Вернер Альбринг - Городомля: Немецкие исследователи ракет в России
НАЧАЛО РАБОТЫ В БЛАЙХЕРОДЕ
Чтобы найти Блайхероде, нужно долго рассматривать карту, терпеливо водя по ней пальцем. Этот город расположен в Тюрингии, на восточном краю образованного ракушечником плоскогорья Айхсфельд. На карте Блайхероде обозначен как населенный пункт с числом жителей от пяти до десяти тысяч, это очень маленький город.
В последние годы войны мы привыкли к переездам заводов и научно-исследовательских институтов в маленькие населенные пункты. Это было бегством от налетов английской и американской авиации, целью которых в первую очередь были фабрики и административные здания, расположенные в больших городах.
Начиная с 1943 года очень многие предприятия военного назначения были перевезены вглубь страны. К ним относился и наш маленький институт аэродинамики и авиатехники, который из Ганновера был переведен в Гарц. А когда серией английских бомбардировок был полностью разрушен расположенный на острове Узедом в Балтийском море ракетный центр в Пенемюнде, ускоренным темпом стали строиться запасные предприятия ракетной промышленности в Тюрингии. Высоко в горах, в бывших калийных штольнях разместилось производство ракет, недалеко от Леестена построены испытательные стенды для двигателей, а в Блайхероде сосредоточены технические группы и администрация.
Кратчайшие сроки, за которые было произведено перебазирование предприятий, переселены рабочие и инженеры, возведены новые сооружения и организован выпуск продукции на новом месте, были удивительным техническим достижением.
В Блайхероде в мае 1946 года нас, четырех переселенцев — обеих женщин, маленькую дочку и меня поселили в крошечной гостинице. Эта гостиница, как, впрочем, и все остальные в то время, была переполнена. Вскоре после прибытия нас пришел поприветствовать доктор Хох. Ему не хотелось, чтобы мы оставались в этом заштатном заведении, и он великодушно пригласил всю нашу семью пожить в его просторной квартире до тех пор, пока мы не найдем собственную. Господин Хох готов был предоставить в наше распоряжение большую комнату для гостей, и после некоторого раздумья мы с благодарностью приняли его предложение и прожили у него три недели. С семьей Хох мы разделяли также и обильные трапезы. Вечером после работы к сидящим за столом присоединялся еще и господин Магнус. Он уже нашел для себя маленькую квартирку, однако его жена жила пока в Геттингене и должна была приехать в Блайхероде чуть позже.
Хох и Магнус уже полностью погрузились в новую работу. Квартирный вопрос, жизненное обеспечение, трудности с поиском работы — все эти проблемы были решены. Настроение моих товарищей находилось на вершине оптимизма. Однажды Хох сказал: «Мы пребываем сейчас в самом продуктивном умственном возрасте». Мне самому тогда было 32 года, а оба мои коллеги были не намного старше. «И это прекрасно», — продолжал Хох, — «работать над важнейшей задачей», он затянулся из своей трубки. Табак к этому времени тоже появился. «Я думаю о том, что когда-нибудь, в далеком будущем, наша Земля может стать непригодной для жизни, человечество будет вынуждено переселиться на другие планеты. И мы, создавая ракету, транспортное средство будущего, являемся пионерами». Разговор опять быстро переключился на события дня. Магнус посмотрел на Лидди, которая скручивала сигарету. Для этого ей нужен был русский табак, называемый махоркой, и папиросная бумага, края которой она смачивала пальцем и скрепляла, тогда сигарета была готова. Магнус поднес ей огонь. Он сказал задумчиво: «Нужно изобрести трубочку, которая не горит, как папиросная бумага, и которую можно использовать много раз.» Хох, всегда большой балагур, воскликнул: «Ура, Магнус изобрел трубку».
В институте, так, по старой привычке, мы называли новое место работы, наш научный отдел занимал поначалу всего одну комнату. В ней я познакомился с господином Вольфом. До самого конца войны он возглавлял в Эссене отдел баллистики на заводах Круппа, изготавливающих крупнокалиберные орудия. Ему было около пятидесяти лет. Это был несколько сутуловатый седой господин с умными глазами за стеклами очков. Он изучал астрономию. Математические методы, использующиеся астрономами для расчета траекторий небесных тел — планет, спутников, комет можно без особых проблем применять к расчетному определению траекторий полета снаряда или баллистической ракеты. Такие возможности фундаментальная наука предоставляет довольно часто: методы и научные знания из одной научной дисциплины могут быть применены в совершенно другой области, а также для создания предметов личного потребления и оружия.
