Иван Клулас - Диана де Пуатье
Герцогине де Буйон отходили замок и поместье Шомон, коль скоро ее сестре предстоит владеть Ане. И обе наследницы должны были довольствоваться тем, что досталось каждой, иначе — Диана вновь это подчеркивает — строптивица лишится своей доли и та перейдет уже поименованным храмам или в крайнем случае — королю.
Если внуки Дианы примут иную веру, они будут лишены наследства. Их сестры и дети смогут занять их место, но лишь при условии, что сами они «не принадлежат к сей скверной секте». Старшие из внучек — Диана Лотарингская, дочь герцога д’Омаля, и Антуанетта де Ла Марк, дочь герцогини де Буйон и супруга Анри де Монморанси-Дамвиля, получили бы тогда преимущественное право на половину наследства, а другие их сестры, не считая удалившихся от мира, — остальное. В последнем случае сыновьям ее внучек предписывалось присовокупить к своему гербу фамильную символику Дианы.
Что касается начинаний герцогини, то она приказывала продолжить строительство приюта для неимущих[598], начатое ею в Ане, причем каждой из дочерей надлежало внести половину средств: там предполагалось приютить тринадцать неимущих женщин и пять девочек-сирот, которые должны воспитываться с семи до семнадцати лет, а затем получить 10 франков на свадьбу.
Капитулу шануанов, основанному Дианой в Ане, отходило 400 ливров ренты, а также земля, обеспечивающая равный доход. Рента должна выплачиваться с ее особняка, называемого Роканкур и расположенного на улице Дезэтюв в Париже, в квартале Сент-Оноре. Одна из наследниц, а именно герцогиня де Буйон, сможет уплатить 30 тысяч ливров за этот дом и мебель, и эта сумма позволит дать обещанную ренту капитулу и богадельне.
Королевский прокурор должен получить 500 франков за надзор за выполнением статей завещания. После смерти Дианы в Дофинэ надлежит послать извещение, где за упокой ее души отслужить молебствия. В каждой сеньории выделить 10 франков каждому нуждающемуся и 300 франков — на то, чтобы выдать замуж бесприданниц. В Сен-Валье заупокойные службы следует проводить так, как если бы ее тело упокоилось на этих землях. Богадельне Этуаля отписать 500 франков, дабы Диане простилось, если она позабыла исполнить что-либо из завещанного отцом и братом.
Исполнителями своей последней воли герцогиня де Валентинуа назначила своего племянника Луи де Брезе, епископа Mo, и Арну Буше, сеньора д’Орсе, президента Большого совета. Если им пришлось бы наказать наследниц за дурное исполнение статей завещания, то они могут изъять в свою пользу баронство Гаренн из части Луизы и сеньорию Лимур из части Франсуазы. Также на память о Диане епископу Mo предназначается «остроконечный алмаз на черной эмали, самый крупный из моих остроконечных алмазов», а президенту д’Орсе — 1200 франков.
Наведя таким образом порядок в делах, Диана объезжала земли, остававшиеся в ее пожизненном пользовании: она продолжала наблюдать за ними и контролировать управление. Герцогиня по-прежнему ездила верхом, много читала, принимала гостей и устраивала дела своих друзей[599]. Придворные, сторонники Гизов и Монморанси, еще являлись выразить ей почтение.
Летом 1565 года Диана упала с лошади в Орлеане и сломала ногу, что не помешало ей осенью отправиться в Дофинэ. Едва она возвратилась в Ане, как в конце октября к ней в гости пожаловал Брантом. Он был очарован Дианой[600]. «Я видел госпожу герцогиню де Валентинуа в возрасте семидесяти лет [он ошибался, поскольку Диана умерла, когда ей было 66 лет] притом все такой же прекрасной лицом, свежей и приятной на вид, как в 30. Недаром была она столь сильно любима и рыцарственно почитаема одним из величайших и храбрейших королей мира сего. Я могу говорить об этом откровенно, не нанося ущерба достоинству дамы, ибо любовь великого короля — верный признак того, что совершенство свойственно ей во всем и оно-то преклоняет к ней сердца, равно как дарованная небесами красота не способна укрыться от глаз полубога».
«Я видел госпожу за шесть месяцев до ее кончины, и она была еще так прекрасна, что я не знаю никого с сердцем настолько зачерствевшим, чтобы сия смерть его не растрогала. А ведь незадолго до того герцогиня сломала ногу на улице Орлеана, где скакала на коне со всегдашней ловкостью и сноровкой. Увы, конь споткнулся на мостовой и упал. Казалось бы, такая рана, боль, испытанные страдания и муки должны были исказить ее облик. Ничуть не бывало, ибо красота, изящество, величие, гордая осанка — все осталось прежним. Главное — удивительная белизна кожи без намека на всяческие румяна и притирания. Правда, уверяют, будто по утрам госпожа принимала некие снадобья, составленные из питьевого золота и прочих зелий, которые, не ведаю каким образом, готовили сведущие врачи и ловкие аптекари. Думаю, проживи эта дама еще сто лет, она бы так и не постарела ни с лица — столь дивно оно было вылеплено, ни телом, впрочем, скрытым от глаз облачениями, и все это — благодаря доброму корню и превосходной закалке. И как жаль, что земля покрыла сию прекрасную плоть!»
