Александр Никишин - Тайны русской водки. Эпоха Иосифа Сталина
В петровские времена бытовал анекдот про шута Балакирева, в котором тонко подмечены реалии времени.
На одной из ассамблей Балакирев так рассердил Петра, что тот в наказание приказал подать шуту Кубок Большого Орла.
– Помилуй, государь! – вскричал хитрый Балакирев, упав на колени.
– Пей, говорят тебе! – приказал мстительно Петр.
Балакирев выпил и, стоя на коленях, стал умолять Петра:
– Великий государь! Чувствую вину свою, чувствую милостивое твое наказание, но знаю, что заслуживаю большего.
– Как это «большего»? – удивился Петр.
– Двойного и тройного наказания. Совесть меня мучит! Вели подать другого Орла, да побольше, а то хоть и такую парочку!
Петра сильно развеселила хитрость шута.
Надо сказать, что, несмотря на свое беспробудное пьянство, Петр старался делать все, чтобы этот порок не распространялся в простом народе. Резон его был прост: казна казной и доходы доходами, но кто будет землю пахать, флот строить, в армии служить, если народ сопьется?
При нем, кстати говоря, были приняты очень жесткие «винные статьи» по «кабацкой части». В них, например, кабацким «головам» и «целовальникам» строго предписывалось смотреть, чтобы «никто через силу не пил и от безмерного питья до смерти не опился». Если же кто-либо «опился» в кабаке до смерти по попустительству кабацкого «хозяина», то последнего наказывали кнутом и большим штрафом в пользу жены и детей опившегося.
Пить надлежало «умеренно и честно в веселие и отраду, а не в пагубу своей души». Злостным пьяницам грозили наказания: битье батогами, сидение в яме, штрафы. Если кто-то просто напивался «до потери соображения», такого «обирали всего», т. е. раздевали догола, укладывали в особый чулан (предтеча первых русских вытрезвителей), чтобы проспался, а когда просыпался, то увещевали его словами, а все «обобранное» возвращали в целости, взяв с него, сколько он пропил.
Видимо, бурные годы пьяной молодости Петра дали о себе знать в зрелости. Что мне дает основание делать такие выводы? Пособие тех лет для обучения и воспитания дворян «Юности честное зерцало, или Показание к житейскому обхождению» 1717 года. Оно составлено сподвижниками Петра, и в нем, как я понимаю, не без совета императора-выпивохи звучит призыв к молодежи от пьянства воздерживаться и «от того бегать, ибо из того ничто ино вырастает, кроме великой беды и напасти телесные и душевные».
И, что немаловажно, «разорение пожиткам».
«Честный отрок должен остерегать себя от неравных побратенств в питье, чтоб ему опосле о том не раскаиваться было. И дабы иногда новый его побратеник не напал на него бесчестными и необыкновенными словами, что часто случается, ибо когда кто с кем побратенство выпьют, то чрез оное дается повод и способ к потерянию своей чести…»
Надо сказать, что с уходом Петра Алексеевича Романова из жизни мало что изменилось в гастрономических предпочтениях русской аристократии. Как пили, так и продолжали пить. Пьяные офицеры-заговорщики, к примеру, по наущению Екатерины убили царя Павла.
Сталин мог не переживать по поводу своего выбора – за сохранение сухого закона при его всевластии выступать было некому. Как и при Петре. «Руси есть веселие пити, не можем без того быти», – сказал когда-то князь Владимир в другом, правда, контексте.
И Петр, и Сталин из этого тезиса сделали свои выводы – без водки нет русской государственности. Будь на месте этих, скажем так, выпивающих людей трезвенники, история России могла бы пойти по иному, трезвому, пути. Не судьба, знать.
Первая водка новой власти
Среди последних работ, связанных с историей русской водки, несомненный интерес представляет фундаментальный «Энциклопедический словарь спиртных напитков», содержащий 3500 названий.
Данный солидный труд сопровождает подзаголовок «История спиртных напитков от глубокой древности до наших дней».
Все 1343 страницы «Словаря» содержат самые разнообразные сведения о водке, коньяке, роме, текиле, сакэ, спирте, настойках, наливках и проч.
Книга, несомненно, полезная, не без претензии на широкую популярность среди специалистов и любознательных потребителей алкогольных напитков, если бы не досадные промахи, допущенные ее составителями или по незнанию, или по нехватке справочного материала.
В разделе «Водка» (сорта и марки водок) читаю статью «Новоблагословенная»:
«Новоблагословенная, – ой, ж., ирон., общеарг. Водка после возобновления ее выпуска в СССР в 1924 году.
Содержание спирта. 30 % об.»
