Николай Рыжков - Премьер. Проект 2017 – миф или реальность?
Западные державы, и прежде всего США, с большим удовлетворением следили за истязанием и уничтожением ведущего комплекса страны. На протяжении многих десятилетий они об этом могли только мечтать. Но, в отличие от нас, они никогда не принижали значимость своего производства современной военной продукции и ее экспорта. Их политическое руководство рассматривало экспорт вооружения как важнейший фактор сохранения военно-промышленного комплекса в условиях разоружения, как возможность при необходимости в очень короткое время увеличить производство вооружений. Даже исследовательская служба Конгресса США в начале 1993 года, в отличие от нашего депутата-академика, рекомендовала для сохранения мобилизационной готовности ВПК удвоить экспорт военной продукции.
Западные страны в этом деле не останавливаются ни перед чем. Официально объявляя эмбарго на поставку вооружения, они продолжают ее, несмотря ни на что. Принимается решение ООН об эмбарго на поставку оружия в республики бывшей Югославии — и Россия покорно его выполняет. Но оно мощным потоком идет туда из различных стран Запада и Востока. США совершенно бесцеремонно в начале мая 94-го принимают решение о снятии ограничений на его продажу Боснии и Герцеговине. Не боснийским сербам, конечно!
Можно было бы приводить десятки примеров подобного положения дел в торговле оружием. Но, думаю, общая картина ясна. В 1988 году доля СССР в мировой торговле вооружением составляла 38 процентов, или 15 миллиардов долларов. Удельный вес в ней Соединенных Штатов составлял тогда 30 процентов. В 1992 же году доля России снизилась до 5 (!) процентов, или до 2 миллиардов долларов, а США увеличилась до 60 (!) процентов. В этот же год, согласно Регистру ООН обычных вооружений, США, ФРГ, Франция и Великобритания экспортировали в общей сложности 1412 танков, 924 БМП (боевых машин пехоты), 200 боевых самолетов. Поставки за рубеж этих видов военной техники из России составили всего 7, 198 и 26 единиц соответственно. Только за 1987–1991 годы Соединенные Штаты продали оружия на 59 миллиардов долларов.
России надо навести порядок в своем производстве вооружения и его экспорте и не позволять вешать на себя в очередной раз ярлык «главного виновного за распространение оружия в мире». Не позволять грозить нам какими-либо санкциями изза выгодного контракта на поставку российского вооружения. Не позволять больше «пятой колонне» заниматься разрушением и оплевыванием ВПК. Может быть, горький опыт конца перестроечных лет и «демократического» правления поможет в этом? Или и этот опыт не спасет от беды?
Торговля оружием — дело не простое. Но особенно трудно было вести ее с «друзьями». Это постоянно растущий долг за наши же поставки. Это бесчисленные переговоры, где просьбы об отсрочке платежей перемежались угрозами вообще не вернуть долги. Это настойчивое, чуть ли не молитвенное взывание к «чувству дружбы», которое у меня, прижимистого хозяйственника, появлялось далеко не ко всем. По большей части вообще не появлялось. Тем более что соображения экономической выгоды и политической целесообразности порой окрашивались и личными впечатлениями от собеседников. Одно только общение с вождем Ливийской Джамахирии Муаммаром Каддафи, картинно охраняемым затянутыми в кожу могучими девицами и с легкостью опаздывающим на встречу на полчаса, чего стоило. Или не без явной угрозы выпрашивающие отсрочку платежей и уменьшение процентной ставки иракцы, которым мы исправно поставляли оборонительное оружие во время их долгой войны с Ираном! Это они, кстати, чуть не втянули нас в международный скандал, когда после неожиданной ракетной атаки на Тегеран иранцы обнаружили остатки ракеты с советской маркировкой. Выходило, что мы продавали Ираку ракеты не оборонительные, а дальнего действия… И надо было нашим специалистам слегка поломать головы, чтобы сообразить: кто-то хитрый посоветовал Ираку уменьшить вес зарядной части ракеты, увеличив таким образом объем топливных емкостей и, следовательно, дальность полета.
Долго можно вспоминать малоприятные ощущения, так часто возникавшие у меня во время переговоров по поставкам вооружения и их оплате. Хотя, конечно, ощущения ощущениями, но довольно весомая прибыль от такой торговли крайне нужна была стране.
