Мачей Кучиньский - ЗАГАДКА ФЕСТСКОГО ДИСКА И ЗМЕЕПОКЛОННИКИ
У ацтеков произошла какая-то ужасающая идеологическая деформация, какое-то духовное извращение, чудовищное искажение воспринятой от тольтеков доктрины. Их многостороннее и богатое духовное наследие было сведено, похоже, к одной доминирующей догме: единственная цель существования человека на Земле есть питание божественного Солнца собственной кровью, дабы оно не погасло от истощения…
Оказавшись перед такой альтернативой, владыки царства вынуждены были, по мнению наших ученых, выбирать между кровавой резней и концом света. Впрочем, не все соглашаются с таким утверждением – некоторые полагают, что догмат проводился в жизнь с преувеличенной, ужасающей жестокостью исключительно ради сохранения императорской власти. Это служило не только удержанию в повиновении общества – догмат оправдывал непрекращающиеся завоевания, которые давали и тысячи пленников для жертвоприношений, и богатые трофеи и контрибуции. Товары, скот, продукты, меха, драгоценности и множество изделий ремесла стекались в Теночтитлан со всех концов мезоамериканского мира.
Лоретта Сежурне считает, что эта деформация была неизбежна. Пытаясь понять, что творилось в этом государстве, она пишет:
"По сути дела, речь идет об использовании примитивных волшебств: материальной передаче Солнцу человеческой энергии. Возвышенная проповедь вечного единства духа обернулась всеобъемлющим людоедством ".
И далее:
"Если принять во внимание, что интеллектуальный уровень этих охотничьих, кочевых народов был в большинстве случаев весьма примитивным, не говоря уже о том, что некоторое время по прибытии на плоскогорье ацтеки еще управлялись колдуньей, то станет очевидным преобразование^ их мистической мысли в магию"12.
Независимо от того, кто и что писал на эту тему, подумал я, все сводится на том, что целью гекатомб была подпитка Солнца кровью жертв, которую, как и сердца, для этой цели сжигали в храмах. Да, несомненно, такая мистическая цель была в общественной жизни ацтеков. И рисунки в кодексах, и изображения на стелах, и многочисленные сообщения очевидцев, записанные миссионерами, убедительно подтверждают это. Остается только удивляться, какой же несокрушимой силой обладал этот догмат, если во имя него общество позволило Навязать себе такое ярмо бесконечных жертв! Море страдания! Жестокий закон безропотно принимается не только людьми, скованными военной дисциплиной, но и всеми слоями общества. Среди рыцарей Орла и Ягуара были даже настоящие фанатики, убедившие себя, что их священным долгом является не защита страны, родины и семьи от врага, а смерть во имя вечного Солнца на небе. Какою же силой убеждения обладал этот мистический аргумент, если он безотказно действовал на протяжении трехсот лет, а в последние сто перед нашествием испанцев достиг степени террора! Какое он должен был иметь особое значение для самих жрецов, коли придавал такой жар и силу их доводам и, что еще удивительнее, нравственно позволял им придерживаться столь бесчеловечных постулатов! Ведь почти невероятно, что за целые века не пробуждалось сомнения, действительно ли Солнце погаснет, если мученически не погибнет мое дитя? – а вслед за сомнением- протест, сопротивление; что разнообразные политические силы не использовали возможное брожение для захвата власти; что веками народ покорно истекал кровью или равнодушно взирал на ежедневные муки пленников, захваченных среди родственных племен; что, наконец, при всей этой кровавой свистопляске ежедневно вещали о любви и милосердии.
Это можно было бы объяснить невероятным коварством политиков или какими-то чрезвычайными интересами государства, думал я, но только не за такое, исчисляемое веками, время, но только не при таких немыслимых, масштабах совершаемых жестокостей!
И тут мне пришло в голову, что, принимая во внимание и примитивность ацтеков, и имперские интересы, и жажду власти, и потребности политики, стоило, однако, более пристальное внимание обратить и на сам догмат.
Питание Солнца людской кровью… Особенновыразительно и исчерпывающе этот ритуал веры отображен на 1-й странице кодекса Лауд (см. фото 12).
