Джалал Баргушад - Обнаженный меч
...И Баруменд, и Кялдания, и Гаранфиль, и Ругия пили вино, веселились. Неугомонная шутница Ругия, лукаво поведя глазами, многозначительно спросила Кялданшо:
- Невестка, а вдруг Бабек возьмет да женится на дочке Сунуксксго князя Васака? Что тогда сделаешь?
Подавив сомнения и тревогу, Кялдания улыбнулась:
- Ах, если б все были такими верными, преданными, как мой Бабек. Помните, как после Хаштадсарской битвы Бабек отпустил попавшую в плен арабскую красавицу? Как проводил ее со слепым дервишем в Аравию? Я верю, если его обступят сто красавиц, он даже краешком глаза ни на кого не взглянет.
Насупив броби, Ругия зачмокала толстыми накрашенными губами и со смехом повела плечами:
- Ты еще плохо знаешь мужчин, невестушка! Такого красавца, как Бабек, где найти? Сам византийский император Феофил мечтает выдать свою дочь за него, а армянский князь Васак и подавно.
Кялдания смутилась, но не подала виду, к тому же свекровь Баруменд была рядом, надо было соблюдать приличия. Кялдания была рада, что свекровь сделала такое доброе дело - привезла с
собой Ругию и Гаранфиль из Базза в Билалабад. Что было делать в Баззе этим натерпевшимся в Золотом дворце и привыкшим к школе работорговца Фенхаса бывшим рабыням?!
Кялдания время от времени украдкой поглядывала на ворота. Прислушивалась к каждому шороху. Ей казалось, что вот-вот, распахнув ворота, войдет Бабек и скажет: "Вот и я, милая. Праздник Ста дней вместе справим!" Но никто не приезжал, не приходил. Если бы кто-нибудь подошел к воротам, то Чанбар, вытянувший лапы на снегу и косящийся на угощение, тотчас почуял бы и залаял.
К полуночи снег пошел гуще. При свете огня казалось, что великий Ормузд осыпает головы женщин серебряной пыльцой. Гаранфиль то и дело подставляла руку таявшим с приближением к огню снежинкам. Как это было прекрасно! Казалось, бабочки садились ей на руку и тотчас исчезали. Она еще не видела такого веселого праздника. Пышный, разукрашенный Золотой дворец на протяжении многих лет был золотой клеткой для нее. Теперь же она, во дворе своей тети, наслаждалась свободой. Да есть ли в мире что-либо дороже свободы?!
- Ах, тетя, побольше бы таких праздников! - вырвалось у Гаранфиль. - Какие прекрасные обычаи, оказывается, у наших огнепоклонников! Жаль, что я узнаю их под конец жизни.
- Доченька, что ты еще видела, - откликнулась Баруменд и наполнила кубки вином. - У нас столько добрых праздников!.. Многие из них халиф запретил. А теперь, когда Бабек изгнал незваных гостей из Азербайджана, мы снова справляем их. Дай бог здоровья, тогда увидишь праздник бахманджа - до конца жизни не забудешь.
- Бахманджа? - переспросила Гаранфиль. - Тетя, что это за праздник?
- Да будет твоей жертвой тетя. Наверно, ты видела розы по названию Бахманджа? Когда они расцветают, выжимаем их сок, добавляем в молоко, засыпаем туда бобы и горох... Когда сварится. на всю округу аромат.
От радости Гаранфиль готова была полететь. Она опять тронула струны своего тамбура. От звонкого голоса женщины, казалось вот-вот попадают сосульки, свисающие с веток тутового дерева. Баруменд кочережкой помешивала в очаге, огонь разгорался все сильнее.
Ругия раскаивалась, что пошутила с Кялданией. Вновь перед ее взором возник Золотой дворец и почудились запахи опочивальни халифа ар-Рашида... а Гаранфиль словно и не слышала этого разговора. Если на то пошло, в чем же состояла вина Гаранфиль? Разве она добровольно пошла в Золотой дворец? Никому не пожелала бы она такой участи. Баруменд по лицу племянницы догадывалась какие думы одолевают ее.
Близился рассвет. Падающие снежинки шипели, попадая в огонь. Хором голосили петухи, перелаивались собаки. Село еще неспело. Все веселились у огня. То и дело слышались имена пророка Ширвина, великого Ормузда. Огнепоклонники молились огню, проклинали тех, кто казнил Абу Муслима, и поносили врага Джавидана - Лупоглазого Абу Имрана. И все как один просили у великого Ормузда придать силу рукам Бабека.