Легендарное здоровье Дианы как будто сулило ей долгую жизнь. Однако оно не устояло перед неожиданной болезнью — возможно, потому что было ослаблено недавним несчастным случаем. И 26 апреля 1566 года герцогиня де Валентинуа тихо угасла в Ане. Ей было 66 лет 3 месяца и 17 дней, о чем уведомляет надпись на усыпальнице.
Склеп еще далеко не был закончен. В 1565 году, за год до смерти, Диана поручила его строительство Клоду де Фуку, архитектору герцогов Лотарингских. И только в 1577 году ее внук Шарль де Лоррен, второй герцог д’Омаль, смог освятить его и распорядиться упокоить тело своей бабки[601].
Церемония, которой руководил Никола де Ту, епископ Шартрский, пышностью и торжественностью вполне отвечала великолепию жизни Дианы. Присутствовали все дети и внуки, преисполненные гордости за нее.
Построенная из камня и кирпича часовня располагалась на границе домена, неподалеку от триумфального фонтана Дианы — покорительницы царственного оленя.
Этот суровый памятник сочетает античную архитектуру с христианской символикой. Фасад украшают четыре коринфские колонны. Обрамляют дверь две большие ниши, а в них — статуи Венеры и Милосердия. Над входом по обе стороны расположены еще две женские фигуры, полувыступающие из камня. Каждая из них держит фанфару. Старый Завет грозит пламенеющим мечом, повергая к ногам змея и череп. Улыбающийся Новый Завет протягивает Евангелие и цветущую ветвь. У его ног мирно пасется агнец. Над карнизом — аттик, увенчивающий фронтон, на котором изображены три Добродетели, бдящие над усыпальницей с гербом Дианы. Вместо железных колец дверь украшали эмблемы герцогини — полумесяцы. Алтарь работы Пьера Бонтана изображал Преклонение пастухов, а над ним высилась прекрасная Дева с Младенцем[602].
Посреди часовни был установлен саркофаг из черного мрамора, увенчанный коленопреклоненной статуей Дианы в чепце, придворном платье и плаще. Ансамбль этого памятника, иногда приписываемый Пьеру Бонтану, поддерживают два свитка, с четырех сторон украшенные бюстами пышногрудых сфинксов с диадемами в форме полумесяца. Усыпальница была вскрыта во время революции, потом как произведение искусства ее отправили в музей Маленьких Августинов, основанный архитектором Ленуаром, а во время распродажи музея перенесли в подвалы Версальского дворца.
Через два месяца после смерти Дианы, 5 июня 1566 года, дочери, следуя ее воле, зарегистрировали завещание матери и объявили о согласии его исполнить[603]. Документ передали королевскому нотариусу Никола Барру, поверенному города и владений Нофль-ле-Шато. Герцогиня де Буйон согласилась, чтобы были упомянуты различные унаследованные ею сеньории, чью принадлежность оспаривала у ее матери герцогиня д’Этамп: Гриньон, Марк, Нуази, Шен-Ронё, Мормулен, Сент-Обен. Уточнялось, что герцог д’Омаль и его жена получают в пользование все, что было приобретено покойной в Ане. Итак, все изъявили согласие без каких-либо возражений, как и желала Диана, и сделали это в присутствии ее доверенных лиц — племянника Луи де Брезе, епископа Mo, сводного брата Жака де Пуатье, аббата Иври, а также слуг — Франсуа де Расина, сеньора де Вильгублен, и Луи Мазе — секретаря судебного округа Бейн.
В соответствии с желанием покойной ее герцогство де Валентинуа погрузилось в траур. В церкви Сен-Валье в присутствии многочисленных прихожан 20 декабря 1566 года был исполнен «Общий и торжественный гимн о Мадам Диане». На приглашение герцогини д’Омаль, дочери усопшей, поспешили откликнуться дворяне из Монтрезора, Клапейрона, Шатонефа, Ла Саблиер, Ла Ланде, Монше, Нарратена, Шабрийана, Боссамблана — бывшие вассалы Дианы. Заупокойную мессу служил священник-иезуит из Турнона. Церковь окутали черные покровы, в часовне пылали поминальные свечи. Несколько десятков бедняков, одетых в белое, с четками и белыми восковыми свечками в руках, читали молитвы во время траурной мессы[604].
