Леон Урис - Эксодус (Книга 1 и 2)
- Я подумаю, - сказал он.
Иося и впрямь подумал. Ему надоели эти покупки земли для Шумановского фонда и основание новых поселений, которым суждено жить на пожертвования.
Десяток вооруженных евреев, сорвиголов вроде Якова, могли доставить немало хлопот. Спокойствие и мудрость - вот в чем нуждался вооруженный отряд. Однако мысль о том, что придется жить в окрестностях горы Канаан, откуда можно будет отправляться время от времени в долину Хулы, была слишком великим соблазном.
Иося уволился из де Шумановского фонда и присоединился к отряду, когда тот прибыл к горе Канаан. Они назвали свою организацию "Гашомер" - "Охранник".
Отряд Иоси должен был охранять местность, расположенную по кругу от горы Канаан и Рош-Пины на севере вдоль Тивериадского озера до Гиносара на юге, и до Сафеда и Мерена - на западе.
Иося знал, что рано или поздно не миновать стычек. Как только бедуины убедятся, что они потеряли выгодную работу, они, конечно, нападут на отряд. Он разработал план, как избегнуть столкновения. Самые воинственные племена бедуинов возглавлял старый ренегат и контрабандист, которого звали Сулейманом, и силы которого были, как правило расположены в горах над Абу-Йешей. За свои услуги по "охране" Сулейман вымогал у крестьян Рош-Пины около четверти урожая. Назавтра после прибытия отряда, когда арабы еще ничего не успели узнать, Иося отправился верхом, один и без оружия, в лагерь Сулеймана.
Он нашел лагерь поздно вечером в горах над Абу-Йешей и неподалеку от Тель-Хая, на ливанской границе. Палатки из козлиных шкур, разбросанные по коричневому склону горы, вот и весь лагерь. Эти вечные кочевники считали себя самыми чистыми и свободными представителями арабов и относились с презрением к нищим феллахам и жителям городов. И действительно, хоть жилось бедуину трудно, но он был вольным человеком. Сильно привязанный к своему племени, бедуин превосходил всех остальных арабов не только отвагой в бою, но и хитростью в делах.
Вид незнакомого великана с рыжей бородой вызвал в лагере всеобщий переполох. Женщины, одетые в черные бедуинские одежды, с нанизанными в виде покрывала монетами на лице, попрятались в палатках, когда Иося шагом въехал в лагерь.
Когда он доехал до средины лагеря, один араб-негр - верно, из Судана направился ему навстречу. Негр назвал себя личным рабом Сулеймана и повел Иосю к самой просторной палатке, где рядом паслась самая большая отара коз.
Старый разбойник вышел из палатки. На нем были черные одежды и черный бурнус на голове. С пояса свисали два богатейших серебряных кинжала. У него был только один глаз, а лицо - все в рубцах: следы ножевых ран, полученных в боях с мужчинами, и острых копей - в драках с женщинами. Сулейман и Иося окинули друг друга быстрым и пронзительным взглядом.
Иосю пригласили в палатку. Земляной пол покрывали циновки и подушки. Оба мужчины удобно уселись. Сулейман велел своему рабу принести фрукты и кофе для гостя. Мужчины курили из одной наргиле с длинным чубуком и в течение добрых получаса обменивались лишенными всякого значения любезностями. Подали плов из баранины, затем дыни, так они провели в болтовне еще час. Сулейман понял, что Иося не какой-нибудь простой еврей и что пришел он не по пустячному делу.
Наконец он спросил Иосю о цели его приезда. Иося сообщил ему, что "Гашомер" будет выполнять теперь те функции по охране, которые до сих пор выполнял он, Сулейман. Он поблагодарил Сулеймана за его верную службу в прошлом. Араб не моргнул и глазом. Иося протянул ему руку в знак заключения договора о дружбе. Сулейман улыбнулся и пожал его руку.
Поздно ночью Иося поехал в Рош-Пину и созвал там общее собрание. Все крестьяне были ужасно напуганы уже одной мыслью об "Охранниках". Они были уверены, что Сулейман перережет всех до единого, когда узнает об этом. Появление Иоси Рабинского и его обещание остаться в Рош-Пине в значительной степени успокоили их.
На собрании присутствовала также молодая девушка лет двадцати. Она только недавно приехала из Силезии и внимательно слушала Иосю Рабинского. Ее звали Сарой. Насколько Иося был крупным, настолько она была маленькой, и цвет ее волос был настолько же черным, насколько рыжими были волосы Иоси. Она слушала его и прямо не могла оторвать от него глаз.
- Вы, видно, недавно приехали, - сказал он ей после собрания.
- Да.
- Меня зовут Иося Рабинский.
- Вас знает здесь каждый.