Господин Вольф тотчас же втянул меня в глубокий специальный разговор об аэродинамике летательных аппаратов, о решении дифференциальных уравнений, о методах измерений. Я, в свою очередь, расспрашивал о его научных интересах. Между нами возникло полное взаимопонимание. Господин Вольф хорошо играл на рояле и даже на органе. Я был удивлен его значительными познаниями в области биологии. Он интересовался также различными философскими вопросами. В мой день рождения он подарил мне из своей библиотеки письма Шопенгауера.
Советское руководство в Блайхероде возглавлял молодой генерал Гайдуков, энергичный, решительный, хорошо знакомый со всеми техническими вопросами. Среди его многочисленных штабных офицеров выделялся полковник Победоносцев, с которым я познакомился еще во время моего первого визита в Блайхероде. Здесь был также полковник Королев[2], талантливый инженер, решения которого всегда основывались на базе точных инженерных знаний и здравом смысле. Он лучше всех был осведомлен обо всех проблемах ракетной техники.
С генералом Гайдуковым[3] я познакомился сразу же после приезда в Блайхероде. Он вызвал меня для обсуждения основных направлений моей работы. В качестве переводчика был приглашен полковник Королев, прекрасно владевший немецким. Затем я познакомился со старшим лейтенантом Мишиным[4]. Он был специалистом в области баллистики. Высокий, стройный, темноволосый, с вдумчивыми глазами, увлекательный собеседник. Его размышления всегда были научно обоснованы. Среди советских инженеров выделялся также старший лейтенант Тюлин[5], высокообразованный, эрудированный и всегда очень любезный в отношениях с людьми.
Много лет спустя, в 1983 году, на конференции по аэродинамике в Виттенберге известный русский аэродинамик Абрамович рассказал мне, что в 1946 г. он будучи полковником Советской Армии, также работал в Блайхероде, но тогда мы не встретились.
Светские отношения между нами и советскими офицерами приветствовались. Мы встречались семьями, офицеров часто сопровождали их жены. Эта дружба казалась нам тогда совершенно естественной. Однако, когда позднее мы работали в Советском Союзе, любые контакты, кроме служебных, между советскими гражданскими инженерами и немцами были запрещены. Хорошие знакомые из Блайхероде превратились в очень молчаливых людей.
Однако вернемся обратно в комнату, в которой располагался немецкий научный отдел. Мебели было очень мало, На старом стуле, балансирующем на трех ножках, я по предложению господина Вольфа рассчитывал аэродинамические характеристики ракеты.
У нас не было никакой информации о работах ракетного центра в Пенемюнде, мы не обнаружили ни одного старого отчета. Либо они были уничтожены немецкой администрацией в конце войны при приближении противника, либо все без остатка увезли американцы. Тюрингия — область, в которой находится Блайхероде, — тоже вначале была занята американцами, однако вскоре вследствие решений Ялтинской конференции, была передана под управление советской военной администрации. Демаркационная линия, намеченная Сталиным, Рузвельтом и Черчиллем в Ялте в феврале 1945 года, позднее стала границей между возникшими в 1949 году двумя немецкими государствами.
Было найдено лишь несколько рисунков ракеты А4. Это были наброски десятиметрового корпуса ракеты, напоминавшего форму заостренного снаряда. В его хвостовой части находилась большая стабилизирующая плоскость, применяемая также в дирижаблях и торпедах. Среди населения эта ракета была известна под названием V2. Немецкая пропаганда букву V объясняла сокращением слова «Vergeltungswaffe» — «оружие возмездия». Ракета могла нести к цели боевой заряд массой в одну тонну, летя со сверхзвуковой скоростью на расстояние почти в 200 км. В конце войны этими ракетами обстреливали Лондон. В момент старта ее масса составляла 10 тонн, из которых большая часть приходилась на горючее. В двух больших баках находились этиловый спирт — в качестве топлива, и жидкий кислород для его сгорания. Ракета приводилась в движение со стартовой площадки усилием реактивной струи. Каждому читателю известен этот принцип привода — вспомните маленькую шипящую ракету для фейерверка.
