Вивиан Грин - Безумные короли. Личная травма и судьба народов
Добившись успеха, президент Принстонского университета, Вильсон, при том, что на его воспитание повлияла трудная домашняя обстановка, придав его характеру определённую неуравновешенность, был безусловно человеком высоких идеалов и выдающейся интеллектуальной силы. Однако его здоровье давно вызывало опасения, так как с 1874 до 1910 г. он уже переболел двенадцатью серьёзными болезнями (среди них три нервных срыва) и у него рано начали проявляться признаки артериального перерождения. Когда в 1913 г. Вильсон сменил Вильяма Говарда Тафта на посту президента, его тогдашний врач, Виер Митчелл, понимающий, в каком состоянии здоровье Вильсона, выразил сомнения относительно того, сможет ли он выдержать срок.
Хотя в первые годы своего президентства Вудро Вильсон как будто находился в хорошей форме, проталкивая важные внутренние законы, появлялись некоторые предупреждающие сигналы в виде слепящих головных болей, болезни почек и кровоизлияния в глаз, что свидетельствовало о гипертоническом сосудистом заболевании. Похоже, что ухудшение здоровья подчеркнуло некоторые характерные особенности личности. Его неспособность к гибкости, неготовность к компромиссу, которые уже приводили к ожесточённым спорам, когда он возглавлял Принстонский университет, проявлялись ещё сильнее. Вильсон втянул Америку в 1917 г. в Первую мировую войну, и та роль, какую он сыграл на последующей мирной конференции в Париже в 1919 г., носила явный отпечаток ослабления как его физического здоровья, так и умственных способностей.
К 1919 г. стало ясно, что у Вильсона «быстротекущие познавательные и эмоциональные изменения на основе гипертонии и болезни мозговых сосудов» прогрессируют по мере того, как уменьшался приток крови к мозгу. «Я никогда, — замечал один из его близких сотрудников Гилберт Клоуз, — не видел президента в таком трудном состоянии разума, как сейчас. Даже лёжа в постели, он проявляет странности». Раздражительность, некоторая потеря памяти, резкое сужение поля зрения, возрастающие капризность и скрытность порождали трудности при общении с партнёрами на мирной конференции — Клемансо и Ллойдом Джорджем, привели к разрыву с его доверенным советником полковником Хаузом. Казалось, он даже неспособен объяснить американскому народу свои политические шаги. «Отсутствие контакта с народами и их руководителями, — говорил Герберт Гувер, — отделяло его от действительности, на основе которой приходят к разумным компромиссам».
Особенно Вильсон не был подготовлен к тому, чтобы понимать детали обсуждаемого, и ему не удалось их понять, он сосредоточил всё своё внимание, почти до одержимости, на предложении образовать Лигу Наций и на её уставе, совершенно поглощённый нереальной идеей решить таким образом все важнейшие политические и экономические проблемы мира. Идеализм перерос в потерю чувства реальности. Он уже устал, а здоровье ещё ухудшилось, когда он серьёзно заболел или страшной формой инфлюэнцы, или энцефалитом, которые свирепствовали в Европе и Америке с 1917 до 1919 г.
После того, как он выполнил свою миссию, подписав мирный договор, он отправился домой полной развалиной. В конце сентября, выступая в Пуэбло, он еле взобрался на трибуну и в основном его речь была «бормотанием; он изрекал некоторые слова так, как будто раньше никогда их не произносил. Он делал длинные паузы. Ему трудно было следить за ходом своей мысли. Это была карикатура на его обычное блестящее исполнение и безупречную логику».
Вскоре после этого с ним случился сильный удар, поставивший под угрозу зрение и парализовавший левую сторону. Здравый смысл и политическая мудрость должны были бы подсказать ему, что надо уходить в отставку, но его врач Кэри Грейсон, подстрекаемый второй женой Вильсона Эдит Голт, скрыл от народа истинное состояние президента, поставив неправильно понятую личную преданность выше национальных интересов. Может, и сам президент не осознавал серьёзности своей болезни, у него вполне могла быть анозогнозия, непонимание болезни, что является симптомом определённых мозговых нарушений, таких как тромбоз или сгусток крови в правом мозговом полушарии.
