программу его плавания на ближайшие месяцы, Ф.В. Дубасов рапортом от 25 февраля 1890 года предложил уделить особое внимание ознакомлению с флотами Италии и Австро-Венгрии, столкновение с которыми он считал возможным при разрешения Восточного вопроса, а также посещению вод Малой Азии и Архипелага, расцениваемых им в качестве этапного пункта на пути движения России на Восток и удобной передовой линии обороны от посягательств Запада. Рассматривая составляемый им документ как политическую программу, капитан писал: «Наконец, по своей близости к главной путевой артерии, соединяющей Британскую Индию с ее метрополией, Архипелаг является превосходной базой для успешного действия на эти сообщения и следовательно для весьма значительного облегчения и упрощения тех генеральных операций нашей сухопутной армии на индийском фронте, которыми мы можем нанести Англии самое грозное и самое действенное поражение»[750].
Рапортуя о своем плавании генерал-адмиралу, Ф.В. Дубасов 22 марта 1890 года отметил длительное пребывание эскадры адмирала Э. Хоскинса в Архипелаге летом 1889 года, главным образом у островов, лежащих близ входа в Дарданеллы, Упомянув ее двухнедельную стоянку на острове Лемнос, капитан выразил убеждение, что «вопрос занятия Лемноса Англией разработан и решен окончательно»[751]. Такой вывод ставил под сомнение его же идею, что «на Константинополь надо идти морем, взять его и, не останавливаясь, все морские силы двинуть в Архипелаг, наводнивши его мелкими отрядами миноносок и других судов и сосредоточив главные силы близ Дарданелл»[752].
Ведь заранее подготовив все необходимое для устройства базы на Лемносе, англичане могли с обострением положения в Турции подвести свою эскадру почти ко входу в Дарданеллы и при первом же известии о посадке российских войск на пароходы в Одессе и Севастополе форсировать проливы одновременно с Босфорской экспедицией.
В Петербурге эту опасность сознавали. Но так как И.А. Шестаков, вполне обоснованно считавший незначительный отряд судов в Средиземном море слишком слабым для активных действий, упразднил его, а содержание в Архипелаге, при отсутствии там собственных баз, значительного числа миноносцев представлялось слишком дорогостоящим и затруднительным, то Морскому министерству пришлось в начале 1890-х годов принять ряд мер по сокращению срока проведения первого этапа Босфорской операции с 7 до 1 суток с момента получения приказа. Это, конечно, усложнило подготовку десанта, которая к тому времени продолжалась уже свыше пяти лет.
Моряки, как то и предполагалось утвержденным 7 ноября 1885 года журналом Особого совещания под председательством А.А. Абаза, усиливали Черноморский флот. На протяжении 1887–1889 годов в его состав вошли два броненосца, шесть канонерских лодок и шесть миноносцев, выстроенных фирмой Шихау, причем три из них весной 1886 года были переведены в Черное море лейтенантом A.М. Абаза из Эльбинга по Висле, Бугу, Припяти и Днепру, а остальные по приказанию Н.М. Чихачева летом того же года совершили морской переход вокруг Европы[753].
Канонерская лодка «Уралец», одна из вошедших к 1889 году в состав Черноморского флота
Как указывалось выше, турки относились к просьбам российского правительства пропустить те или иные военные корабли с недовольством, хотя против прохода миноносцев, подпадавших под определение «легкие суда», формально возразить не могли. Однако, надо полагать, именно появление в Черном море российских миноносцев заставило турок поторопиться с заказом в 1885 году нескольких кораблей подобного типа фирме Шихау, а позднее и заводу «Германия».
Впрочем, обоюдное наращивание вооружений не мешало демонстрации дружественных отношений на дипломатическом уровне. Так, после тянувшейся с августа 1884 года переписки по поводу визита Н.И. Казнакова в Константинополь, летом 1886 года вопрос был решен положительно, и по окончании срока командования эскадрой, по пути в Россию, адмирал неделю, с 3 по 9 июля, провел в турецкой столице, где был весьма радушно принят султаном. Ему даже показали артиллерийское учение на броненосном фрегате «Ассари Тевфик», несомненно, стремясь создать иллюзию высокой боеспособности турецкого флота[754].