Справа Миктлантекутли, Господин Смерти, обсидиановым ножом, который он держит в левой руке, рассекает грудь человека, а правой извлекает из нее сердце. Из-под ножа брызжет кровь. Изо рта бога смерти облако темной материи истекает к диску Солнца, частично заслоняя его. Это, как обычно, диск, скомпонованный из символов пламени и драгоценного камня, поскольку Солнце несет жизнь в ее первоначальной, энергетической фазе. Бог Солнца, Тонатику, восседая в светиле, пальцем касается этой темной материи, из которой в ответ появляется лента.
Бросается в глаза сходство этого изображения с рисунком из кодекса Борджиа, на котором темная материя такого же происхождения превращается в драгоценном сосуде в змеящиеся ленты с целью трансформироваться в человека. Так вот о чем шла речь! Об органической материи, возвращаемой всем живым существам умершими телами!
Здесь струя крови из груди жертвы отнюдь не питает Солнце. Да, Орел касается клювом кольца крови, окружающего солнечный диск, но у этого кольца нет связи с Землей! Оно только символ. На рисунке Солнцу – источнику жизни – отдается темная, еще неживая материя.
Неужели, подумал я, рисунок приоткрывает "второе дно" доктрины, ее глубинное значение? Все говорило за то. Может быть, приношение крови Солнцу было лишь ритуальной демонстрацией, а суть таила мысль о круговороте "пищи", энергии в природе? Я имел основание так думать после того как обнаружил многочисленные соответствия между религией толь-теков и современной биологией. Я решил проверить, не скрывается ли какое-либо рациональное зерно в идее о возвращении Солнцу того, что было им дано. Может, тогда эта идея окажется не столь сумасбродной и чудовищной, а ее исполнители – не просто варвары и убийцы?
Солнце для тех народов было понятием сложным. Об этом ясно говорят его графические символы, объединяющие диск звезды с кольцами драгоценного камня, или те, на которых из Солнца появляются двойные ленты или вырастает Древо Жизни. Солнце для индейцев было не просто огненным феноменом, совершающим движение по небу, но представлялось им хранилищем живой энергии, которая, истекая сверху на Землю, созидает здесь дочернее Солнце, пылающее в миллиардах клеток биомассы. Оба они были для них чем-то единым, и земное существовало внутри небесного. Ведь Земля, по сути, погружена в Солнце, в его газовую оболочку, в его излучение в виде частиц, которые эту оболочку образуют, а также в ливень электромагнитного излучения. Так что если рассматривать проблему в свете данных физики, жизнь на Земле невозможно рассматривать иначе, как только внутри или в пределах солнечного объекта. При таком подходе правильнее было бы говорить, что человек живет внутри Солнца, а Солнце живет жизнью им самим внутри себя созданной.
Вот такому, как мне кажется, Солнцу и самой жизни грозила, по религиозному убеждению ацтеков, гибель, и ей, по-видимому, они старались самоотверженно противодействовать.
"Все химические составляющие поверхности и атмосферы Земли находятся в постоянном обращении, так как на ограниченном пространстве планеты такое поведение материи является основным требованием, обеспечивающим непрерывное существование и развитие жизни" п.
Эти слова сказал не ацтекский мудрец и не отец Саагун записал их! А ведь словно из уст ацтеков они прозвучали для меня, когда я выписывал их из труда "Основы современной биологии" Влодзимежа Кинастовского. И далее ученый пишет:
"Циркуляция элементов и материи в биосфере носит характер питательных соединений… Травоядные животные потребляют растения, хищные поедают травоядных либо себе подобных. Водные бассейны и почву заполняют продукты обмена веществ, в первую очередь разлагаются мертвые тела растений и животных… образуя простые соединения, – и эти циклы постоянно повторяются " м.
Проще говоря: жизнь питается жизнью, одни организмы должны питаться другими, одни должны погибнуть, чтобы другие могли произвести потомство, прежде чем погибнут сами. Если бы какая-то космическая причина вынудила живой мир отказаться от этого неумолимого принципа, то за короткое время с поверхности Земли исчезли бы и растения, и животные, и люди. Остались бы, возможно, кое-какие бактерии, способные перерабатывать в пищу лишенные жизни минералы. С этой точки зрения живой мир и есть тот змей, который питается сам собою, заглатывая собственный хвост, а еще солнечную энергию, без которой он погиб бы от энергетического голода.
При таком взгляде на вопрос рисунок в кодексе Лауд становился понятным. То, что Орел пьет кровь, было лишь символом, эвфемизмом, облагораживанием прозаического и религиозного обобщения, за которым был естественный процесс: возвращение разложившихся органических субстанций в живой кругооборот.
