Александр Мясников - Я лечил Сталина: из секретных архивов СССР
Наконец, мы приехали в Рим. Громадный тяжеловесный вокзал в эклектическом стиле начала века. Сразу нас обдало 40-градусным жаром. В скромной гостинице жарища дополняется духотой, но хорошо еще, что нас двое и дали номер с ванной. Вечером идем по Via Nationale, не чувствуя энтузиазма. Правда, утром, проехав мимо памятника Гарибальди, мы с восхищением рассматриваем с горы общий вид города, вспоминая эмоции, возникавшие в подобных же условиях у наших великих предшественников - Гоголя, Александра Иванова и мн. др. Далее идет осмотр темного Пантеона с огромной дырой в куполе для света (говорят, очень смелое и блестящее решение древних зодчих), Капитолия - куда на холм мы поднимаемся по великолепной, но бесконечной и потому трудной лестнице. Восхищает больше Колизей, вернее, его остатки - дивные аркады циркульного здания - сразу видишь гений Рима, по крайней мере, архитектурный. Впечатление дополняют и остатки римского форума - храма Сатурна, арки Трояна. Помпезный современный памятник Виктору Эммануилу нам, конечно, не понравился (а если кому-нибудь из группы он импонирует, то тот все равно не выдает, так как знает, что такую безвкусицу хвалить не полагается). Мост и замок Святого Ангела - пожалуй, наиболее романтичная часть старого Рима. Я и потом (во время второй поездки) был в замке Святого Ангела - там был один из приемов членов кардиологического конгресса. Мы осмотрели мрачные покои, а с крыши любовались на вечерний Рим. Кстати, в один из дней пребывания в первый раз в Риме мы с Инной были на гастролях миланского театра Ла Скала - давали «Тоску» на открытой сцене (на развалинах Каракаллы). Очень было интересно вечером в опере переживать впечатления дневного посещения замка Святого Ангела. Мы ведь как бы видели то место, где был убит герой.
Что касается Ватикана, то посещение его было каким-то утомительным. Очевидно, столь значительное скопление памятников искусства трудно для восприятия. К тому же всюду снует толпа. В переполненной Сикстинской капелле вы бы могли поохать и поахать, загибая до отказа голову в попытках рассмотреть знаменитый Страшный суд Микеланджело (но это не живопись, это все же скорее скульптура, хотя сделано красками) - но вам даже голову запрокинуть мешает толкающаяся публика. А потом загнутая голова не располагает к тому радостному чувству, с которым надо подходить к искусству. Лучше воспринимаются стансы Рафаэля, но они уж очень программны, а я не люблю живопись, в которой слишком много литературы.
Восхищает больше Колизей, вернее, его остатки
На площади собора Св. Павла папа (не помню, как он именовался) выходил на балкон, говорил речь, благословлял толпу - мы продолжали стоять, а все прочие упали на колени, было довольно глупо. Замечательна колоннада собора (сделанная в XVII столетии Бернини).
Собрание картин в вилле Боргезе богатое, и если бы эта галерея была не в Италии, я бы не преминул восхищенно ее вспоминать. Но после Уффици и Питти во Флоренции она уже не производит большого впечатления. Зато замечателен портрет папы Иннокентия X в галерее Дория, писанный Веласкесом; я считаю его лучшим творением великого испанца; этот удивительный взгляд - проницательный, сверкающий, умный, подозрительный и злой (известно, что этот папа был жесток - например, за неповиновение жителей г. Кастро он повелел его разрушить до основания, пройтись плугом по территории бывшего города, сровнять с землей и поставить столб с надписью: «Здесь был г. Кастро»). Уж очень хороши красно-розово-белые тона и тонкость и разнообразие мазков.
В другой галерее - во дворце Барберини, принадлежащем теперь Римскому муниципалитету, скрывается прелестная «Форнарина» Рафаэля (веселая возлюбленная художника).
Религиозный Рим (все эти катакомбы, святая лестница и т. п.) мне не понравился. Гнетущая жара во время 1-й поездки - до 45° Цельсия - мешала, конечно. Но все же мы съездили и в Тиволи, и на так называемую виллу Андриана (собственно, в то, что от нее осталось). В конце концов, стоит ли любоваться развалинами?
