Франсиско Луке - Луна доктора Фауста
Лица солдат были по-прежнему каменны. Филипп, не колеблясь и не теряя решимости, сказал твердо и властно:
- Я отправляюсь в Эльдорадо. Беру с собой двоих. Охотники сопровождать меня - шаг вперед!
Первым сделал этот шаг Варфоломей Вельзер. За ним - Хуан де Кинкосес, а за ним, к вящему удивлению Филиппа,- Педро Лимпиас.
- И на меня можете рассчитывать,- сказал Диего де Монтес.
Вызвались идти: Мартин Артьяга, Санчо Брисеньо и Хуан Гевара, Алонсо Пачеко, Дамиан де Барриос, портной Луис Леон и другие, числом более сорока.
- Ну, сеньоры,- сказал растроганный Филипп,- если Писарро с тринадцатью воинами покорил Перу, отчего бы и нам не повторить его подвиг, нас ведь в три раза больше.
"Так-то оно так,- подумал священник,- да есть разница: Писарро был сыном потаскухи, а ты - младший брат епископа".
25. АМАЗОНКИ
Отряд бодро и весело шел по долине к Гуавиаре. Лишь на двадцатый день его остановила река.
- Поглядите, какая она широкая и как стремительно несет свои воды! воскликнул Лимпиас.- Бьюсь об заклад, что на том берегу - заветный Макатоа.
Солдаты с восхищением и боязнью глядели на могучий пенистый поток, надвое разделивший долину.
Вельзер приказал Лимпиасу, который безмятежно и благодушно сидел на камушке:
- Возьмите людей, пройдите по течению, отыщите место для переправы!
- Благодарю за честь,- чуть слышно пробурчал тот, а вслух произнес с преувеличенной почтительностью: - Слушаю, ваше высочество!
- Напрасно вы меня так титулуете,- сказал Варфоломей.- Я не принадлежу к императорской фамилии.
- Ой ли? - отойдя подальше, бросил Лимпиас.- О том следовало бы спросить твою потаскуху мамашу.
Через два часа Лимпиас привел крепкого молодого индейца со связанными за спиной руками.
- Ошивался ниже по реке.
Гуттен, придя в доброе расположение духа, оглядел пленника:
- Скажите ему: мы пришли сюда с миром, вреда никому не причиним. Цель у нас одна: переправиться через реку и войти в Макатоа. Развяжите его.
Индеец, обрадовавшись свободе, с любопытством рассматривал лошадей.
- Говорит, никогда прежде не видел таких огромных лам.
- Да? - заинтересовавшись, переспросил священник.- Значит, земля инков лежит где-то неподалеку.
- Он из Макатоа,- сказал переводчик.
Вельзер предложил передать с пленным послание касику, и индеец, пораженный громоподобными выстрелами аркебуз и их невиданной убойной силой, вприпрыжку помчался вверх по берегу, с детской радостью гремя подаренным ему бубенчиком.
Он появился на следующий день в сопровождении целой флотилии челнов, в которых сидело человек девяносто воинов. Следом за ним на берег вышел юноша такого же возраста. "Это сын повелителя Макатоа",- представил его индеец. Вновь прибывший о чем-то долго говорил, подкрепляя свои слова оживленной жестикуляцией.
- Суть в том,- пересказал эту речь Лимпиас,- что его папаша будет счастлив оказать нам гостеприимство в своих владениях; он уже знает, что мы у него не засидимся, а проследуем туда, где много золота. О нас прошла слава, будто мы бахвалы, но люди неплохие... Мне кажется,- добавил он уже от себя, хитро поглядывая на индейца,- что они люто ненавидят жителей Эльдорадо и с радостью помогут нам извести их. Точно так действовал и Кортес в Мексике.
Макатоа оказался довольно крупным поселком - не меньше сотни хижин, крытых пальмовыми листьями. По знаку юного вождя испанцы остановились на площади, образованной четырьмя сходящимися к центру улицами. Индеец простер руку и торжественно произнес несколько слов.
- Он говорит, чтобы мы разместились в любом из этих домиков,- перевел Лимпиас,- а в поселок нам ходу нет.
- Что бы это могло означать? - недоверчиво спросил Вельзер.- Не готовят ли они какую-нибудь каверзу?
- Да нет,- отмахнулся Лимпиас,- просто они считают нас богами и боятся совершить святотатство, оставшись с нами под одной крышей. Закон им не позволяет, понимаете? Мы для них - существа высшего порядка, вроде как для нас - немцы.
При посредстве Лимпиаса сын вождя попросил чужеземцев выбрать себе место для ночлега по вкусу и ушел, пообещав скоро вернуться.
Гуттен, Вельзер и падре Тудела поместились в одной хижине.
Едва участники экспедиции успели подвесить свои гамаки, как появился десяток индейцев, неся большие глиняные горшки с мясом и рыбой, маисовые лепешки и красные круглые плоды неведомого вкуса. Руис, бывавший в Мексике, объяснил, что это томаты. Когда гости утолили голод, появился касик высокий, крепкого сложения мужчина лет сорока, с умными глазами и величавыми неспешными движениями. Отдав должное огнедышащим громоносным трубкам и стремительному бегу коней, он сказал:
- В ясные дни отсюда видны горы, за которыми лежат большие города, населенные богатым народом.