«– Новоблагословенная? – осведомился он.
– Бог с вами, голубчик, – отозвался хозяин, – это спирт, Дарья Петровна сама отлично готовит водку.
– Не скажите, Филипп Филиппович, все утверждают, что очень приличная. Тридцать градусов.
– А водка должна быть в сорок градусов, а не в тридцать…»
(Булгаков М.А. Собачье сердце. 1925).
Син.: рыковка.
СЭ. «Производство водки в СССР, прекращенное еще царским правительством в 1914 г., было восстановлено постановлением ЦИК и СНК СССР от 26.08.1923 г. и фактически началось в 1924 г. Правительство как бы «благословило» возобновление производства водки».
«Благословили», – потому и «новоблагословенная»?
Так ли это? Из каких таких интересных фактов истории исходят авторы «Словаря», делая такое заключение?
Для начала расшифрую сокращения, употребленные в «Энциклопедическом словаре».
«Общеарг.», как поясняет словарь, это «слово, принадлежащее к общеупотребительной арготической (ненормативной) лексике». «Ж» – это женский род. «Ирой.» – это что-то ироническое. «Сии.» – синоним.
С «ж.», как не согласиться, согласен, водка – женского рода. Арготическая лексика? Пусть будет. Но вот «ироническое» ли это название? Попытаюсь поспорить с составителями книги.
В дневнике русского писателя М.А. Булгакова, фрагмент повести которого приведен авторами словаря («Собачье сердце»), о первой водке новой советской власти есть любопытная запись:
«В ночь с 20 на 21 декабря 1924 г. в Москве событие – выпустили 30– градусную водку, которую публика с полным основанием назвала «Рыковкой». Отличается она от царской водки тем, что на десять градусов слабее, хуже на вкус и в четыре раза ее дороже. Бутылка ее стоит 1 р. 75 коп.»
Есть об этом и у Варлама Шаламова, воспевшего героизм и мужество части советского народа, пребывавшего за колючей проволокой сталинских концлагерей («Перчатка, или КР-2»). По его мнению, выпуск водки в тот год был для нашего народа чем-то сродни высадке марсиан на Землю:
«Эта водка-рыковка – первая сорокоградусная (тут В. Шаламов ошибся– 30-градусная. – Прим. А.Н.), которой внезапно стало торговать государство, выпуск ее наделал немало шума и в Москве. Ведь в России с 1914 года, с войны, был сухой закон, а в революцию даже самая мысль, что государство может торговать водкой, отвергалась. После Гражданской Россия знала только самогонку, и немало славных страниц вписано тогдашней милицией в борьбе с самогоноварением…
Я сам помню, своими глазами видел разбиваемый водочный магазин на Тверской пьяной толпой. На Пушкинской площади толпа окружила милиционера, велела ему плясать, и милиционер плясал…»
Авторы «Словаря» приводят синоним первой водки советской власти – «рыковка», не беря на себя труд объяснить появление именно такого названия: как М.А. Булгаков – «с полным основанием», имея в виду дурной вкус этой водки – «слабее» царской, «хуже на вкус», т. е. без энтузиазма и скорее в негативном плане, или же просто по фамилии Предсов-наркома (Председателя Совета народных комиссаров. – Прим. А.Н.) коммуниста Алексея Рыкова, «благословившего» от лица советской власти «возобновление производства водки»?
Что касается арготического названия «новоблагословенная», тут у авторов явные провалы в знании фактического материала. Не потому она прозывалась «новоблагословенная», что ее «благословила» безбожная советская власть в лице Рыкова, который был ответственен за выпуск первой советской водки, а потом – расстрелян. (Как и «рыковку» при Рыкове, прозвали «андроповкой» дешевую водку, выпускавшуюся при Андропове.)
(Кстати, в эти годы церковь признала Советы, но только по причине введения НЭПа. Как пишет тот же М.А. Булгаков в дневнике от 11 июля 1923 года: «Недавно же произошло еще более замечательное событие: патриарх Тихон вдруг написал заявление, в котором отрекается от своего заблуждения по отношению к Сов(етской) власти, объявляет, что он больше не враг ей, и т. д. На заборах и стенах позавчера появилось воззвание патриарха, начинающееся словами: «Мы, Божьей милостью, патриарх Московский и всея Руси…» Но это так, к слову.)
«Новоблагословенной» же называли первую советскую водку по другой причине. И чтобы раскрыть ее, обратимся к коллекции водочных бутылок и этикеток, которую я собираю многие годы. Большой раздел занимают в ней образцы продукции Московского завода «Кристалл», который располагается по адресу: улица Самокатная, дом 4, в районе Лефортово.