На обратном пути домой мы посетили Милан, очень большой город с небоскребами (умеренной степени), центр промышленной жизни Италии. Миланский собор - это архитектурная симфония - и я не понимаю, как могут его умалять противопоставлениями с чудными маленькими церковками, сохранившимися в Италии, России и т. д. Хорошо и то, и другое в своем роде. Посмотрели «Тайную вечерю» в галерее Брера - опять ранний Рафаэль, и понравились мне вещи Кривели, Луини. Вообще есть изящные произведения у так называемых маньеристов, и я не вижу тут никакого декаданса, просто новое направление, другие вкусы - и даже более близкие нашим. Женщина ведь не только мать (тем более с младенцем у груди), но и любовница - объект любви мужчины, и прелесть ее как женщины еще до материнства (и независимо от него) едва ли не больший стимул жизни, поэзии, творчества, музыки. Наконец, мы сделали приятное путешествие на озеро Комо и озеро Маджифе (это уже на границе со Швейцарией), даже купались, а тем временем пекло в Милане довело кое-кого из жителей до солнечного удара.
К концу первой поездки в Италию газеты сообщили большими буквами о «перевороте» в Советской России - смена правительства с отстранением Маленкова, Молотова, Кагановича (и «примкнувшего к ним Шепилова»). Писалось о ловком маневре Хрущева, успевшего собрать пленум ЦК, в чем ему помогла Фурцева. Говорилось, что не ясна позиция Булганина и Ворошилова. Газеты строили догадки, не возьмет ли бразды правления маршал Жуков, хотя утверждалось, что он оказал основную поддержку Хрущеву, а сам не годится в советские Наполеоны, так как является хотя и военным человеком, но не слишком решительным. Не могу сказать, были ли мы довольны или недовольны сменой руководства. Как сказано у Пушкина - «народ безмолвствовал». Как известно, потом полетел и Жуков, не говоря о Булганине, а через несколько лет, в свою очередь, и сам Хрущев.
К концу первой поездки в Италию газеты сообщили большими буквами о «перевороте» в Советской России
Вторая поездка в Италию была связана с участием в конгрессе европейского кардиологического общества в Риме. За несколько дней до этого в Риме состоялся коллоквиум по эпидемиологии атеросклероза, куда мы прибыли вдвоем с И. И. Сперанским. Там были Уайт, Кац и Кис из США, а также Кимура из Японии, Александров из Польши, очень симпатичный профессор Гаус (с женой) из Мюнстера - Западная Германия - автор отличной монографии о грудной жабе и многие другие. Затем - конгресс, конгресс как конгресс. Я больше вспоминаю бесконечные банкеты и приемы в разных дворцах Рима. Мои дела (доклад, ведение одного из заседаний) сошли удачно. Остальные наши - одни плохо, другие сносно, третьи - ничего. Не умеют еще и все плохо говорят (и на своем-то языке - а на иностранных стыдно слушать). Особенно в эти делегации проникают наши южане. А заявки сделаны. Вино откупорено, его надо пить. Заседания были в отличных аудиториях недавно выстроенного Дворца конгрессов (Palezzo dei ricevionentie Congressi) в новом стиле.
Но я все же не понимаю, как мог Горький жить на этом каменном клочке столько лет!
После конгресса мы поехали в Неаполь. Неаполь произвел на нас большое впечатление прежде всего своей бухтой (надо же природе создать такую ласковую, праздничную бухту - от ее улыбающейся синевы сразу улучшается настроение). Конечно, прелестен при этом и силуэт Везувия. Узкие улочки, как трещины между высокими многоэтажными домами, завешены разноцветным бельем, живописно освещаемым сверху солнечным лучом. Эти улицы полны галдящего и движущегося народа в ярких одеждах - признаться, грязноватого. Фрукты, овощи, запах гнили, в углах жарят что-то остро, неприятно пахучее. Но главные улицы - чинны и роскошны. Потом мы отправились осматривать Помпею (см. в известных всех описаниях), на меня лично особенного впечатления она не произвела. На пароходике побывали в Сорренто и на острове Капри. Остров Капри покрыт большими зданиями, гнездящимися на его уступах. Кроме, впрочем, живописной Monte Solaro («солнечная гора»), круто обрывающейся в море. Скалистые берега острова, на фоне синего моря, конечно, очень хороши. Но я все же не понимаю, как мог Горький жить на этом каменном клочке столько лет! Мы видели виллу, в которой он жил, - приклеенная на скале, висит на морем, как скучно! Как хорошо, что мы живем у себя на родине, в необъятных северных просторах, в наших свежих лесах, где прохладно, сочно, даже мокро. Конечно, хороши эти лазурные гроты, сверкающие камни, всегда сияющее солнце, но лучше все это посмотреть, повосхищаться, запастись впечатлениями - и ехать восвояси.
С особым чувством всегда возвращаешься домой - к своим (своим близким, своей работе, своей жизни, своей культуре). Как бы много ни видел чудесного в мире, самая чудесная для каждого человека страна - его родина.