Не успели стихнуть горячие дискуссии на Втором съезде народных депутатов, где уже явно столкнулись различные точки зрения на деятельность военно-промышленного комплекса, на большее разнообразие форм собственности, на позицию Правительства по направлениям и срокам проведения реформ, как в обществе взорвался АНТ. В нем переплелись в то время все эти проблемы. Этот «взрыв» был выгоден и тем, кто хотел дискредитировать новые пути хозяйствования, и тем, кто хотел нанести удар по Правительству, и тем, кто стремился подорвать наш экспорт вооружения, а значит — и экономический, и политический вес страны в мире.
Но сначала о том, как он «взорвался».
В конце декабря 1989 года в Москву пришла шифротелеграмма от первого секретаря Краснодарского крайкома КПСС Ивана Кузьмича Полозкова, который сообщал о том, что в Новороссийском порту стоят, готовые к отправке за рубеж, двенадцать боевых танков. По документам значилось, что они принадлежат государственно-кооперативному концерну АНТ. Действительно ЧП! В нашей стране до сих пор не только танк или самолет — ни один патрон не мог быть переправлен через границу без соответствующего разрешения Правительства. А тут — двенадцать современных танков! Было из-за чего забить в колокола. Через несколько дней Полозков прислал вторую шифровку — в куда более крутых выражениях. Спустя еще дня два в газете «Советская Россия» появилась громкая статья «Спрут под семафором», в которой корреспондент, раньше всех прибывший в Новороссийск и получивший все возможные и невозможные документы о деятельности концерна, описывал неудавшуюся попытку контрабанды оружия. Позже об этой попытке зашумел и депутатский корпус.
Я очень коротко напомнил о самом факте, который обрел характер громкого и, на мой взгляд, запланированного скандала, лишь затем, чтобы подробно, спокойно, с позиции дня сегодняшнего объяснить читателям, что же произошло в действительности.
Об АНТе я услышал от моего заместителя В. М. Каменцева еще в январе 89-го. Он увлеченно рассказал мне о кооперативном объединении, которое готово было взять на себя продажу за границу промышленных отходов, а взамен приобретать там товары народного потребления. Речь шла о чистом бартере — без всякого присутствия денег. Масштабы предлагались такие, которые и вправду могли хоть и немного, но явственно поправить ситуацию с товарами для населения.
Не секрет, что ни одна государственная структура не в состоянии охватить пристальным вниманием все, как говорится, закоулки народного хозяйства: на каком заводе какие отходы копились, залеживались неиспользованные материалы, неликвиды… Кооператоры же хотели и могли это прочесать частым гребнем. Увы, но бесхозяйственность наша велика, и не сегодня, даже не вчера она родилась, и всегда больно ударяла по экономике. Так вот, АНТ брался отыскать и реализовать по бартеру все это добро.
Мне идея понравилась. Я и по уралмашевской моей жизни знал: у любого большого или малого производственника всегда есть то, что в дело не пошло и, не исключено, никогда не пойдет. Мы ведь, хозяйственники, как белки: давай, запасайся на всякий случай.
Соглашаясь на подробную проработку вопроса, я потребовал от Каменцева соблюдения двух условий. Первое: выгода выгодой, но в организации должны работать люди честные и порядочные. Если Совет Министров даст разрешение на создание концерна, значит ему, Совету Министров, и нести за него ответственность. Второе условие — чтобы полностью сходились суммы продаж и закупок, то есть чтобы не возникало задолженности иностранным партнерам, иначе расплачиваться за нее придется государству.
Насколько я знаю, проверяли не только сам концерн, но и его иностранных партнеров. Тогда-то и был подключен Шестой сектор Экономического отдела Управления делами Совета Министров СССР.
Шестой сектор был образован в 1986 году для проведения независимых и оперативных экспертиз наиболее важных или спорных предложений министерств и ведомств. Для поиска в потоке почты, приходящей в Совмин, действительно реальных, полезных и перспективных для державы проектов. Иными словами — этакий экспертный мозговой центр. Комплектовался он из бывших сотрудников тоже Шестого и тоже Экономического управления КГБ. Там работали весьма неплохие экономисты, плюс к тому, в отличие от гражданских спецов, незашоренные, умеющие смотреть и видеть. К слову должен сказать, что сектор этот в Совмине работал с пользой, находил и предлагал для рассмотрения действительно интересные идеи. Он давал объективную оценку получаемой Правительством информации по важнейшим экономическим вопросам.
