Николай Рыжков - Премьер. Проект 2017 – миф или реальность?
Советский Союз имел 45 процентов мировых запасов газа, 13 процентов — нефти и т. д. США же располагают на своей территории лишь 3–4 процентами нефти и газа, хотя потребляют третью часть их мировой добычи. Даже современный ресурсный потенциал России в расчете на душу населения в 2–2,5 раза превышает потенциал США, в 6 раз — Германии, в 18–20 раз — Японии. Уникальные ресурсы Сибири и Дальнего Востока являются долговременным стратегическим резервом нашей страны.
Анализ структуры внешнеэкономических связей, российского экспорта и импорта показывает, что Запад настойчиво толкает нашу страну на колониальный путь развития. При этом, естественно, автоматически происходит и структурная перестройка — только в направлении, противоположном тому, которое декларируется. На словах речь идет о технологическом и организационном обновлении производства, а на деле отечественная промышленность да и сельское хозяйство хоронятся заживо, чтобы они никогда не составили конкуренции западным монополиям, ибо Россия нужна им лишь как сырьевая кладовая и огромный рынок для их товаров.
С каждым годом усиливается нужный Западу сырьевой характер нашего экспорта. В 1994 году поставки нефти только в дальнее зарубежье составят одну треть от добычи вместо одной пятой в Советском Союзе. Но это не волнует тех, кто в те времена именно на «нефтедолларах» сделал свою политическую карьеру, — они молчат. Впрочем, сказать правду о сегодняшней ситуации — значит признать свои ошибки. Да и некогда заниматься разговорами: надо ведь успеть обогатиться за счет распродажи национального богатства, недр России еще больше, чтобы хватило не только внукам, но и праправнукам — жить безбедно если не в России, то хотя бы в другом благословенном краю.
Участников разгрома отечественной промышленности не волнует и то, что на долю топливно-энергетического комплекса приходится уже не 10, а 40 процентов от общего объема промышленного производства. Доля же машиностроения вот-вот уменьшится до 20 процентов, так как объем его производства в 1995 году снизится по сравнению с 90-м в пять раз. По структуре производства сейчас мы находимся в положении Кувейта на начальной стадии его развития — без всяких перспектив выйти на его нынешний уровень благополучия. Как ни в какой другой сфере, произошла быстрая «импортизация» внутреннего рынка. Отечественное производство товаров массового спроса гибнет на глазах. По расчетам специалистов, в 1995 году удельный вес импортных товаров народного потребления будет составлять 70–75 процентов. Примерно такое же положение складывается с отечественными и импортными продуктами питания.
Все это еще и еще раз подтверждает четко проводимую политику Запада, прежде всего США, в отношении России. И люди это чувствуют, даже не имея объективной информации от властей. В этой обстановке вполне естественно, что в российском обществе сформировались преобладающие негативные оценки целей США в отношении России. Социологический опрос показал, что более 40 процентов опрошенных считают: Штаты нацелены на корыстное использование российского сырья, примерно столько же — на ослабление нашего государства как великой державы и только около 7 процентов видят в усилиях Америки стремление построить у нас (!) и для нас (?) подлинно демократическое общество и содействовать его экономическому развитию.
Россия сейчас попала в разряд развивающихся стран, и поэтому ей нашими новыми «друзьями» уготована участь, о которой говорилось на конференции ООН по окружающей среде и развитию, прошедшей в июне 1992 года в Рио-де-Жанейро. Примерьте разработанную там концепцию «устойчивого развития мира» к России — и вы придете к единственно верному выводу: реформам, отбросившим ее из числа ведущих стран в развивающиеся, не может, не должно быть места на нашей земле. Они, реформы, неизбежны и необходимы, но только те, которые реально ведут к экономическому и социальному развитию, а не к упадку всего хозяйства страны, деградации народа и национальному унижению. Что же касается отношений с США и с Западом вообще, то мы можем согласиться иметь дело с ними только на равных и в политическом, и в экономическом отношениях.
На разграблении России наживаются не только страны «дальнего зарубежья», но и наши бывшие союзные республики, которые Союз десятилетиями, оказывается, «угнетал и разорял». И вот теперь, к примеру, Эстония за последние годы вдруг стала крупнейшим поставщиком цветных металлов на мировой рынок, не имея ни их месторождений, ни соответствующей металлургии. Что же касается «угнетения» и «разорения», то кому, как не мне, знать, какая огромная часть национального дохода страны, и в первую очередь создаваемого именно в России, «перекачивалась» ежегодно в другие союзные республики, без чего они и мечтать не могли бы об уровне развития, достигнутом за годы Советской власти!
