Леон Урис - Эксодус (Книга 1 и 2)
Все это нагоняло скуку на Якова. Ему не хватало действия. Пробыв месяцев шесть в рядах "Охранников", он снова заметался по стране, ища, чем бы заполнить внутреннюю пустоту.
Иося не был в восторге от своей деятельности в рядах "Охранников", но и не страдал. Эта работа давала ему больше удовлетворения, чем покупка земельных участков; к тому же она доказывала, что евреи вполне могут постоять за себя, и вовсе они не "обреченные". Он с нетерпением ждал каждый раз очередного рейда на север, где он мог побывать у своего друга Каммала, а затем подняться на гору и предаваться своей мечте.
В глубине души он всегда готовился к этим поездкам в Рош-Пину и заранее предвкушал радость, ожидавшую его там. Подъезжая к селу, он всегда подтягивался, сидя на своем белом жеребце, чтобы вид у него был еще более внушительный. Чем ближе он подъезжал, тем сильнее у него билось сердце, потому что он знал, что Сара, эта смуглая девушка из Верхней Силезии, наблюдает за ним. Но когда они сидели рядом, Иося словно набирал воды в рот.
Сара не знала, что делать. Ей никак не удавалось сломить его застенчивость. Если бы это было на старой родине, все было бы гораздо проще: "шадхн" отправился бы к родителям Иоси и все бы устроил. Здесь не было не только "шадхена", но не было даже раввина.
Так прошел год.
В один прекрасный день Иося неожиданно приехал в Рош-Пину. Его хватило только на то, чтобы спросить - не согласится ли она поехать с ним в долину Хулы, расположенную недалеко на севере.
Сару охватило волнение. Никто из евреев, кроме Иоси Рабинского, не отваживался севернее Рош-Пины. Они пронеслись мимо Абу-Йеши, затем поднялись в горы. Они остановились на вершине его горы.
- Вот на этом самом месте я перешел когда-то границу, - нежно сказал он.
Достаточно было видеть, с какой нежностью Иося смотрит вниз на долину Хулы, чтобы понять, как сильно это место запало ему в сердце. Так они стояли оба и долго смотрели вниз. Сара едва доходила ему до плеча.
По ее телу прошла теплая волна любви. Она поняла, что это был единственный путь, которым Иося мог выражать свои самые сокровенные чувства.
- Иося Рабинский, - прошептала Сара, - вы не хотите жениться на мне?
Иося прочистил горло и пробормотал:
- Да... э... как странно, что вы об этом заговорили как раз сейчас! Я только что хотел задать вам примерно тот же вопрос.
Никогда еще в Палестине не было свадьбы, которую бы можно было сравнить со свадьбой Иоси и Сары. Гости съехались со всей Галилеи и даже из далекой Яффы, откуда было два дня езды до Сафеда. Пришли "Охранники", приехал Яков, явились все жители Рош-Пины, пришли и турки, и Каммал, и даже Сулейман. Все пришли посмотреть, как Иосю и Сару венчают под балдахином, как они произносят ритуальный обет и пьют освященное вино. Потом Иося бросил свой стакан на землю и, в память разрушения храма, раздавил его каблуком. Угощений было столько, что можно было накормить целый полк, и танцы и веселье продолжались чуть ли не целую неделю.
Когда гости разъехались, Иося повел жену в свою палатку на склоне горы Канаан и там они провели первую брачную ночь.
Затем молодожены распрощались с горой Канаан и отправились в Яффу, где их ждала напряженная работа. Он пользовался к этому времени немалой славой и обладал всеми необходимыми качествами для работы с новоприбывшими, для их бытового и трудового устройства в этой незнакомой для них стране. Он подписал договор с Сионистской организацией и стал одним из руководителей Сионистского Поселенческого Общества.
В 1909 году к Иосе обратились за советом по очень важному делу. Многие из евреев, проживавших в Яффе, стремились к улучшению жилищных, санитарных и культурных условий, создать которые в старом арабском городе было невозможно. Иося приложил большие усилия, чтобы купить полосу земли к северу от Яффы, которая состояла из песка и цитрусовых плантаций.
На этой полосе земли был построен первый чисто еврейский город за две тысячи лет. Город назвали "Холмом весны" - Тель-Авив.
Глава 9
Старые сельскохозяйственные поселения находились в весьма плачевном состоянии. Причин для этого было много. Прежде всего - равнодушие, апатия и совершенное отсутствие идеалов у поселенцев. Они по-прежнему выращивали только культуры на экспорт и продолжали использовать дешевый труд арабов. Несмотря на приток евреев и на сильное желание этих евреев обрабатывать землю в стране, очень трудно было убедить старых хозяев давать новоприбывшим работу.