Очаг Баруменд горел вовсю. Как только умолкал тамбур, Баруменд возобновляла разговор, расхваливала праздники огнепоклонников. Она увлеченно говорила о празднике майдьюзарам. Утверждала, что небо было создано именно в этот день. Баруменд рассказывала так, как будто ее устами гласил сам главный жрец. Она рассказывала, что в день праздника майдуюшахим возникла вода, а в день праздника пайашахьям была создана земля. Животные появились на свет в день праздника аясарам, а в праздник майдуюрам проросли злаки. В день праздника Ста дней великий Ормузд даровал людям огонь... Сказала, что праздник новруз, справляемый ныне мусульманами, перенят ими у огнепоклонников. Название его - хамаспатмадмед. Мусульмане же называют его "новруз". Жаль, сын мой не может приезжать на праздники. Что поделаешь - разве война дает передохнуть! В прошлом году обещал, да не смог приехать на праздник фарвардикан. Боюсь, дух его отца, Абдуллы, обидится. Гаранфиль спросила:
- А что за праздник фарвардикан, тетя?
- Ой, да будет твоей жертвой тетя, разве ты не слышала даже названия этого праздника? В этот день духи предков спускаются с небес и посещают свои дома. К этому дню надо навести чистоту и порядок во дворе и в доме, приготовить вкусную еду. Надо еще выделить угощение для духов и поставить на крышу дома. Духи предков спустятся с небес и увидят - дети поминают их, увидят, как живут их дети.
Глянув на Ругию, Гаранфиль пожала плечами, скривила губы. Баруменд расстроилась. Она почувствовала, что племянница не принимает ее слова всерьез.
- Дочка, - посуровела Баруменд. - Великий Ормузд может рассердиться. Халифские дворцы, кажется, испортили вам головы. Может, вы не верите в духов?
Немного помолчав, Баруменд продолжила:
- Да, Мобед-Мобедан говорит, что падишах Куруш138, умирая, призвал к себе сына Комбоджию и, завещая, сказал ему: "Сын мой, дух не умирает, а покидает тело, покидает и становится чистым, безгрешным, святым". Падишах Куруш сказал: "Сын мой, после моей смерти вы не сможете видеть меня, а я, когда захочу, смогу увидеть вас. Буду навещать и смотреть, как вы живете, как управляете государством".
Ругия неожиданно расхохоталась:
- Тетя Баруменд рассказывает сказки... - произнесла она сквозь смех. Выходит, что дух сластолюбца халифа Гаруна теперь разыскивает нас. Этот старый кобель норовил и на тот свет отправиться в объятьях своей наложницы...
Несдержанность Ругии покоробила Баруменд. Но, преодолев неприятное чувство, она поспешила возвратить разговор к его началу.
- А еще праздник Нахид139... Живы будем, в следующем году и этот праздник увидите. Нахид - пери вод. Ее и Анаид называют. По настоянию Мобед-Мобедана к будущему году у родника Новлу построят святилище в честь пери вод. И Бабек дал свое согласие на это. Праздник Нахид будем справлять в этом святилище. Вот радость-то! И пенье, и игры, и пляски! А Мобед-Мобедан сам будет раздавать мясо принесенных в жертву животных. Мусульмане и этот наш праздник переиначили. Когда долго не идут дожди, они собираются у родников, озер, речек и там жертвы приносят, больше всего баранов, конечно.
Внезапно Чанбар вскочил и рванулся к воротам. В тот же миг ворота распахнулись и во двор вошли семь девушек с разукрашенными подносами в руках. Поверх красных платьев на них были надеты белые шубки. Баруменд рассадила гостей вокруг очага. Поев-попив, девушки завели песню:
Соловей поет в саду,
Пой-пой, цветик мой,
И порхает на виду,
Пой-пой, цветик мой,
Я не выйду за чужого,
Пой-пой, цветик мой,
Своего игида жду.
Пой-пой, цветик мой.
Выждав, когда отзвучит припев, Ругия улыбнулась Кялдание, и сказала ей в наступившей тишине:
- Не горюй, сестрица! Если Бабек обойдет весь Иран и Туран такой красавицы, как ты, не найдет. Дочь Сунукского князя Васака тебе даже в подметки не годится.
Кялдания залилась румянцем.
Ругия, подмигнув девушкам, запела теперь уже одна:
У меня сурьма твоя,
Пой-пой, цветик мой,
За другого не пойду,
Пой-пой, цветик мой.
У Баруменд от радости словно крылья вырастали. Девушки и молодые женщины веселились у очага. Ей очень хотелось, чтоб всегда во дворе ее мужа раздавались песни. Хотела, чтоб в очаге ее сына всегда пылал огонь. Мать хотела, чтобы всегда этот двор с красными воротами полнился радостными голосами.
Вдруг послышалось конское ржанье. Устроившийся у ворот Чанбар, виляя хвостом, выскочил на дорогу. Это приехал Бабек.., Сокол, сидящий на плече хозяина, горделиво расправил крылья. Женщины обступили Бабека.
XXXVII
НЕУМОЛИМЫЙ ВЛАСТЕЛИН
Где беки, что славились
мощью своею,
где каждый, кто хвастал:
я миром владею?
Похитила смерть
и сокрыла их твердь,
а бренный сей мир,
как доныне стоит.
Встречающий мир,
привечающий мир,
пути наши смертью
венчающий мир.
"Китаби
Деде Коркут"
