Игорь Молотов - Черная дюжина. Общество смелых
— Конечно. Дело в том, что со временем колено Иудино было другими коленами умалено и почти уничтожено. А колено Даново, от которого произойдет антихрист, имело и имеет уже над всем израильским народом некую лидирующую силу и все остальные колена себе подчинило. Поэтому Даново колено с настоящим Израилем, как Богоносцем, не имеет совершенно ничего общего.
— То есть с тем древним, ветхозаветным Израилем, а не с сегодняшним государством?
— С тем Израилем, который был до Христа, или с Иудиным коленом, от которого происходили пророки и цари.
— А тогда, владыка, возникает такой вопрос. Я знаю, что существует в Церкви восьмое апостольское правило, если не ошибаюсь, где запрещено лицам иудейской национальности или вероисповедания быть священнослужителями. У нас сегодня это правило нарушается. В результате недобросовестно исполняются христианские обязанности священнослужителя. Как быть в этом вопросе? Ведь многие люди говорят в итоге: «Как ни зайдешь в храм, там как в синагоге!»
— Апостолы предвидели, что в священническую среду может проникнуть много людей из других Израильских колен, которые как были враждебно настроены против Христа, так будут враждебно настроены и против христианства. Но в каждом народе есть люди добрые и святые. И среди наших пастырей есть добросовестные и есть очень недобросовестные. Здесь нужно просто каждого кандидата в священство тщательно испытывать как верующего. Давать ему срок испытания, наблюдать, какие интересы он преследует, что у него на первом месте: проповедь Евангелия о Царстве Божьем или же какие-то материальные выгоды. Мне кажется, что будет время, когда придется пересмотреть каждого священника, проэкзаменовать его, пронаблюдать его нравственную жизнь, его проповедь, оценить, насколько он трудится в деле просвещения народа. И тогда все станет на свои места.
Сейчас, конечно, очень много случайных людей в Церкви, а случайных по той причине, что нет нужного образования. К сожалению, нет еще большой сети духовных учебных заведений и нет соответствующей подготовки. Ведь на священническое служение нужно подготавливать с молодых ногтей. А некоторые люди сегодня, бывшие недавно неверующими и атеистами, решают: «Пойду в попы, может, там будет лучше». И подаются в попы… Еле-еле по Псалтыри бредут, но уже становятся учителями. Другая проблема состоит еще в том, что не хватает священников на приходы, а люди просят, храмы открываются.
— Владыка, коммунисты утверждают, что корни коммунистической доктрины лежат в христианстве. Объясните ваше отношение к этой идеологии и ко многим перекрасившимся в сегодняшней политической палитре.
— Выше христианской идеологии, христианской морали человечество ничего не придумало. Поэтому коммунистическая идеология что-то взяла от христианства. «Кто не работает, тот да не ест» — говорили, что это слова Ленина. На самом деле это слова апостола Павла, это принцип жизни христианина. Как же христианину можно быть тунеядцем?
Если бы коммунисты попытались полностью исполнить все заповеди «Кодекса строителя коммунизма», о котором многие знают, то он все равно не был бы исполним по той причине, что коммунистическая идеология отвергла первую заповедь Моисея, которая призывает каждого человека признать и уверовать в Бога как трансцендентное начало, как первопричину всего бытия. Отсюда и остальные заповеди наполняются смыслом: ради чего «не убий», ради чего «не укради». Все ради того, что человек понесет ответственность перед Богом, перед своей совестью, перед ближними. А если первой заповеди нет, то другие заповеди становятся пустыми, только внешний эффект. Когда человек говорит, что Бога нет, нет веры в Бога, то ради чего исполнять завет «не укради»? Если люди не видят, перед кем отвечать, значит, можно украсть.
Пусть даже все Евангелие будет исполнимо, но если не будет того, ради чего исполняется это Евангелие — ради Бога, ради Христа, — то все это есть пустое, пустыня. Идеология коммунистическая по той причине и потерпела крах, что она содержала только этикет. Заповеди стали этикетом.
— А сегодня некоторые коммунисты и атеисты, как бы перелицевавшись, демонстрируют свою принадлежность к вере, не имея при том Бога в сердце.
— Все равно — Духа нет. А без определенного внутреннего содержания можно находить любые формы и рисовать их себе. Так что демонстрировать можно что угодно и сколько угодно.