Решение оставаться на посту было и трагическим, и катастрофическим как с личной, так и с политической точки зрения, ибо это означало, что в течение двух лет, с октября 1919 по март 1821 г. Америка практически оставалась без руля. Рулевой, под усиленной защитой своей жены и врача, жил в относительной изоляции, отгороженный от любого действительного контакта с окружающим миром. Семь месяцев он не встречался с кабинетом, месяц был не в состоянии читать газеты. Мышление его было спутано, иногда он несколько часов подряд просто смотрел в пространство. Когда наконец Вильсон встретился с кабинетом 13 апреля 1920 г., он, по мнению Герберта Гувера, «полностью не восстановил свою умственную и физическую энергию». В результате его настигла органическая потеря интеллектуальных способностей; он стал жертвой деменции. Он стал упрямым, ворчливым, потерял хватку и эмоциональную устойчивость. Когда Стоктон Астон читал ему осенью 1920 г., президент «начинал рыдать… когда, казалось бы, было не из-за чего». Сенат уже отказался ратифицировать основной пункт его политической программы — образование Лиги Наций.
Вильсон не искал переизбрания, поддерживая притязания своего зятя Уильяма Макаду, но неудивительно, что убедительную победу одержал Уоррен Г. Хардинг. Президентство Хардинга было отмечено коррупцией и скандалом, которые он пытался скрыть или хотя бы завуалировать карточной игрой и пьянством. Не вполне ясно, была ли его преждевременная смерть вызвана также и стрессом, но он мог способствовать болезни коронарных сосудов, которая закончилась апоплексическим ударом. Хардинг умер 2 августа 1923 г. Вильсон его пережил и скончался 3 февраля 1924 г. Болезнь Вильсона имела катастрофические последствия для него самого и для его страны, хотя и как личность, и как президент он несравнимо превосходил Хардинга.
Слабое здоровье Вильсона в конце концов сказалось пагубным образом, но в первые годы оно не влияло на его политические оценки. Не произошло этого и с Франклином Д. Рузвельтом, деятельность которого показала яркую победу духа над телом. Он родился в известной и богатой семье, поскольку его дядя Теодор был президентом в начале столетия; женился он на своей шестиюродной сестре Элеоноре, очаровательной и умной женщине, в 1905 г., когда ему было двадцать три года. Он стал юристом и начал политическую карьеру сенатором от демократической партии в сенате штата Нью-Йорк в 1910 г. Энергичный, волевой, красивый, он был ярым сторонником Вильсона и безуспешно баллотировался в качестве вице-президента в 1920 г.
В августе 1921 г. Франклин с семьёй поехал в отпуск в свою летнюю резиденцию на острове Кампобелло в Нью-Брансуике в Канаде. После дневной прогулки на яхте он помогал тушить лесной пожар на соседнем острове и, чтобы охладиться, искупался в ближайшем озере. Вскоре, поплавав в холодных водах залива Фанди, Рузвельт заболел, у него была высокая температура и боли в спине и ногах, что оказалось симптомами инфекционной болезни, полиомиелита. По соседству проводил отпуск очень известный восьмидесятилетний хирург У.У. Кин, который за двадцать восемь лет до этого сыграл решающую роль в спасении жизни и политической репутации президента Гровера Кливленда.
Кин, который не знал полиомиелита или детского паралича, поставил Рузвельту диагноз «повреждение спинного мозга» и рекомендовал интенсивный массаж — самое худшее при такой болезни. Через две недели Рузвельта, всё ещё испытывающего сильные боли, так как паралич распространялся, а не проходил, стал лечить врач из Бостона Роберт У. Ловетт, который поставил правильный диагноз и отменил массаж.
Рузвельт выздоровел только частично. Он пробовал все возможные гимнастические упражнения для укрепления мышц, много времени проводил в Уорм-Спрингс в Джорджии, где тёплый бассейн с постоянной температурой 88° по Фаренгейту приносил ему некоторое облегчение. Но работа ног так и не восстановилась, он не мог ходить без тяжёлых металлических скоб и стоять без посторонней помощи. Психологически болезнь была для него испытанием, которое он встретил стойко и решительно. «Болезнь Франклина, — писала Элеонора Рузвельт, — на самом деле оказалась скрытой удачей, потому что она дала ему силы и мужество, которых у него раньше не было. Ему пришлось продумать жизненные основы и выучить величайший из всех уроков — бесконечное терпение и никогда не прекращающуюся настойчивость».
В июне 1924 г. он поехал, чтобы выдвинуть А.Л. Смита кандидатом от демократической партии на пост президента; это кончилось неудачей, но его мужественное появление на конвенции в инвалидной коляске вызвало всеобщую похвалу и оказалось долгосрочной предварительной стадией к выдвижению его собственной кандидатуры в 1932 г.
