Александр Прасол - От Эдо до Токио и обратно. Культура, быт и нравы Японии эпохи Токугава
Пожарная вышка в районе Бакуротё. Источник: HA
Однако, несмотря на все усилия, окончательно справиться с огнем не удалось. Пожары, малые и крупные, продолжались. В мае 1844 года полыхнуло там, где не должно было загореться никогда — в самом замке Эдо. Пожар начался на женской половине в предрассветный час и унес более ста жизней. Сгорела большая часть Большого внутреннего покоя (Ооку) и личных помещений сёгуна. Пожар запомнился также тем, что сам сёгун Иэёси вынужден был спасаться босиком, без раскрытого над ним зонтика, вместе со своей беременной наложницей. Таким его не видели никогда — ни до, ни после этого пожара.
После 1867 года, когда сёгун передал власть императору, ситуация с пожарами в столице не изменилась. С 1868 по 1890 год огонь вырывался из-под контроля 121 раз, 18 самых крупных пожаров уничтожили более тысячи домов каждый. В 1879 году в столице сгорело 10613 зданий, а в 1881 году — 10637 [Оги, 1983]. Известный художник Кобаяси Киётика (1847–1915) оставил зарисовку, на которой гигантское пламя высотой с пятиэтажный дом пожирает один квартал за другим. Дом самого художника тоже сгорел.
Мост Эйтай. Старинная гравюра
Девятнадцатого августа 1807 года в Эдо случилось еще одно несчастье. Пятью годами ранее во время мощного тайфуна обрушился мост Эйтай на реке Сумида. Его построили в 1698 году и открыли к 50-летию пятого сёгуна Цунаёси. Долгое время 200-метровый мост оставался самым большим в столице. Сегодня в Токио девятнадцать таких мостов, а в то время их было только пять и использовались они очень интенсивно. Мост содержался за счет городской казны, а денег в ней, как обычно, не было. Поэтому разрушенный тайфуном мост кое-как починили и оставили до лучших времен. В означенный день проходил большой городской праздник, на который люди приехали издалека. На время прохода под мостом Эйтай прогулочного судна с почетными гостями его перекрыли, а затем вновь открыли для гуляющих. Скопившиеся по обеим сторонам люди хлынули на мост, и он обрушился. Погибло более полутора тысяч человек. Ответственных за техническое состояние моста судили и сослали на отдаленные острова.
Поджигатели
Вернемся к главной городской проблеме — пожарам. Что мешало людям победить огонь? Главным образом, как ни парадоксально, извечное стремление человека к новым свершениям. Противопожарные пустоши оставались таковыми недолго. В городах земля всегда в дефиците, поэтому спустя несколько лет там непременно строилось что-нибудь сгораемое. К началу XVIII века число искусственных пустырей в столице возросло с пяти до тринадцати, однако удерживать горожан от их застройки становилось все труднее. Чаще всего там начинали стихийно заниматься куплей-продажей, а следом за торговцами приходили строители.
Кроме естественных причин возникновения пожаров, были и искусственные. Иногда пожары устраивали люди.
В столицу постоянно приезжали на заработки провинциалы, многие из них подолгу оставались без работы. Кто-то при пожаре терял крышу над головой, а кто-то получал долгожданную работу: после пожаров начиналось интенсивное строительство, требовавшее рабочих рук.
Свою лепту вносили и некоторые жуликоватые торговцы древесиной: они подкупали морально неустойчивых граждан, которые глухой ночью устраивали пожар в густонаселенном квартале. Последующее строительство приносило торговцам хорошую прибыль, поскольку древесину они покупали в спокойное время и по низким ценам, а продавали после пожара в условиях ажиотажного спроса уже совсем по другим. Конечно, это был риск, потому что за поджог карали смертью, но зато и прибыль получалась незаурядная.
Неприкасаемым (хинин) пожары тоже приносили пользу. Разбор пепелищ, уборка трупов и другая грязная работа, которую выполняли только неприкасаемые, давала им дополнительный заработок. Например, снятую с погибших одежду они имели право забрать себе. Кроме того, во всеобщей суматохе им легче было поживиться, стянув что-нибудь. И, хотя пожарные бригады оцепляли очаг возгорания, не пропуская посторонних, многим удавалось туда проникнуть. Поэтому люди из низших каст иногда занимались поджогами.