- Он говорит, что нас слишком мало, чтобы идти туда. Как ни сильны мы, но можем потерпеть поражение. Чтобы он не заподозрил нас в робости, я ответил, что нас ничто не остановит, и поглядите, как он расплылся от этих слов,- перевел Лимпиас.
- Да, маэсе, вы были правы, когда говорили, что здешние индейцы хотят с нашей помощью свести счеты с жителями Эльдорадо.
Потом вождь оглядел Гуттена и о чем-то с жаром заговорил.
- Этот олух утверждает,- перевел Лимпиас,- что мы окажем ему высшую честь, если согласимся разделить ложе с женщинами его племени. Видать, хочет улучшить породу.
- Готов служить в меру сил! - громогласно вскричал Диего де Монтес.
Но касик, не сводя глаз с Филиппа, продолжал что-то весело втолковывать толмачу.
- Он просит вас, сеньор губернатор,- сказал, смеясь, Лимпиас.- Он предлагает насладиться прелестью его любимой жены.
- Я...- забормотал, покраснев, Филипп, но падре Тудела не дал ему договорить:
- Нельзя отказываться, дон Филипп! Заклинаю вас всем святым! Он воспримет ваш отказ как смертельную обиду!
- Такого рода отношений я с индейцами иметь не желаю,- строго отвечал Филипп.
Он вышел из хижины вместе с Вельзером, и, едва лишь они ступили за порог, вслед кто-то произнес тоненьким голоском:
- Очень бы хотелось знать, есть ли на свете такая баба, на которую клюнул бы наш капитан-генерал? Ответьте мне, друзья!
Вождь дал им проводников, и отряд двинулся к дальним горам, за которыми лежали "большие города, населенные богатым народом". Привал устроили в деревушке, где жило дружественное и союзное племя, радушно принявшее испанцев. Край, который им предстояло пересечь, был дик, скуден растительностью, и потому касик дал им сотню носильщиков, чтобы тащить корзины с провиантом.
- Вот что значит вера,- заметил по этому поводу падре Тудела.- Индейцы по своей доброй воле согласились на то, что обычно вырывают у них с большой кровью. Они почитают нас существами высшего порядка, а всех прочих равными себе.
- Надо и впредь поддерживать в них это чувство,- сухо ответил Вельзер.- Сознание превосходства значит больше, чем многочисленное воинство. Вот почему я не желаю, чтобы наши люди путались с индеанками: плотский грех всех ставит вровень. А дитя, зачатое от чужестранца, лишит его уважения в глазах матери.
- Ах, сеньор Вельзер! - воскликнул Лимпиас.- Когда собираешься потешиться с девицей, такие мысли как-то в голову не приходят! Не до того, знаете ли!
Девять дней отряд шел по берегу Гуайаберос, сумев трижды уклониться от встречи с воинственными племенами, и наконец добрался до большой деревни, к которой с севера вплотную примыкали горы. Диего де Монтес сказал, что это и есть тот богом проклятый край, где обитают индейцы чоке.
- Это же Макаренская сьерра! - заявил он, ко всеобщему разочарованию.А река - все та же Гуавиаре!
- А что я вам говорил? - не без самодовольства ответил Гуттен.Эльдорадо как-то связан с Макаренской сьеррой.
В эту минуту в воздухе запели стрелы, и полсотни низкорослых голых индейцев со всех ног бросились вверх по склону.
- Если это союзники и друзья,- мрачно пошутил Лимпиас,- то каковы же должны быть враги?
Деревня была пуста, но испанцы обнаружили там множество разнообразной еды. Одна хижина была до самой крыши заполнена перьями попугаев ара.
- Отдохнем,- предложил Лимпиас,- отдохнем и подумаем, как нам без урона выбраться из этой передряги.
- Самое лучшее - послать наших проводников вдогонку за хозяевами, пусть растолкуют им, что мы пришли с миром,- предложил Диего де Монтес.
Проводники, звоня в колокольчики, отправились следом за исчезнувшими индейцами и часа через два привели их обратно. Впереди, сияя детской и чуть плутоватой улыбкой, шел тучный касик. Его звали Капта, и лошади пришельцев безмерно поразили его: когда Дамиан де Барриос, желая произвести на него впечатление, поднял свою лошадь на дыбы, он захлопал в ладоши и засмеялся от души.
Стемнело, и завязалась сердечная беседа. Здешние индейцы были столь же радушны, как и их собратья из Макатоа, и потому чужеземцам не пришлось страдать ни от голода, ни от жажды, ни от неприветливости индеанок, которые, как записал в дневнике падре Тудела, "были отменно хороши собой и приветили гостей со всем пылом христианского милосердия". Капта рассказал, что в нескольких днях пути отсюда, у подножья горы живет в больших и богатых поселениях воинственное племя, носящее одежду и сумевшее приручить огромных горбатых зверей. Испанцы по описанию поняли, что речь идет о карликовых верблюдах. "Много там и разных прочих животных",- продолжал он, изобразив знаками овец, кур и индюков.