Сейчас внутри России действуют не законы, а личные решения. По политическим, а может быть, и другим соображениям розданы внешнеэкономические льготы различным регионам и предприятиям. Казна недополучает сотни миллиардов, если не триллионов (инфляция ведь!) рублей дохода. Подчинение экономики политике вносит дезорганизацию и во внешнеэкономическую деятельность, порождает мафиозно-криминальные структуры у нас и недоверие иностранных партнеров к нам.
Лицензии и квоты, запреты и ограничения традиционно использовались Западом, особенно США, в качестве рычагов давления для решения, в конечном счете, политических задач. После ввода в 1979 году наших войск в Афганистан как из рога изобилия посыпались эмбарго. В частности, по инициативе Президента США Д. Картера оно было установлено на поставку газоперекачивающих агрегатов для строящихся газопроводов. Несколько заводов, в том числе Невский машиностроительный, в очень короткие сроки освоили их производство. И снова я спрашиваю себя: неужели нам надо иметь какие-то катаклизмы, чтобы быстро и эффективно справляться со своими проблемами? Или это все-таки были преимущества нашей плановой системы? А может быть, это, как я уже говорил, просто наша национальная черта — объединяться, забывать о распрях и всем дружно биться с недугом, бороться с бедой? Надо полагать, все есть в этом феномене.
Говоря о внешнеэкономической деятельности, хотелось бы остановиться на таком специфическом вопросе, как торговля оружием. До 1989–1990 годов экспорт вооружения имел сугубо секретный характер, и только в последние годы эту проблему стали обсуждать на каждом углу, прежде всего — информационном.
Если что и было, и есть у нас конкурентоспособное на мировом рынке, кроме сырья, то это — оружие. Битый-перебитый со всех сторон, а нынче и вовсе разваливающийся военно-промышленный комплекс был прежде в народном хозяйстве приоритетным, особо опекаемым. И это естественно: Великая Отечественная война еще живет в памяти людской. Все у ВПК было лучшее — специалисты и рабочие, сырье и оборудование. Потому и продукция выходила, сравнимая с общемировым уровнем, а то и превышающая его. Ее брали охотно. Только по соглашениям, на длительные сроки заключенным со странами СЭВ, а также некоторыми странами Азии и Африки, объем торговли в год составлял внушительную сумму. Можно было бы производить и продавать оружия и больше, можно было бы расширить круг стран, которые не отказались бы от наших танков, ракет, самолетов или автоматов Калашникова.
Но наступило время, когда на созданный ценой больших лишений людей военно-промышленный комплекс обрушился шквал критики со стороны своих же политиков и общественных деятелей. Критики за сам факт его существования. Они забыли, что в огромной мере именно благодаря ему прожили сами, вырастили детей и внуков в обстановке мира. И теперь вместо того, чтобы использовать созданный потенциал для решения назревших социальных вопросов, его огульно уничтожают и морально, и физически. Громят эту отрасль целенаправленно. Ведь если разрушать что-то, то нужно начинать с самого сильного и мощного. А слабое само умрет. Ярким примером такого наступления на ВПК и армию может служить выступление директора Института США и Канады АН СССР Г.А. Арбатова. Именно того института, который во многом предопределял наши политические, да и экономические отношения с Соединенными Штатами. Какой климат был в этих отношениях в 80-е годы, всем известно. Тем не менее этот академик на Втором съезде народных депутатов СССР в декабре 1989 года, на мой взгляд, положил начало наступлению на военный сектор страны, развязыванию во многом необъективной критики и формированию негативного общественного мнения по вопросам продажи вооружения.
В результате появились многочисленные публикации, выступления, поверхностные и односторонние оценки, которые привели к негативным последствиям для национальных интересов государства. В руководстве страны тоже были люди, которые во имя поддержания уже сложившегося образа Горбачева как планетарного миротворца проводили эту же политику по отношению к торговле оружием. Говорилось, что, экспортируя оружие, Советский Союз создает тем самым напряженность в отдельных регионах земного шара и во всем мире. Утверждалось, что поэтому военно-промышленный комплекс не стремится к конверсии, переходу своих институтов, конструкторских бюро и заводов на выпуск гражданской продукции.