И, наконец, чистый криминал. В конце XVII века шайки бандитов стали завершать вооруженные налеты на дома поджогом, чтобы уничтожить следы. Эта практика распространилась настолько широко, что в 1683 году для борьбы с грабежами было создано полицейское спецподразделение.
Казнь на костре. Источник: НА
Все эти люди вносили “посильный вклад” в организацию пожаров. Они могли возникать ежедневно или даже несколько раз в день. В конце XVII века современник так описывал столичные будни: “28 ноября и 28 декабря 1680 года случились большие пожары. Потом до февраля где-то горело каждый день, да не по разу, а по пять-шесть, а то и восемь-девять раз на дню. Все это были поджоги” [Тода, 1998].
С поджигателями боролись жестоко. Их допрашивали, пытали, а добившись признания, без колебаний приговаривали к смерти. Потом целый день возили по городу и вечером казнили. Мужчин и женщин, взрослых и несовершеннолетних — всех. Двадцать восьмого декабря 1682 года 14-летняя девочка, приемная дочь городского овощника по имени Таробэй, на почве несчастной любви попыталась поджечь лавку. Была арестована 2 марта 1683 года, спустя 27 дней казнена на костре.
Для устрашения населения поджигателей казнили публично, в присутствии чиновников Городского магистрата (Мати бугё). Приготовления к казни выполняли люди из касты неприкасаемых. Но осужденные погибали не от огня: пока неприкасаемые раздували пламя, размахивая соломенными циновками, несчастный обычно задыхался в дыму, и все дальнейшее было рассчитано на устрашение присутствующих. С этой же целью труп казненного еще три дня и две ночи не убирали. Только в 1682 году в столице таким образом казнили 50 поджигателей — по одному преступнику в неделю.
Чтобы выявить злоумышленников, изыскивались все новые и новые способы. В Эдо было много цирюльников (камиюи, букв. заплетание волос), и работали они в самых оживленных кварталах. К началу эпохи Токугава классическая воинская прическа сакаяки (выбритые лоб и макушка) перестала быть чисто воинской — теперь ее носило все мужское население страны. В древности воины брили голову, чтобы она не перегревалась под шлемом и пот не заливал глаза, но в эпоху междоусобных войн почти все мужчины прошли через поля сражений, и высоко обритый лоб превратился во вторичный половой признак. Самурайским юношам в первый раз голову брили в 15 лет, во время церемонии достижения совершеннолетия (гэмпуку). Прическа горожанина той эпохи имела множество вариаций и ясно указывала на его принадлежность к той или иной социальной, профессиональной, даже возрастной группе. Для ее сооружения требовались определенные навыки, поэтому цирюльникам работы хватало[8].
Детская прическа горожанина
Подростковая самурайская прическа
Магистрат решил поставить разветвленную сеть цирюлен на службу городу. С утра до вечера остригая, брея и укладывая, парикмахеры наблюдали водоворот городской жизни, пропуская через себя никогда не иссякающий поток столичных сплетен и новостей. Специфика профессии этому очень способствовала — глаза и руки у парикмахера постоянно в работе, а язык и уши совершенно не задействованы. Не использовать такой резерв в общественно полезном деле было бы ошибкой. По свидетельствам современников, многие столичные преступления, в том числе поджоги, были раскрыты с помощью этих неофициальных информаторов. Каждое утро они являлись с докладом в усадьбу квартального полицейского (досин).
Прическа взрослого горожанина
В современной Японии парикмахеров к осведомительству уже не привлекают, однако специфика их профессии не изменилась — они по-прежнему очень коммуникабельны. В 2010 году законодательное собрание города Тояма приняло решение использовать это качество на благо японского общества, несущего потери от депрессий и самоубийств. Правительство в 2010-х годах официально объявило борьбу с депрессией задачей государственной важности. В префектуре Тояма статистика самоубийств не выше средней по стране — 24 случая на 100 тысяч человек, но в последние годы этот показатель неуклонно растет. “Надо что-то делать”, — решили депутаты и пригласили работников 650 зарегистрированных в городе парикмахерских и косметических салонов принять участие в муниципальной программе. Для парикмахеров открыли специальные курсы, где дипломированные специалисты обучают их основам первой психологической помощи. Наблюдения показали, что именно в салонах и парикмахерских люди охотно рассказывают о своих проблемах. Всем участникам программы выдали брошюры, а их рабочие места отметили специальными знаками. Поговорив с клиентом по душам и убедившись, что тот готов внять совету, парикмахер деликатно рекомендует ему специалиста, который может помочь.