В общем и целом положение страны было малоутешительным. Оно мало чем изменилось за те двадцать лет, что братья Рабинские находились в Палестине. Какая-то работа, правда, велась вокруг нынешнего Тель-Авива, но это было, пожалуй, все.
Энергия и душевный подъем, которые привезли с собой люди второй волны иммиграции, начинали улетучиваться. Как некогда Яков и Иося, так и эти новоприбывшие метались с места на место бесцельно и нигде не пускали корней.
По мере того как Сионистское поселенческое общество приобретало все больше и больше земли, становилось ясно, что необходим какой-то крутой перелом в самом подходе к проблеме заселения страны.
Иося и многие его товарищи давно уже пришли к убеждению, что индивидуальный способ ведения хозяйства просто физически невозможен. Тут и проблема безопасности, и отсутствие у евреев сельскохозяйственного опыта, а главное - страшная запущенность земли.
То, к чему стремился Иося на своей новой родине, это были села, жители которых обрабатывали бы землю собственными руками, вели бы смешанное хозяйство, чтобы прокормить себя без посторонней помощи, и были бы и состоянии постоять за себя сами. Из этого само собой вытекало основное требование, чтобы вся земля была собственностью Сионистского поселенческого общества, то есть всенародной собственностью. На этой земле должен был допускаться только самостоятельный труд: чтобы еврей возделывал землю сам и не имел права нанять ни евреев, ни арабов.
Вскоре произошло еще одно важное событие, а именно, когда евреи Второй алии торжественно поклялись трудиться исключительно на благо страны, строить родину, не руководствуясь личными соображениями и выгодой. Это обязательство подходило уже вплотную к идеям, приведшим впоследствии к созданию коллективных хозяйств.
Сельскохозяйственная коммуна родилась не из общественных или политических идеалов. Она вытекала как настоятельная необходимость из борьбы за существование: другого пути просто не было.
Таким образом были созданы предпосылки для драматического эксперимента. Шел 1909 год. Сионистское поселенческое общество купило четыре тысячи дунамов земли к югу от Тивериады, там, где река Иордан вливалась в Тивериадское озеро. Это было сплошное болото. Общество снабдило двадцать молодых парней и девушек инвентарем, а также продовольствием и деньгами на год, и поставило перед ними задачу освоить эту землю.
Иося отправился вместе с ними, помогая им поставить палатки на краю болота. Они назвали это место "Шошана"; так называется дикая роза, которая растет в окрестностях Тивериадского озера.
Опыт на всенародной земле в Шошане мог и должен был служить ключом для будущего заселения страны. Это был самый важный шаг, предпринятый евреями со времени исхода.
Построили три барака из необстроганных досок. Один служил столовой и местом для собраний, второй - сараем и складом для инструментов, а третий жильем для шестнадцати мужчин и четырех женщин.
В первую зиму бараки рухнули раз десять под натиском ветров и воды. Кругом была такая грязь, что они надолго были оторваны от мира. В конце концов им пришлось перебраться в соседнюю арабскую деревню, где они и дождались весны.
Весной, когда закипела работа, Иося навестил Шошану. Нужно было шаг за шагом отвоевывать землю у болота. Посадили сотни австралийских эвкалиптов, которые должны были вбирать влагу. Копали вручную дренажные канавы, работали от зари до зари, а треть все время болела малярией. У них было только одно средство против малярии: старое арабское средство, состоявшее в том, чтобы надрезать мочки ушей и пустить кровь. Все лето они работали в адской жаре и по пояс в болоте.
Однако прошел год, и уже можно было видеть первые результаты их нечеловеческого труда: часть болота была осушена. Теперь нужно было вывезти камни с поля, для чего использовали ослов, а также вырубить и сжечь кустарник.
В Тель-Авиве Иося продолжал упорно бороться в поддержку эксперимента. Он убедился, что стремление построить себе родину было настолько сильно, что по крайней мере эти два десятка человек были по-прежнему готовы изнемогать безвозмездно на этой неблагодарной и изнурительной работе.
В Шошане трудностям не было конца, но по истечении двух лет было освоено достаточно земли, чтобы можно было приступить к севу. Это был весьма критический момент, так как почти никто из всей группы не имел ни малейшего понятия о том, что сеять, как сеять, и с трудом даже отличал курицу от петуха. Они принялись за дело наобум, и результаты, конечно, были плачевные. Они не умели провести ровную борозду плугом; не знали, как нужно сеять, как сажать деревья; не умели доить корову; все это было для них сплошной тайной.
