Влад Виленов - Тайны Императрицы Марии
Из документа расследования обстоятельств трагедии АГ-15: «Вскоре живых остались 5 человек. Сколько было времени, они не знали, но чувствовали, что поздно. Вода прибыла настолько, что можно было ходить только с приподнятой головой. Мертвецы плавали тут же. Видя, что воздуха осталось только две группы, старший офицер заявил, что в лодке оставаться больше нельзя, и предложил выбрасываться через люк. Это было единственное, что осталось попытаться сделать. Тогда все надели капковые бушлаты и по очереди подходили к люку. Старший офицер, дав воздух в лодку, сравнял давление со столбом воды, и люк был открыт. Вода хлынула в него и затопила отсек, потухла последняя лампочка. От поступающего из баллона сжатого воздуха образовалась у комингса воздушная пробка. Все стояли у люка с приподнятыми ртами и поочередно, держась за трап, влезали в узкую горловину люка и выбрасывались со страшной силой наверх. Старший офицер Мациевич, стоя у трапа, в абсолютной темноте прощупывал каждого влезающего в люк. Не успел он еще пропустить 4-го, как услышал слабый стон, и, когда нужно было пропускать 5-го, то, обведя руками вокруг, он его не нашел. Тогда он понял, кто стонал, будучи отброшенным от люка сильной струей. Тогда он сам полез в люк и с молниеносной быстротой был выброшен на поверхность моря. Эти 84 фута он пролетел так быстро, что впечатления от этого не могло быть никакого. Все 5 человек, полежав несколько часов в лазарете для отдыха, чувствовали себя вполне здоровыми».
А вот как А. С. Новиков-Прибой описывает ощущения вырвавшегося из подводного плена матроса: «Через сколько времени я очнулся? Не знаю. Надо мною развешан голубой полог. Новенький и необыкновенно чистый. Но зачем же на нем белая заплата? И почему она так неровно вырезана? Черная борода склоняется ко мне. На плечах серебряные погоны. Откуда-то рука с пузырьком протягивается к моему лицу. Что-то ударило в нос Я закрываю глаза, кручу головою. А когда глянул — все стало ясно. Паровой катер, небо, белое облачко, солнце с косыми лучами. Я раздет, повязка с головы сорвана Меня переворачивают, растирают тело. Досадно, что мешают смотреть в голубую высь. Она ласкова, как взгляд матери.
— Выпей, — говорит доктор и подносит полстакана коньяку.
Горячие струи разливаются по всему телу. Состояние духа блаженное. Хочется уснуть. Но меня беспокоит мысль: не начинаю ли я умирать? Быть может, это только в моем потухающем сознании сияет небо? Сейчас очнусь и снова увижу себя в железном гробу. Нет, спасен, спасен! Я вижу: катера, лодки, миноносцы ходят по морю. Перекликаются голоса людей. На самой ближней шлюпке несколько человек держат электрика Сидорова, а он вырывается и громко хохочет: «Блоха! Ха-ха-ха!..»
Со мною рядом стоит Зобов. С ним разговаривает доктор:
— Восемь человек всего подобрали. Значит, только одного не хватает?
— Так точно — одного.
Глаза мои невольно смыкаются. Я знаю, кто этот один, но не могу вспомнить его фамилию. Напряженно думаю об этом засыпаю».
Из донесения начальника 4-го дивизиона дивизии подводных лодок Балтийского моря капитана 2-го ранга Забелина: «Из рассказов спасшихся видно, что, когда лодка стала погружаться, тотчас же задраили люк в боевую рубку, через который пошла вода, но вода все же текла через сальники, и довольно быстро заполнялся центральный пост, так что вскоре пришлось из нею уйти и задраить дверь в носовой отсек. Перед уходом из центрального поста лейтенант Матыевич-Мациевич озаботился дать воздух в корму и нос и закрыл клапана переговорных труб, чтобы по ним не могла поступать вода. При задраивании двери носового отсека одна задрайка перевернулась и помешала плотно притянуть дверь. Вначале это не было замечено, так как работа производилась в полной темноте, изредка лишь пользовались карманным электрическим фонарем Тоже удалось наладить электрическое освещение от батарейки компаса Сперри и включить две лампочки. Тогда увидели, что дверь неплотно задраена и сквозь щель поступает вода, но задраить ее заново уже нельзя было, так как центральный пост был затоплен.