Смычка РПЦЗ и чернорубашечников «Памяти» просуществовала всю первую половину 90-х годов. Воинственная позиция РПЦЗ сменилась примирительной, и союз с теми, кого в демократической прессе именовали «русскими фашистами», отягощал церковных иерархов. Васильев до последнего сохранял лояльность церкви зарубежья, даже после охлаждения отношений. Лидер «Памяти» считал, что Русская православная церковь непременно должна объединиться, и опередил в своем видении будущего не только других национал-патриотов, но даже самих РПЦЗ и РПЦ МП.
— Наверное, не случайно органы так называемой «объединенной оппозиции» смыкаются с так называемыми «демократами» в нападках на Национально-патриотический фронт «Память» и на Русскую православную церковь за границей?
— «Память», как национальное движение, серьезно поставила не колбасно-ликеро-водочную проблему, а вопрос возрождения духа. Это очень сложная работа, более сложная, чем то, чем занимается так называемая «оппозиция», строящая свои обвинения против «демократов» на использовании чисто животных инстинктов, так сказать, на желудочных симптомах.
Мы работаем в области духа. Нация, историческое развитие которой было механически прервано, может вернуться к жизни, только вернув себе вековой исторический опыт, завещанный предками образ жизни. Мы обязаны сами жить как подобает православным русским, помня, что один зеленый побег плодит вокруг себя целую зеленую рощу. Свой пример мы должны распространить как можно шире и сделать так, чтобы нам никто не мог помешать. Вот чем занимается «Память».
Что касается всякого рода смычек в оценке деятельности «Памяти», то они объясняются одним: если мы очень внимательно посмотрим на центры идеологического руководства коммунистами, т. н. «оппозицией» и, с другой стороны, «демократами», то мы и там, и там увидим огромное количество сионистов, скрытых и открытых, так или иначе продолжающих применять тактику разложения внутри соответствующих движений.
Смычка «оппозиции» и «демократов» происходит и оттого, что основа у них одна, и основа эта коммунистическая. Есть симптоматичные, если не символические, факты. Демократы, пришедшие к власти, посносили памятники мелким коммунистическим чиновникам, бывшим палачам-исполнителям, а вот памятники дядьке Ленину и дядьке Марксу они оставили, найдя в них особую художественную ценность (это — особое большевистское слово-знак: русские храмы сносились, как не имеющие художественной ценности). Большевики разрушили памятники «проклятого царизма» и воздвигли своих истуканов, а демократы ничего не воздвигли, своей идеологии у них нет, осталась прежняя, но разыгрывается некий спектакль.
Что касается «оппозиции», которая в общем-то неплохо ладит с «демократами», то она просто говорит о «социалистических идеалах» и «деле Ленина». И у тех, и у других в основе — коммунистическая идеология, то есть идеология иудаистской по непосредственному происхождению атеистической секты. А поскольку мы боремся против следствий иудаистского мировоззрения, против сионистов, то, естественно, обе современные силы, основывающиеся, в конечном счете, именно на этом мировоззрении, обрушиваются на нас. У них цели разрушительные, «демократы» просто разрушают. «Оппозиция» стремится к восстановлению системы разрушения, созданной начиная с 1917 года непосредственными предшественниками нынешних «демократов». А у нас цели созидательные.
— Можно ли сказать, что русским патриотом не может быть не монархист и не православный?
— Нужно уточнить понятия. Православный человек не может не быть монархистом, если он истинно православный. Монархист не может не быть верующим, ибо иерархия небесная, увенчиваемая Царем Небесным, есть прообраз и оправдание иерархии земной, возглавляемой православным царем, помазанником Божиим. Если патриот тот, кто любит Родину, то это предполагает любовь к тому, что создало эту Родину, без чего она бы была совсем другим. Если в основе русской традиции — православие и самодержавие, то было бы странно, если бы русский патриот не был бы православным монархистом.
В мире есть добро и есть зло. Тот, кто не служит добру, которое есть Бог, служит злу, отрицанию Бога, то есть, в конечном счете, сатане, религия которого — атеизм, в переводе — «без-Божие». Было бы странным, если бы человек отрицал Бога, заодно не опирался бы на национальный опыт развития и при этом был патриотом, любил бы Отечество. Такая любовь есть, но она тоже какая-то странная — как любовь к ванне, сковородке, к жареной котлете…