Иося оставался в Рош-Пине целую неделю. Он был уверен, что Сулейман что-то замышляет и рано или поздно нагрянет, но он знал также, что тот достаточно хитер, чтобы не испортить все излишней поспешностью. Впрочем, Иося тоже нисколько не торопился. Сара произвела на него сильное впечатление. В ее присутствии он все больше застенчиво молчал, так как у него совсем не было опыта, как нужно обращаться с девушками. Чем больше Сара его дразнила, тем больше он залезал в свою скорлупу. Все в Рош-Пине, кроме разве него самого, знали, что он безнадежно влюблен.
На девятый день десяток арабов пробрались в полночь в Рош-Пину и унесли несколько центнеров зерна. На вахте стоял сам Иося, он их заметил сразу и видел каждый их шаг. Он запросто мог накрыть их с поличным, но для бедуина не было ничего зазорного в том, чтобы попасться на краже. У Иоси был другой план на уме.
На следующее утро Иося оседлал коня и отправился к Сулейману еще раз. На этот раз он взял с собой свою трехметровую нагайку. Он галопом ворвался в лагерь, резко осадил коня у самого входа в палатку Сулеймана и соскочил с седла. Раб-суданец встретил его со слащавой улыбкой и пригласил в палатку. Иося ударил раба тыльной стороной руки по лицу, словно отмахиваясь от назойливой мухи, и повалил его на землю.
- Сулейман! - раздался его громовой голос по всему лагерю. - Выйди ко мне!
Десяток арабов, вооруженных винтовками, появились вдруг, словно из-под земли, и уставились на него.
- Выйди сюда! - заорал Иося еще раз.
Старый разбойник не спешил показываться. Наконец он вышел из палатки, подбоченился и угрожающе усмехнулся. Их разделяло расстояние всего в три метра.
- Кто это тут блеет у меня перед палаткой, словно чесоточная коза? спросил Сулейман. Бедуины громко захохотали вокруг. Иося смотрел на главаря, не мигая.
- Это я, Иося Рабинский, блею здесь как чесоточная коза, - ответил он. Не просто блею, а утверждаю, что Сулейман - вор и лгун.
Ухмылка на лице Сулеймана превратилась в злобную гримасу. Бедуины напряженно ждали знака, чтобы наброситься на жида и разорвать его на куски.
- Давай, давай, - спокойно продолжал Иося, - позови всю свою родню. Чести у тебя не больше, чем у свиньи, а мужества, я слышал, у тебя столько же, сколько у бабы.
Баба! Это смертельное оскорбление для бедуина. Это уже был личный вызов, которого нельзя не принять.
Сулейман поднял кулаки и потряс ими в воздухе.
- Твоя мать шлюха, какой нет больше на свете!
- Давай, давай, баба... трепись больше! - отозвался Иося.
Честь Сулеймана была в опасности. Он выхватил один из своих серебряных кинжалов и со звериным рыком набросился на Иосю.
Кнут Иоси засвистел в воздухе!
Он обвил ноги араба, поднял его в воздух и швырнул оземь. Иося настиг его одним прыжком. Он с такой быстротой и с такой силой хлестал кнутом спину Сулеймана, что слышно было даже эхо ударов с окрестных гор.
- Мы ведь братья с тобой! Мы ведь братья! - завизжал Сулейман после пятого удара, моля о пощаде.
Иося направил кнутовище на грудь поверженного им врага.
- Сулейман, мы с тобой обменялись рукопожатием в знак честной дружбы, а ты нарушил данное слово. Если хотя бы один из твоих людей хоть раз покажет нос на наших полях, я разрежу тебя на куски вот этим самым кнутом и брошу тебя шакалам.
Иося круто обернулся и его глаза пронзили стоявших рядом бедуинов. Они все словно окаменели. Им ни разу не приходилось видеть до этого такого сильного, такого бесстрашного и такого сердитого человека. Не обращая ни малейшего внимания на их винтовки, Иося повернулся к ним спиной, подошел к своей лошади, сел и уехал прочь.
С тех пор Сулейман ни разу не трогал еврейских полей.
На следующее утро, когда Иося снова сел на лошадь, чтобы вернуться к своему отряду у горы Канаан, Сара спросила, когда он приедет еще раз. Он что-то пробормотал о том, что будет приезжать в Рош-Пину один раз в месяц, а то и чаще. Когда он вскочил в седло, помахал ей рукой и ускакал, сердце Сары прямо разрывалось от боли разлуки. Нет, на всем свете не было другого такого Иоси - ни среди евреев, ни среди арабов, ни среди казаков, ни даже среди королей. Глядя ему вслед, Сара поклялась, что всю жизнь будет любить Иосю Рабинского.
Целый год Иося командовал отрядом "Охранников", да так умело, что во всем районе почти не было стычек. Ни разу ему не пришлось открыть огонь. Когда возникали осложнения, он отправлялся к арабам, вел с ними дружеские переговоры и заодно предостерегал. Если это не помогало, он пускал в ход свой кнут. Кнут Иоси Рабинского получил вскоре такую же известность в северной Галилее, как его рыжая борода. Арабы называли его "молнией".