Попытались продуть соляр и выбросить мины для облегчения веса, предварительно стравив воздух из них в лодку, чтобы использовать весь имеемый запас. В мину верхнего аппарата пробкой положили записку, к хвостовой части привязали клеенку с надписью, дав рулям небольшой угол всплытия, выстрелили. Вода продолжала прибывать, и дышать становилось все тяжелее и тяжелее. Тогда лейтенант Матыевич-Мациевич велел разрезать капковые матрасы, набил капок под бушлаты тем, у кого не было спасательных бушлатов, объяснил, как надо спасаться, выбрасываясь, и составил нечто вроде расписания, кому, где стоять у люка и в каком порядке выбрасываться. Но все же они ждали, надеялись на помощь извне, так как слышали работу водолазов и перестукивались с ними до последнего возможного момента, пока вода, поднималась, не дошла им до ушей. С кормовым отсеком тоже перестукивались, но часа через три после погружения с кормы перестали отвечать. Двое из находившихся в носовом отсеке тринадцати человек утонули от усталости и плавали среди них ногами вверх. Видя, что ждать больше нельзя лейтенант Матыевич-Мациевич дал давление в лодку и приказал открыть люк, из которого люди стали выбрасываться. После того как несколько человек выбросились, он подождал еще, но так как больше никто не шел, он пошел сам к люку и выбросился. Третий люк, благодаря которому и случилось несчастье, оказался не задраенным, так как рулевой Богданов после обеда, никому не доложив, отдраил его, чтобы выпустить чад после варки пищи, и потом забыл об этом. Установлено, что в носовом отсеке погибли электрики Воденюков, Соловьев, минные машинисты Лиханов, Кобезский, Боряев, телеграфист Баранов и рулевой Богданов. В кормовом отсеке — электрики Белянин, Монашев, Лаврушин, мотористы Вершинин, Кубынин, Самсонов, Казаков, Безсонов, рулевые Казаков и Лагунов. Кроме них, при начале погружения утонул прапорщик Петерс. Спаслись при погружении командир лейтенант Максимович, боцман Рева и рулевой Пырьев, при выбрасывании — лейтенант Матыевич-Мациевич, минные машинисты Артамонов и Пигунов, рулевые Соколов и Сущевский и электрик Бахвалов».
ПОДЪЕМ ЛОДКИ И ЕЕ СУДЬБАСудьба, как часто бывает в подобных случаях, сыграла с людьми в рулетку. Как всегда, кого-то в тот роковой день не оказалось на лодке, и они благодаря этому остались живы. В тот роковой день в отпусках, госпиталях и командировках находились: мичман Кияшкин, мотористы Петухов и Бутяев, рулевой Молодцов, телеграфист Туров, электрики Григорьев и Ивлев, минные машинисты Акимов, Мозжухин и Смирнов, содержатель Чернышев, комендор Васильев и санитар Карачан. Наконец, минный машинист Зайцев за день до аварии был переведен на соседнюю лодку, АГ-12. Все они вытащили свой счастливый жребий…
Из донесения начальника 4-го дивизиона дивизии подводных лодок Балтийского моря капитана 2-го ранга Забелина: «Надеясь на возможность спасти оставшихся в корме, продолжали работы. В 23 часа 40 минут сделал попытку поднять нос лодки с помощью брашпиля транспорта «Оланд», но скоба лопнула, и снова начали заводить канат, достав другую скобу. Перлинь, заведенный с кормы, подали на ледокол «Авакс». По приказанию начальника дивизии в 22 часа 25 минут послал телеграмму в Гангэ капитану 1-го ранга Тигерстед срочно выслать (плавучую мастерскую. — Авт.) «Каму». Начальник дивизии передал мне приказание Командующего Флотом руководить работами и не посылать лодок в море.
9 июня в 5 часов 30 минут начали поднимать лодку, но кормовой перлинь лопнул, и решили ждать прихода «Камы», которая прибыла в 7 часов. Все попытки подмять лодку с помощью «Камы» и «Оланда» окончились неудачей, и надежды на спасение людей уже не оставалось никакой, решил дожидаться прихода «Волхова» и спасательной партии и производить подъем, не рискуя поломкой лодки. С утра выбросившиеся из лодки были посланы в Абоский морской лазарет. Общее самочувствие их довольно хорошее, хотя и жалуются на боль в суставах, особенно ног. В 17 часов отправил подводные лодки АГ-11 и АГ-12 в Або, чтобы личный состав не присутствовал при подъеме и не сохранил на предстоящие им походы и погружения тяжелого впечатления от вида трупов. По прибытии спасательной партии и «Волхова», стали последний устанавливать точно над лодкой, что затруднялось начавшимся свежим ветром и заняло целый день.
10 июня в 3 часа начальник дивизии ушел в Гельсингфорс, взяв с собой Максимовича. 10 июня больные из Або были по их просьбе и ввиду хорошего самочувствия отправлены в Ревель. В этот же день в Або было заказано 17 гробов командированным туда мичманом Кияшкиным.
11 июня получил телефонограмму командующего флотом, что общее руководство работами поручается начальнику спасательной партии капитану 1-го ранга Мономакову, коему все и сдал. Следующие дни, по 15-е включительно, прошли в подводке и заведении стропов. Решено было поднимать лодку, имея один строп взятым за боевой рубкой, один в носу позади подводного якоря, и третий — за кормовую скобу. 15 июня в 18 часов 30 минут начали выбирать все гини, и лодка отделилась от грунта. В 20 часов 45 минут пришел эскадренный миноносец «Боевой» с офицерской следственной комиссией в составе: начальника 2-го дивизиона дивизии подводных лодок Балтийского моря капитана 2-го ранга Вальронда-1-го, капитана 2-го ранга Даниленко, лейтенанта Могучего и членов комитетов дивизии подводных лодок Балтийского моря: Микрюкова, Одинцова, Соболева и Сергеева.
